Прежде чем я успела что-то сказать, из дальнего угла комнаты донесся потрясенный вздох, и мы повернулись в ту сторону.
Там стоял Леопольд, в ужасе глядя на нас и пытаясь осмыслить происходящее. У него за спиной виднелась открытая дверь, замаскированная под деревянную панель на стене. Идеально спрятанный потайной ход.
Раздор просиял, радуясь такому повороту событий.
– Ваше высочество, добрый вечер! Проходите, не стесняйтесь! Какой неожиданный, но приятный сюрприз!
– Что происходит? – Леопольд ошеломленно повернулся ко мне. – Беллатриса сказала, что бежит из дворца, и я узнал, что Юфемии стало плохо и что у ее двери стоит охрана. Поэтому я воспользовался потайным ходом, а теперь еще… – Он указал на Разделенных богов. – Хейзел? – Он выглядел совершенно растерянным. Я шагнула к нему, не зная, как буду все объяснять, но он повернулся к Раздору. – Что вам здесь нужно? Разделенным богам нечего делать в…
– Я тут ни при чем, – перебил его Раздор, скривив в усмешке свою половину рта. – Я не просил, чтобы меня призывали. Бедный глупенький принц! Твой отец впустил в дом волчицу в овечьей шкуре.
– Хейзел никогда бы не… – Леопольд осекся и посмотрел на Марго, наконец собрав все воедино. – Ты. Что ты сделала?
Марго вздрогнула, когда на нее переключилось внимание присутствующих. Она выглядела встревоженной, видимо чувствуя, как ее план рассыпается у нее на глазах.
– Я? Ничего. – Ее голос сорвался на крик.
– Не надо, дитя. – Раздор тяжко вздохнул. – Ты заигралась, и теперь конец. Не отвертишься. – Он возвел глаза к потолку. – Такое прискорбное упущение.
– Что ты сделала с королевой? – очень тихо спросила я. Мне было страшно произносить эти слова в полный голос.
– Ничего… особенного. – Марго перевела взгляд с меня на своего бога, потом на Леопольда. – Я… В тот день, когда она выехала на конную прогулку… – она облизнула губы, – я подлила в ее фляжку сок олеандра.
Я не смогла сдержать изумленного вздоха:
– Ты ее отравила?
Марго повернулась ко мне с умоляющим видом:
– Она не страдала. Я не хотела, чтобы она страдала.
– Зачем? – спросил Леопольд, и его громкий голос потревожил Юфемию. Она не очнулась, но беспокойно заерзала на постели, по ее лицу прошла судорога. Челюсти дергались так, что у нее застучали зубы. – Почему ты ее убила? Моя мать была к тебе добра. Она пригласила тебя во дворец и приняла как родную. Она…
– Это было печально, – сказала Марго, но ей хватило совести опустить глаза в знак раскаяния. – Конечно, ничего личного. Вы правы, Орели всегда относилась ко мне хорошо. Она была доброй, прекрасной женщиной. Без греха и изъяна.
Раздор рассмеялся:
– Если не считать ее страстного увлечения братом мужа. – Он обвел взглядом комнату, словно ждал, что мы присоединимся к его веселью, и прищурился, глядя на Леопольда. – Ты же знаешь, что поэтому твой дядя и покинул столицу?
Леопольд побледнел, словно ему стало дурно. Марго шагнула вперед, умоляюще протянув руки, словно хотела заверить принца в своих добрых намерениях, но остановилась, сообразив, что к нему лучше не прикасаться.
– Мне не доставило радости, когда я ее отравила и проводила на ту роковую прогулку.
– Но ты это сделала, – пробормотал Леопольд, и его голос был мрачным, как небо перед грозой.
– Ради высшего блага, – оправдывалась Марго. – И ради него. – Она кивнула в сторону Раздора. Ее губы скривились, означая смятение. – И вот к чему это привело.
– Это было многообещающее начало, – заметил Раздор.
– В смерти Орели должны были обвинить твоего дядю, – пояснила Марго, глядя на Леопольда. – Когда она упала с лошади и свернула шею, я оставила рядом с телом лоскут алой ткани, на котором был вышит герб Бодуэна. Предполагалось, что после этого начнется война. Марниже пришлось бы нанести первый удар. Бодуэн ответил бы ему. Это было бы… – Она замолчала, и ее взгляд сделался отрешенным. – Это было бы прекрасно. Королевство лежало бы в руинах, подобных которым еще не знала история.
Раздор вздохнул, жалея о несбывшемся, а Леопольд стиснул зубы:
– Рядом с ней не нашли ткани с его гербом.
– Да, – уныло кивнула Марго. – Горничная вашей матери его не заметила. Глупая девчонка обнаружила тело, запаниковала и заметалась как ненормальная. Когда подошел егерь, лоскут ткани был уже втоптан в грязь или затерялся в траве. Потом я пыталась его разыскать, но не нашла. Поэтому пришлось скорректировать план.
– Ты причинила столько страданий и горя, и ради чего? – крикнула я. – Ради него? – Я бросила яростный взгляд на Раздора. Ему хватило наглости подмигнуть мне. – Ты сказал, что она начала эпидемию тремора. Но как?
Он пожал плечом:
– Это ее дар, и она может его использовать, как ей вздумается.
– Какой дар? Она же провидица, да? – Я повернулась к Марго. – Или нет?
Она рассмеялась:
– Конечно, нет. Кто захочет нести бремя такого проклятия?
Раздор протянул руку, взял ее за подбородок и ласково улыбнулся:
– Я наделил Марго даром разлада. У нее необычный талант создавать смуту везде, где бы она ни оказалась. Используя этот дар, она почитает меня и питает силой. Чем чаще она применяет свои таланты, тем сильнее я становлюсь. А чем сильнее я становлюсь, тем больше времени я могу отобрать… у них. – Он указал на пустую половину лица Благодати.
Я посмотрела на Марго:
– Ты действительно начала эпидемию?
Она не сумела сдержать улыбку:
– Первая попытка устроить переворот не удалась, и пришлось срочно менять планы. Я отправилась на север, в герцогство Бодуэна. Его провинция процветала. Плодородные земли, счастливые жители. Я пыталась придумать, как это разрушить. Как порадовать моего крестного.
– И ты придумала тремор, – тихо произнесла я. Я вдруг поняла, что ужасно устала. От этого разговора, от ее довольного лица.
Марго просияла:
– Может, я не могу прозревать будущее, но могу создавать его собственными руками. Или ты думаешь, это простое совпадение, что золотница сначала золотая, а потом черная?
– Цвета Марниже, – пробормотал Леопольд. – Мне никогда и в голову не приходило…
Марго улыбнулась, не удивившись:
– Конечно, нет, ваше высочество. Но Бодуэн понял сразу. И поверил, что чума была призвана королем, чтобы уничтожить его герцогство. Поэтому он собрал войско и пошел на брата войной.
Ее радостный голос привел меня в ужас.
– Тысячи людей погибли из-за тебя, – прошептала я.
– Ради него, – напомнила мне Марго. – И все получилось бы так, как и было задумано, если бы я не призвала тебя во дворец.
– Но зачем? – спросила я с искренним любопытством. – Все шло так, как тебе и хотелось. Бодуэн поднял восстание, тремор распространился повсюду. Зачем ты сказала королю, что видела меня в видении?
– Она пожадничала, – устало проговорил Раздор. – Она хотела осуществить свои планы, а заодно погубить тебя. – Он закатил глаз. – Я предупреждал ее, что это не самая удачная мысль, но без толку. Есть люди, которые не слушают, что им говорят.
– Я не думала, что против тремора найдется лекарство, – невозмутимо произнесла Марго. – Я полагала, ты приедешь сюда, не сможешь вылечить короля и либо он приговорит тебя к смерти, либо ты заразишься, либо…
– Поэтому все и сорвалось. – Голос Раздора звучал так радостно, что я поневоле задумалась, не черпает ли он силу и в сорвавшихся планах, утоляя жажду хаоса. – Эта маленькая заварушка должна была стать моим звездным часом, но ты не могла подождать со своей глупой местью. Ты испортила…
– Я думала, что у меня получится! – перебила его Марго. – Я не могла и представить, что она пожертвует одной из своих свечей, чтобы спасти короля.
– Свечи? – озадаченно переспросил Леопольд. – Какие свечи?
Марго удивленно моргнула:
– Она разве не говорила? – Она взглянула на меня, и ее глаза хитро блеснули. – Что еще ты скрывала от нашего принца, Хейзел?
– Не надо… – начала я, но она продолжала:
– Ее бог души в ней не чает. Вместо одной жизни он подарил ей три. Три свечи, три долгих жизненных срока. Если из вашей интрижки что-то и выйдет, Хейзел переживет вас на двести лет. Хотя нет, не на двести. – Марго цокнула языком. – Теперь у нее осталась только одна запасная свеча.
Надо отдать должное Леопольду: он не стал сомневаться в ее словах. И просто поверил.
– Ты отдала жизнь за папу? – спросил он, изумленно уставившись на меня. – Одну из своих жизней?
Хотя в его голосе звучал ужас, он смотрел на меня как на чудо, и мне вдруг стало стыдно. Он не знал о моем даре, о моем проклятии. Он не знал о людях, отмеченных черепами, и о том, что мне пришлось с ними сделать, что мне суждено было сделать с его отцом, а теперь и с Юфемией.
– Оставался единственный способ его спасти, – сказала я. Это была правда, пусть мне и казалось, что это не совсем так. На глаза мне навернулись горячие слезы. – Его золотница уже почернела, а у меня не было лекарства, и я не хотела, чтобы Юфемия…
Юфемия. Она так и лежала, истекая бронзовой золотницей. Погруженная в тревожный сон, она не знала, что происходит вокруг. Не слышала страшных признаний. Не догадывалась о темных тайнах, ставших явными.
Я взглянула на Марго, собирая вместе последние кусочки ее извращенной головоломки.
– Ты наслала болезнь на Юфемию, чтобы я отдала ей мою свечу. Мою последнюю запасную свечу. Потому что иначе ее не спасти?
Обвинение упало, как пушечное ядро. Глаза Марго широко распахнулись от страха. Она покачала головой и, выставив руки перед собой, принялась пятиться, прячась за столик, за стул, за любую преграду, которая отделила бы ее от принца.
Щеки Леопольда вспыхнули, по лицу пошли красные пятна. Он бросился к Марго, но Раздор схватил его и повалил на пол.
– Я тебя убью! – кричал Леопольд, пытаясь освободиться от хватки бога. Я никогда не видела, чтобы он так яростно сражался. Это был не утонченный принц, а закаленный в боях солдат.
Марго, спрятавшаяся за балдахином кровати Юфемии, продолжала качать головой, отрицая обвинения: