Я присела на краешек кровати Юфемии, обессилев.
– Ты всегда лгала.
– Нет, – горячо возразила она, но осеклась и растерянно заморгала, не зная, что говорить. Ее план, каким бы он ни был, не предусматривал такого поворота событий. – То есть… да, так это выглядит со стороны, но… Я больше не в братстве Излома. Теперь нет… – Она слабо улыбнулась, будто ее признания было достаточно, чтобы вернуть ей мое доверие и показать, что мы на одной стороне.
Я не поддалась на эту уловку:
– Хоть в чем-то ты не врала? Ты действительно тринадцатое дитя?
– Конечно, да! – обиженно воскликнула она. – Я особенная, как и ты. Может, даже больше.
В ее голосе, в ее надменном наклоне головы было что-то такое, что пробудило во мне воспоминания об одном событии, о котором я старалась не думать много лет.
– Я тебя знаю, – прошептала я, вытаскивая из глубин памяти тот жуткий день. – Ты была маленькой послушницей в храме в Рубуле. В тот день, когда храм забрал Берти. Это была ты!
Марго приоткрыла рот, словно собираясь возразить, но передумала и кивнула:
– Да, я.
Я ошеломленно молчала. Ее губы скривились в злобной усмешке, все маски спали.
– Ты не представляешь, как я тебя ненавидела.
– Почему? За что?
Марго фыркнула:
– Хотя бы за этот взгляд! За милое личико! Воздушное создание из леса. Большеглазая невинность, наивная и трепетная, как лань. Смотреть противно.
– Марго, я не знаю, чем тебя так обидела. Я даже не знаю, как могла…
Ее руки сжались в кулаки.
– Уже тем… что ты есть. Одним своим существованием, – яростно проговорила она. – Наша жрица так хотела заполучить тебя в храм! Она только об этом и говорила. – Она раскинула руки, изображая предельный восторг. – «Тринадцатое дитя! Мы не можем ее упустить!» А ведь в храме уже была я! И твой брат! О… он был хуже всех!
Слова лились из нее бесконечным потоком. Каждая фраза была как удар острым ножом. Прямо в сердце.
– Когда его взяли в храм, ему, конечно, пришлось дать обет молчания. Целый год безмолвной преданности, очищения разума и души и подготовки к служению Разделенным богам. Но когда обет завершился, из него градом посыпались истории, и все – о тебе. Он так гордился сестрой, избранной богом. Он благоговел перед тобой. И без умолку хвастался тем, что узнал от отца. О той ночи, когда три бога пришли за тобой. О ночи, когда ты была избрана. Когда бог Устрашающего Конца пообещал тебе дополнительные годы жизни.
– Дополнительные годы жизни, – прошептала я, пораженная, что наш отец понял истинный смысл обещания Меррика раньше меня. Он рассказал Берти, а Берти – Марго. У меня в животе шевельнулся тошнотворный ужас. Это был мой секрет. Марго не должна его знать. Это неправильно, неправильно.
– Зачем тебе столько лет? – продолжала она. Вопрос легко сорвался с ее губ, и стало ясно, что она размышляла об этом, размышляла, завидовала и злилась. – Почему твой бог подарил тебе долгую жизнь, а мои боги не одарили меня тем же? Это несправедливо. Так несправедливо!.. Есть от чего прийти в бешенство. Что бы я ни делала, какой бы талантливой ни была, каких бы великих свершений ни осуществила, мне не давали покоя эти дополнительные годы жизни, которые ты получила ни за что. Ты – да, а я – нет. Так что да. Я тебя ненавидела, – призналась Марго. – Ты не жила в переполненном общежитии, не боролась за каждый клочок внимания, за каждый шанс быть замеченной. Ты не резала свою плоть, истекая кровью, чтобы доказать свою любовь. Тебе все досталось легко, просто так, и вдобавок еще и дополнительные годы жизни.
– Марго, я никогда о них не просила. Меррик устроил это сам, еще до того, как я…
– В конце концов, – продолжала она, не давая мне договорить, словно мои протесты и объяснения не значили ничего, – мое недовольство и ярость достигли такого накала, что один из моих богов обратил на меня внимание. Раздор пришел ко мне однажды ночью и пообещал, что, если я посвящу свою жизнь ему, он благословит меня.
– Но ты же дочь Разделенных богов… всех богов. Как ты могла отказаться от остальных?
Марго пожала плечами:
– А что они сделали для меня? Раздор увидел, что я особенная. И обещал вознаградить. Я приняла его предложение, и он выполнил обещание.
Она запустила руку под ворот мантии и вытащила цепочку с бронзовым амулетом.
– А где твой свисток, целительница? – спросила она со смехом.
Свет свечей отразился от ее белоснежных зубов, придавая ей сходство с хищным зверем. Она поднесла трубку к губам и дунула со всей силы.
Раздался знакомый пронзительный свист – призыв к войне, к хаосу и несчастью. Призыв к единственному богу, который всегда приходит на зов. Раздор.
Глава 54
– Владыка. – Марго склонилась перед Раздором в почтительном глубоком поклоне.
– Как поживает мое любимое дитя? – спросил он.
Разделенные боги вышли из пустоты в темном углу и направились к ней. Марго приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку, не удостоив Благодать даже краткого приветствия.
– Теперь лучше, когда ты со мной.
Разделенные боги оглядели покои Юфемии, от их глаз не укрылась ни одна деталь. Я ощутила, как взгляд Раздора упал на меня.
– Здравствуй, Хейзел. Мне нравится твое платье. Похоже, жизнь при дворе тебе подходит.
Я уставилась на него с каменным выражением лица:
– Здесь мне ничто не подходит.
Раздор пожал плечами, и Разделенные боги обратили взор на принцессу, дрожащую во сне.
– Да, плохо дело, – пробормотал Раздор с довольным видом.
Я поняла: что-то не так. Разделенные боги двигались медленно, будто воздух был слишком плотным и не давал им лишний раз пошевелиться. Они казались… вялыми.
– Добрый вечер, Благодать, – сказала я, только теперь сообразив, что с момента их появления Благодать не произнесла ни слова.
В комнате было тихо, слишком тихо. Обычно Разделенные боги болтали без умолку, перебивали друг друга, даже ссорились. Но сейчас…
– Боюсь, сестрица тебя не услышит, – сказал Раздор, отвернувшись от Юфемии. – Никто из них не услышит. Я сегодня один.
Я внимательнее пригляделась к половине богини. У богов нет зрачков, и потому трудно понять, куда они смотрят, но взгляд Благодати действительно показался мне тусклым и застывшим. Раздор сделал шаг, медленно и размеренно, и я поняла, что он тащил за собой половину их тела – ту, что принадлежала Благодати. Она не участвовала в движении. Она вообще не шевелилась.
– Что с ней?
– С ней все хорошо. – Раздор наклонил голову, чтобы лучше меня видеть. – Возможно, все именно так, как должно быть.
– Что ты с ней сделал? – Я не могла отвести взгляд от Благодати. Она напоминала сорванный цветок, оставленный без воды и увядший.
– Что сделали мы, – с гордостью проговорила Марго, и тогда мне стало по-настоящему страшно.
– Ты же не думаешь, что я провел тысячелетия в этом теле, разделенном на всех моих братьев и сестер, и не придумал, как обрести независимость? Ты не представляешь, как мне здесь тесно. Так много богов и мало места. – Он передернул плечами, но шевельнулась только его половина тела.
– А они знают?
Раздор рассмеялся и принялся неловко расхаживать по комнате, подбирая разбросанные игрушки. Он с интересом рассматривал их и отшвыривал прочь. Марго наблюдала за ним, восторженно улыбаясь.
– Конечно, нет. Однажды я провел целый день у каналов Бойзенбрюка, нашептывал прохожим о заговорах и предательстве. А через неделю, когда горожане подняли восстание, я мастерски изобразил удивление. Никто из братьев и сестер ничего не заподозрил.
Мне стало смешно:
– Ты не думаешь, что Благодать догадается о твоих происках? Она все замечает. От нее ничего не укроется.
Раздор сверкнул глазом:
– Не забывай, с кем ты говоришь, смертная. Если я дружелюбен с тринадцатым ребенком, это не значит, что мы и вправду друзья. Не значит, что мы равны. Я повелитель хаоса, я бог смятения и великих переворотов. Вся земля воздает мне почести. Я слышу хвалу в каждом крике восстания и мятежа. Меня будоражат волнения и беспорядки. Мои приверженцы возвеличивают меня каждой смутой, войной, бунтом. Они сеют хаос в мою честь. – Его взгляд небрежно скользнул по Марго. – Или стараются изо всех сил. – Он раздраженно вздохнул. – Кстати, а что я здесь делаю? Я же велел не призывать меня до развязки.
Улыбка Марго слегка дрогнула, и она обвела комнату широким жестом, словно демонстрируя бесценный приз:
– Вот и развязка.
– Это развязка? Это твой грандиозный финал? – Голос Раздора сочился презрением. – Где драки? Сражения? Кровавая бойня? Никто не кричит, и, насколько я вижу, не пролилось ни капли крови. Внебрачная дочь королевы еще жива, и, если не ошибаюсь, у Хейзел все еще остается вторая свеча. – Он прислушался, склонив голову набок, и у него на лице отразился преувеличенный ужас. – Внизу идет бал. Люди танцуют! Смертные празднуют и веселятся, и зачем ты призвала меня сюда?
Объятый гневом Раздор стал выше ростом и теперь задевал головой позолоченный потолок. Ему пришлось пригнуться, и его расколотое надвое лицо оказалось невыносимо близко к моему. От его половины тела исходили жаркие волны ярости, которые обжигали меня как огонь.
Инстинкты подсказывали, что мне надо пасть ниц и молить о прощении, но я отбросила эту мысль и выпрямилась в полный рост. Это был не мой крестный, и в кои-то веки безжалостный гнев адресовался не мне.
Марго, к ее чести, только поджала губы, раздосадованная, но спокойная.
– Планы пришлось изменить. – Она бросила на меня недовольный взгляд. – Но это не значит, что мы потерпели неудачу. Мы лишь… подстроились под обстоятельства. Ты сказал, что тебе нравится этот план, – напомнила она. – Ты его похвалил.
– Вот и надо было придерживаться изначального плана, – сказал Раздор, и от него вновь повеяло яростным жаром. – Убить королеву, начать эпидемию тремора, дать королю умереть и смотреть, как королевство пылает в огне.