Со всех сторон слышался топот бегущих ног. Их окружали. К его удивлению, никто не остановил бегущую Лейни. Однако за ней погнались.
И никто не пытался остановить Мэта. Он был невидим. Но он потерял Лейни. Без него она была беспомощна. Правда, пистолет... И он не знал, как добраться до Полли. Он стоял на месте, как растерянный мальчишка.
Нахмурившись, Харри Кейн рассматривал руки Парлетта, которые были непохожи одна на другую. Он видел раньше трансплантированную кожу, но такую работу он видел впервые.
— Это ведь не искусственная рука? — спросила Лидия.
— Нет. Но это и необыкновенная трансплантация.
— Он уже должен прийти в себя.
— Я уже очнулся,— сказал Парлетт.
— Ты можешь говорить?
— Да.— Голос Парлетта напоминал скрип двери. Однако в нем слышался ясно акцент поселенца. Он говорил медленно, тщательно выбирая слова.— Могу я попросить воды?
— Лидия, дай ему воды.
— Пожалуйста.— Лидия поднесла к губам старика стакан и тот пил маленькими глотками.
Харри рассматривал Парлетта. Они посадили его, прислонив к стене. Он еще не мог двигаться, но лицо уже ожило и теперь на нем появилось выражение.
— Спасибо,— сказал он уже окрепшим голосом.— Ты не должна была стрелять в меня.
— Ты хотел нам что-то сообщить, Парлетт?
— Ты — Харри Кейн. Да, у меня есть что сказать тебе. Я хочу предложить тебе сделку.
— Я готов договориться. Что за сделка?
— Ты поймешь, когда я все скажу. Может, мне начать с груза рамробота? Это будет самое лучшее.
— Лидия, позови Джея.— Лидия быстро вышла.
— Я хочу, чтобы он слышал все. Я не силен в технике.
— Джейхок Худ? Он тоже здесь?
— Кажется, ты многое о нас знаешь.
— Конечно. Я изучал вашу организацию задолго до того, как вы появились на свет. Джей — умный человек. Подождем его.
— Значит, ты изучал нас? Зачем?
— Я попытаюсь объяснить тебе, Кейн. Это потребует времени. Ты считаешь, что ситуация на Лукиткэт очень хрупкая, ненадежная?
— Если бы ты пытался ее изменить также долго, как и я, ты бы не считал ее хрупкой.
— Я серьезно, Кейн. Наше общество полностью зависит от технологии. Измени технологию и ты изменишь общество. Больше всего при этом изменяется этика человека.
— Странно. Этика есть этика.
Губы старика презрительно скривились.
— Дай мне договорить, Кейн.
Харри замолчал.
— Вспомни о хлопке,— сказал Парлетт.— Он мог расти только на юге Соединенных Штатов, но не на севере. И вот на юге оставалось рабство еще долго после того, как оно было отменено на севере. Расовая проблема еще целые столетия существовала в СШД. Теперь вспомни о рыцарских доспехах. Вся этика рыцарей основывалась на том, что их доспехи служат надежной защитой от любого врага, который не имеет таких же доспехов, как у него. Но вот изобрели арбалеты, затем порох — и рыцарство умерло. Возникла совершенно новая этика.
— Сначала война была в руках дипломатов,— продолжал Парлетт. Он остановился и перевел дух.-— Да, так было. Но потом появился отравляющий газ, водородная бомба, и каждое смертельное приобретение делало войну все менее и менее пригодной для того, чтобы с ее помощью один человек добивался какой-то цели. Вернее, не человек, а нация. И национализм постепенно исчез.
А когда человек вышел в космос, появилась совершенно новая этика. Ведь теперь любая оплошность человека в космосе, автоматически означает то, что он подписал себе смертный приговор.— Старик снова замолчал, задыхаясь.
— Я не историк,— сказал Харри.— Но, по-моему, мораль есть мораль. То, что неэтично здесь, неэтично и в любом другом месте.
— Кейн, ты прав. Этично наказывать человека за воровство?
— Конечно.
— А ты знаешь, что в двадцать первом веке психологи занимались излечением преступников?
— Но это же глупо. Зачем заниматься этим, если их можно использовать для пополнения банка органов... О, тогда же не было банка органов.
Старик улыбнулся, показав великолепные белые зубы. Сверкающие зубы и острые серые глаза — под морщинистой маской лица показался настоящий Парлетт.
Настоящий, подумал Харри. Только зубы не его. Черт с ним.
— Продолжай,— сказал он.
— И вот однажды я понял, что ситуация на Лукиткэт не устойчивая. Ведь она может внезапно измениться в любой момент, так как с Земли нам поступают все новые и новые открытия. И я решил быть готов в этому.
На лестнице послышались торопливые шаги. Вошли Лидия и Худ. Харри представил Худа Парлетту. Худ пожал Парлетту руку, хотя внутренне он содрогнулся, так как в руки старика жизнь еще не вернулась.
— Посмотри на мою руку,— сказал Парлетт.
— Мы уже осматривали ее.
— И ваше мнение?
— Мы хотим спросить тебя о ней.
— Вероятно, на Земле произошла биологическая революция. Там достигли грандиозных успехов в биологии. Рамробот принес нам четыре подарка с полными инструкциями, как пользоваться ими.
Один — вирус фунгус симбиот. Я погрузил в него свой мизинец. И кожа на моей руке стала меняться.
— Меняться? Прошу прощения.— Худ перевел дух. Старик говорил так медленно, что его было трудно не перебить.
— Да, меняться. Сначала растворился эпидермис, и обнажились живые клетки. Затем из них возникла новая кожа. Вы, наверное, знаете, что вирусы не воспроизводятся. Они просто заставляют существо, в котором они находятся, производить другие вирусы, и только сообщают новым вирусам свои свойства.
— Великолепно! Значит этот вирус создает новую кожу! Но что произойдет, если вирус дойдет до глаз?
— Не знаю. В инструкциях ничего не сказано об этом. Я решил поэкспериментировать на себе. Вирус даже уничтожает шрамы на коже.
— Это большое достижение,— сказал Харри.
— Но ты не понимаешь, как это важно. Я показал тебе только первый дар. Остальные еще более изумительны. Один из них меняет печень человека.
Глаза Харри расширились от изумления. Лидия протяжно свистнула.
— Да, да. Печень. Правда, у нас будут сложности с выращиванием этой искусственной печени в организм.
— Значит, Келлер не солгал. Маленькие печени и сердца! — воскликнул Харри.—- Парлетт, а третий дар заменяет человеческое сердце?
— Да. Почти целиком. Но тоже будут сложности...
— Черт возьми! — и Харри пустился в пляску. Он подхватил Лидию и стал кружить ее. Худ смотрел на них, глупо ухмыляясь. Кейн отпустил Лидию и бросился к Парлетту.
— А четвертый?
— Ротифайер.
— ... ротифайер?
— Да. Он существует, как симбиот в крови. Он производит то, чего не может создать человеческий организм. Кейн, меня всегда поражало то обстоятельство, что эволюция не смогла создать ничего совершенного. Например, она не дала человеку долгих лет жизни. Потребовались громадные усилия медиков, чтобы скомпенсировать...
— Что делает это ротифайер?
— Он борется с болезнями. Вымывает жировые отложения в венах и артериях. Растворяет тромбы. Правда, он не может проникать в маленькие капилляры и погибает при контакте с воздухом. Кроме того, он укрепляет слабые стенки артерий, что весьма необходимо для людей преклонного возраста.
Харри Кейн стоял, покачиваясь с пятки на носок.
— Значит, с банками органов покончено. Они больше не нужны. Неудивительно, что ты хотел сохранить все в тайне.
— Не будь идиотом.
— Что? — Парлетт открыл рот, но Харри опередил его.
— Я говорю тебе, что банки органов больше не нужны. Слушай, Парлетт! Кожа человека меняется сама собой. И сердце... и печень. А ротифайер обеспечивает защиту от многих других болезней! Что еще бы ты хотел?
— Еще многое. Селезенку, желудок, легкие.
— Он прав,— сказал Худ.— То, что прибыло на рамроботе, далеко недостаточно. Как ты заменишь сломанную ногу или руку, ослепший глаз? — Он стал расхаживать по комнате.— Чтобы банки органов стали ненужнымми, необходимо получить еще несколько сотен различных вирусов и симбиотов.
— Хорошо. Заткнись,— сказал Харри Кейн.
Худ замолчал.
— Парлетт, ты, конечно, прав. Но подумай: предположим, что колонисты на Маунт Лукиткэт узнают о прибытии рамробота и о его грузе. Не анализ Худа, и не твои рассуждения, а только сам факт. Что тогда?
Парлетт улыбнулся. Он не должен был улыбаться, но его зубы сверкнули в широкой улыбке, которая не была вымученной, насильственной.
— Они будут считать, что банки органов больше не нужны. И они будут уверены, что полиция вот-вот будет распущена.
— Да, а когда окажется, что полицию не распускают, колонисты восстанут! Все колонисты на планете! Сможет ли больница устоять против них?
— Ты слишком прямолинеен, Кейн. Я склонен думать, что больница устоит против любого нападения, хотя мне бы не хотелось проверять это. Однако, я точно знаю, что в этой кровавой бойне погибнет половина населения планеты.
— Значит ты уже думал об этом?
Лицо Парлетта искривила гримаса. Он замахал руками, как будто его вновь поразил удар соника.
— Ты считаешь меня идиотом, Харри Кейн? Я никогда тебя не считал дураком. Когда я впервые услышал о грузе рамробота? Это произошло шесть месяцев назад, когда пришло лазерное сообщение. Я тогда сразу понял, что близится конец правлению поселенцев на Плато.
Лейни побежала налево, обогнула округлую башню «Планка» и исчезла из виду. Мэт сначала кинулся за ней, но затем взял себя в руки и остановился. Наверное, она знает другой вход и наверняка она добежит до него раньше, чем он догонит ее. А если он последует за ней в больницу, то заблудится в лабиринте коридоров.
Но ее нужно отыскать. Ведь она постаралась ничего ему не сказать и сейчас он также мало знал, как раньше. Может она боялась сказать ему что-либо важное? Она не говорила о бомбе, пока они не приблизились к ней; не говорила о способе проникновения в ^больницу...
Постепенно она сказала бы ему, как найти Полли, но сейчас он этого не знал.
Или...
Он побежал к главному входу, обогнав толстого полицейского, бежавшего туда же. Ведь он сможет встретить Лейни в вивариуме, она же собиралась туда. Однако Мэт знал единственную дорогу в вивариум.