Жора осмотрел скучающие морды Тимы и Люсьена, и твердо изрек:
– Плачу Сумму с несколькими нулями, но тёрка будет при всех!
– Пожалуйте за мной! – разочарованно протянул Фёдор.
– С бомжами нужно уметь наладить контакт! – самодовольно крякнул Жора.
Клюев вернулся в стан бомжей и показал икону.
– Ты – везучий сукин сын! Только стал бомжевать, а срубил приличные бабки! Через час приедет Леонид, он сбагрит доску, – с завистью сказала меркантильная Тома.
– Лучше отнеси икону в храм как подарок, – без зависти сказал прозревший Нацик.
Зверь не слышал диалог, спящие дворняжки редко реагируют на звуки.
Полярность мнений требовала Слово Главаря. И оно – прозвучало.
– Мне до фени, чьи руки будут обладать древней поделкой. Поп или купец – всё едино. Но нашёл доску Валера, ему её и танцевать. – Так прозвучали мысли Профессора. – Как решишь, парень?
– Я думаю, что моё решение не имеет силы без заключения этих перцев! – воодушевленно сказал Клюев, простирая руку вперёд. Там, по тропке, вышагивала четверка: друг за другом: Фёдор, Жора, мордовороты с косой саженью в плечах…
…Занятная четвёрка приблизилась к лагерю маргиналов. Здороваться никто не стал. Жора с грозной развязностью сразу обозначил ориентиры:
– Бомжи. Тема такая. Вчера вечером мусоровоз привёз вам ценную вещь, которая называется «Икона». Без оклада. Немного потемневшая доска из дуба. Я хочу, чтобы вы порылись во вчерашнем мусоре, и нашли её.
– Вот эта?.. – с сожалением спросил Клюев, показывая мафии икону.
– Вы обещали Сумму с несколькими нулями! Вспомните, это я вас сюда привел! – поспешно сказал Фёдор.
– Мы не забыли, чтобы вспоминать, – Люсьен дружелюбно стукнул Фёдора огромным кулаком по затылку.
Жора с пристальной томностью глянул на икону и вскричал:
– Рисунок уже нашли!
Зверь проснулся от вскрика и ударил летящую муху разгневанным хвостом. Муха окочурилась.
Жора глянул и на Клюева. Томность из его глаз сразу иссякла, а пристальность обрела прищур:
– Твоя рожа мне знакома, бомж! – Мафиози вдруг схватился за свой живот и стал плюгаво смеяться. – Чуваки, вкурите тему! Вчера этот бомж приходил в банк Михал Михалыча забрать вклад. Бомж, хранящий деньги в банке! А-ха-ха…
Мордовороты не разделили смех и стояли, как громоздкие великаны посреди люмпеновского молчания. Зверь помочился ленивой мочой на бандюганский ботинок и спрятался за Тому.
Смех стих сам собой. Напускную развязность Жоры смыл природный бздёж:
– Тима и Люсьен, схватите бомжа с доской в руках!
Мордовороты тщательно взяли Клюева под локти. Мафиози легко отнял доску и покровительственно обронил:
– Сейчас ты поедешь с нами, бомж. И я попрошу у Михал Михалыча разрешения самолично отрезать тебе одно половое яйцо. Потом перетрём, и отрежу ещё одно.
– Владелец сего предмета – есть Бог! Иконе надо быть в храме Творца, а не в грязных руках грязных мафиозо! – устами Нацика молвил господин Пафос. – Я ухожу, браты! В Давидову пустынь или просто шляться по свету, – бывший фашист вырвал у Фёдора его металлическую тросточку и пошел прочь. Зверь хотел помахать ему лапкой на прощание, но почему-то завыл.
Семь человек стали реагировать на уход Нацика. Когда реагировать надоело, то Тома ободряюще потрепала Зверя по шёрстке и тот порвал сначала брюки на Жориной заднице, а чуть после и саму задницу.
– Отлепите сукиного сына! – заверещал бандюг, делая пируэты всеми конечностями.
Зверь обиделся на сукиного сына, хотя (надо признать) в словах Жоры была изрядная доля правдивого смысла. Он глубже впился в филейную часть, из-под собачьих клыков сочилась густая темная кровь.
Тима и Люсьен оставили Клюева в покое, и простерли лопаты-руки к Зверю. Каждый из мордоворотов дернул собачье тело к себе. В итоге дворнягу от зада отлепили, при этом порвав напололам. Звериные останки разлетелись по сторонам.
– Я не терплю насилие, но иногда оно необходимо, – Профессор опустил на близстоящего Жору библейский булыжник, и тот упал навзничь с разбитой башкой, не выпуская из рук древнюю доску.
Тома заплакала по Зверю. Громко и навзрыд.
Фёдор ушёл вслед за Нациком. Либо хотел уговорить его вернуться, либо возжелал попроситься в странствие.
Немедленно что-то ярко клацнуло.
– Слыхал? – спросил Тима, нюхая разлитую в воздухе опасность.
– Чё, слыхал? – Люсьен повел бесчувственным носом.
– Щёлкнул затвор, – Тима нервно дернул окровавленными пальцами.
– Какой затвор? – открыл глаза Жора. Кованый приклад сломал ему кадык, а затем прогремела автоматная очередь.
Мордовороты упали на землю. Два горла были ровненько разрезаны пулями.
– Затвор от армейского автомата, – снисходительно подвел ответ-черту Клюев.
Тома неприязненно глянула на дезертира, и отошла искать останки Зверя.
Профессор деловито стал шарить по карманам трупов, в поисках чего-поживиться.
Вернулся Фёдор и настырно попросил:
– Валера, можешь мне отдать свой армейский автомат?
– Могу, – согласился Клюев, отдавая «боевое железо». – Патроны кончились.
Алчность Фёдора была удовлетворена. Он перехватил оружие, гордо приосанился.
Клюев вырвал икону из рук покойника, сдул с неё помоечный срам. И вновь сунул в вещмешок.
Возле торгового прилавка бесцеремонно сидела старушка и вязала носок. В церковь проник Клюев.
– Здравствуйте, бабка. Поп здесь?
– Я – бабушка Варвара, сопляк.
– Послушайте, бестолочь. Меня не интересует ваше имя, а интересует, где поп.
Старушка отложила спицы и встала. Спросила с любопытством:
– Зачем молодому отроку наш батюшка?
– Пожертвование, – Клюев погладил икону под правой мышкой.
Варвара оценила жест доброй воли:
– Окей, отец Серафим здесь. Только он занят.
Клюев переложил икону под левую мышку и почуял, как дерево наливается живительным теплом.
– Чем же он занят?
– Отец Серафим только что свершил Таинство Крещения, и сейчас на покое! Питает плоть духовной пищей! – добавила Варвара с целью принизить сопляка с иконой. – В алтаре!
Клюев без дальнейших разговоров пошел в алтарь.
– Куда!? – совсем не значимо заорала Варвара. Она прытко протянула заграбастую руку. – Кудааа?..
Рука цели не достигла, и схватила колебания воздуха. А в храме нарисовались мужчина и женщина, с робкими лицами. Клюев решительно шёл к алтарю. Варвара грубо смотрела вслед.
– Простите, – тихо вопросила парочка.
Старуха отвлеклась от солдатика и переключила внимание на новых гостей.
– Я вызываю полицию! – крикнула Варвара в лицо женщине.
Та боязливо вздрогнула и попятилась.
– Твоё счастье, что Амбарыч в город уехал! – рыкнула Варвара в лицо мужчине.
Тот боязливо вздрогнул и попятился.
Клюев смело вошёл в алтарь, подал икону полуголому священнику, и удалился через «чёрный ход».
Бабка Варвара проводила грубым взглядом робкую парочку, что торопливо сливалась в сторону входной двери. Протянула твердую руку к городскому телефону. Но случилось конкретное «Но»!
На месте телефона сидел Солнечный Кот, умеющий разговаривать по-русски:
– Варвара, не звони в полицию! Она здесь будет, но позже! Елико время не пришло!
– А, твою мать!?
– Верь мне! – Кот ухмыльнулся.
Раздался грохот тела о пол. Обморок – обычное дело при таких обстоятельствах.
На Главной Столичной Помойке не было ничего необычного. И обычного тоже не было. А гуляла смерть. Ну, такая… смерть – с косой.
Прямо на палящем солнце лежали трупы Жоры, Тимы и Люсьена. Без одежды, благо трупы не потеют. И не мёрзнут тоже, кстати.
Тома пыталась сложить из половинок Зверя единое целое животное, только не получалось в силу объективных причин. На женской шее висела златая килограммовая цепь одного из мордоворотов.
Фёдор воскресил скрытую мечту, и изобразил киллера с армейским автоматом. И нечаянно застрелил вернувшегося Нацика, в автомате оказался забытый патрон.
В этот пикантный момент и подъехал Леонид. Тот самый мусоровозчик, который вчерась чуть не задавил Клюева на жёлтом сигнале светофора. Он вылез из кабины и тупо уставился на мафиозные трупы.
– Приехал властелин! – рабски констатировал Профессор и тут же по-барски прорычал. – Мы не рабы! – Он засучил рукава албанского пиджака, снятого с Люсьена. Жадность заявила Профессору, что никаких чувств, кроме неё – в мире нет и не было.
– Рабы не мы! – подошла к мужу Тома, взбалтывая воздух златой цепью аки кистенём.
– Придётся отдать Леониду армейский автомат. Это будет плата за его молчание, – провидяще пробормотал Фёдор, оценив рекомендующий взгляд босса.
– Сейчас мое слово не скрижаль, – веско заткнул в себе господские инстинкты Леонид, впервые рассмотрев кряжистые кулаки Профессора, в три раза мощней его собственных рук. – Молчать я не могу, но ведь молчать-то надо… Значит, договариваемся…
В кабинет бандитского главаря впорхнул, подобно неуклюжей бабочке, личный секретарь Нафаня Андрюшкин – точная копия Аристофана Андрюшкина.
– А, мой толстый неуклюжий мотыль, – язвительно улыбнулся босс, традиционно сидящий за столом с ноутбуком. Ноги на столешнице, во рту сигара.
– Михал Михалыч! Вы плоско шутите – значит, имеете шикарное настроение! Или оно имеет вас?.. Ну, в общем, я вам сейчас его испорчу! – секретарь предвкущающе потер ладошки.
– Нафаня Андрюшкин! – возопил шеф. – Ты меня закрыл пухлой грудью от киллерской пули. И сразу же стал моей правой рукой. Вся братва удивляется. А всё моё врождённое чувство благодарности!..
Нафаня в умилении кивнул и привычно стал расстёгивать свой албанский пиджак.
– Что делаешь?