– Снимаю костюм.
Шеф спустил ноги со стола и нравоучительно сказал:
– Корона – тот предмет, что не снимешь, один раз одев, – он стукнул благожелательным кулаком по столу. – Ты мне показываешь шрам от пули даже в гостях у Морфея!..
Также привычно Нафаня албанский пиджак застегнул. Вытянулся в струнку.
– Я тебя посылал проследить за Жорой, – одобрительно поморщился Михал Михалыч. – Где он? И нашёл ли он рисунок!?
Секретарь, повинуясь генам, шикарно улыбнулся:
– Вижу, что настроение уже испортилось… Жора мёртв, Тима и Люсьен тоже.
– Что!? – поперхнулся удивлением босс. Он медленно встал.
– Их застрелили, – беспечно зевнул Нафаня. – Замечу, что ваш телефонный звонок с приказом застал меня на бабе. И вы мне обломали кайф, ведь я только-только собрался кончать!
Главарь подбежал к секретарю и пнул его по ноге. Нафаня ойкнул и сосредоточился:
– Я взял Гориллу с Ливером и поехал на Главную Столичную Помойку. Но пока я закончил на бабе…
– После моего приказа ты снова трахался!? – недоверчиво перебил шеф.
– Я привык всю работу доводить до логического завершения. Согласно вашему Наикрутейшему Завету! – оправдался секретарь.
Михал Михалыч любил лесть больше логики, и поэтому благодушно кивнул.
– Я приехал с братвой на Помойку и увидел там лимузин Жоры, – рассказал секретарь. – Тачку грабили два бомжа в албанских пиджаках и бомжиха с килограммом злата на шее. Я выстрелил один раз и подстрелил убогого. Мои мордовороты погрузили его в багажник «Кадиллака», и мы отчалили. Остальные бомжи дали драпака.
Михал Михалыч пошевелил недоуменными бровями:
– Почему же ты пальнул всего раз, Нафаня? Обычно ты ведёшь стрельбу до талого!
– Рядом я увидел мусоровоз в движении. Шофёр мог стукнуть полицейским сукам. чну с того, что ваш звонок застал меня на бабе
тал тебя давно убрал.
– Толково. Дальше.
– Подстреленный бомж всю дорогу орал, что Жору с братвой замочил герой, который подселился к ним накануне. Из армейского автомата.
– Ну, и!? – жадно спросил шеф.
– Как только мы приехали к вам – бомж потерял сознание, от потери крови. Сейчас он в Тайной Комнате.
– Тоже без сознания? – уточнил Михал Михалыч.
– Хрен не ведаю, – отмахнулся Нафаня.
Босс начал задумчивыми кругами ходить вокруг секретаря. А после встал и рявкнул:
– Срочно доставь бомжа ко мне! Сюда!
Нафаня преданно глянул:
– Может, сразу вызвать врача-лепилу? Вдруг бомж расскажет не всё? Тогда вы, Михал Михалыч, отрежете ему половое яйцо. А лепила зашьёт рану. И вы продолжите беседу…
– Я считаю, что бомж не тот человек, который будет молчать, – сплюнул неохотой главарь.
– Вы считаете бомжей людьми? – звякнул скепсисом секретарь.
Шеф встал напротив Нафани, взял его за уши и увлекся философией:
– Да, считаю. Бомжи имеют по две руки, по две ноги, голову, письку и жопу. Как ты или я. А ещё разум, пусть и сожженный левым спиртом.
Начальник отпустил уши и потрогал пуговицу подчинённого.
– Другой момент, что бомжи – грязные, воняют и питаются нечистотами. Но… ведь каждый выживает, как может?..
– Играете в благородство, Михал Михалыч? – не вкурил философских принципов Нафаня.
Шеф отпустил пуговицу. Секретарь трепетно вздрогнул:
– Я ухожу за доставкой убогого, Михал Михалыч.
В рабочем кабинете босса находились четверо бандюгов и один убогий.
– Ребята, оттащите бомжа в Тайную Комнату. Пусть его кормят и поят вволю. Сегодня-завтра бомж мне нужен. А потом может сдохнуть. – мафиозный главарь поднял назидательный палец. – Не ранее!
Два мордоворота с косой саженью в плечах – Горилла и Чеснок, поволокли полудыханное тело бомжа из кабинета. На блестящем паркете оставалась кровавая полоса от раненной ноги.
– Лепиле благодарность! – шеф подал человеку в белом халате и с чемоданчиком солидную денежку. Лепила поблагодарствовал, и дунул-плюнул в знак преданности.
Личный секретарь возник в дверном проёме ровно через секунду после того, как все вышли и всех вынесли. И спросил с порога:
– Можно вопрос, Михал Михалыч?
– Какой? – насторожился начальник.
– Вы отрезали бомжу половое яйцо?
– Нет, – грустно признался главарь. – Лепилу вызвал на всякий случай.
Нафаня Андрюшкин погрузился в печаль за компанию с боссом. Тот оценил жертву, облобызал Нафаню в лицо и напыщенно произнес:
– Имя героя с армейским автоматом – Валерий Клюев. Он устроил бомжам аттракцион путем мочилова братвы. Убогие поаплодировали этому меткому козлу, а потом грабанули трупы!
– А куда бомжи дели армейский автомат? – простецки спросил секретарь.
– Молодец, Нафаня! – поощрил шеф. – Чувствуется моя школа! Сразу задал вопрос по существу!
– Михал Михалыч, я рад, что вы мой главарь! – умилился секретарь.
– О взаимности не мечтай, – поэтично вздохнул шеф. – Армейский автомат забрал мусоровозчик Леонид. Он нечаянно увидел мародёрство бомжей. Те обосрались, и в качестве платы за молчание отдали оружие.
– А рисунок? Что с доской!? – жаждуще спросил мафиоза Андрюшкин.
– Молодой чувак и армейский автомат – такие вещи вместе встречаются крайне редко… – рассеянно ответил шеф.
– Вы думаете, что Валерий Клюев – это тот дезертир, который грохнул вашу инкассацию и забрал ваши деньги!? – сразу же догадался секретарь.
– Я не думаю. Я жопой чую! А моя жопа гораздо чувствительна в этом смысле! И у меня возникла мысль о твоем братэле, что работает в армии. Нафаня, ты попроси его достать фотку Клюева. Предъявим бомжу для опознания!
Прапорщик Аристофан Андрюшкин откусил суровую нитку. Погоны, соответствующие новому званию, были пришиты. Экс-ротный, топчась у стола, любовно расправил лежащий там китель.
В складской каптёрке нарисовался лейтенант Гоголев. На лице – раздражение вкупе с печалью.
– Товарищ подполковник! – радостным мячом подпрыгнул Аристофан. – Зачем пришли, просто так или чего-то случилось?.. Да вы садитесь!
– Не каркай, Андрюшкин! – напыжился Гоголев. – Я не хочу садиться! И зашёл я по конкретному делу с конкретной предьявой!
– Ну, а я сяду, – венский стул тоскливо застонал под ощутимым мясогнётом. – Что за предьява?
Гоголев упёр лейтенантские кулаки в стол:
– На меня наехали бойцы из моего взвода. Повар-«дед», работающий на кухне, подчиняется тебе. И он не кладёт лавровый лист в суп!
– Дак не жрут бойцы лавровый лист, товарищ подполковник! – обиделся прапорщик Андрюшкин. – Абсолют!
Охреневание Гоголева, которое уже утомило его самого, сбил звук мобильного телефона. Николай Николаевич приставил трубку к поседевшему уху и услышал знакомый, и в тоже время незнакомый, голос:
– Приветсон, товарищ подполковник! Позови братэлоса.
– Какого братэлоса!? – не смог уйти от охренения Гоголев.
– Это меня, товарищ подполковник! Меня! – сделал приятное венскому стулу прапорщик. Вскочив, он протянул страждущую руку. – Это меня! Дайте! Дайте, пожалуйста!
Лейтенант Гоголев – томясь – передал прапорщику Андрюшкину свой сотовый: из рук в руки. А сам достал 700-граммовую алюминиевую флягу «Пунша», сделал большой глоток.
– Братэлло! – лучезарно закричал в трубку армеец. – У меня всё шикарно, не считая ерунды… позавчера понизили на три звания! И вчера ещё на два звания!
Лейтенант Гоголев сделал глоток побольше.
– Представляешь, в моей роте сбежали двое бойцов, – разговаривал с братом Аристофан. – И эти вояки, мать их так, порешили долбанную кучу народа!
Лейтенант Гоголев третьим глотком опорожнил флягу.
– Да, брателло, инкассацию Михал Михалыча грохнули мои бойцы! – залихватски орал в трубу армеец. – Это стопроцентная инфа!.. Фамилии бойцов Клюев и Баев, и они…
Лейтенант Гоголев ощутил, что фляга пуста и вознамерился посостязаться с алюминием крепостью зубов. Прапорщик болтал с мафиозным братом ещё семь минут.
Спустя восемь минут прапорщик Андрюшкин – томясь – вернул лейтенанту Гоголеву его сотовый: из рук в руки.
– Братэлло звонил! Родной и близнец! – поделился восторгом Аристофан. – Сегодня вечером идём с ним в ресторан! Я ни разу не был в ресторане, представляете…
– Какого хрена он звонил на мою трубу!? – Гоголев чувствовал, что опьянение разбудило в нём физическое желание. Какое именно – бывший комполка боялся и подумать, так как уже не владел самообладанием. Точней, самообладание не владело им.
– Ну, знаете ли, товарищ подполковник…
– Не знаю, Аристофан! Не знаю… – Николай Николаевич постарался взять себя в руки. Но руки уже не слушались.
– Знаете! У меня нет мобилы, поскольку я нищий, – без смущения сказал прапорщик. – Вот я и дал ваш номер. Вдруг братэлло позвонит с важной просьбой, а вы позовёте меня. Это и случилось!..
Гоголев проблевался и ему стало легче. Настолько, что он смог произнести:
– Скажи повару, чтоб клал в суп лавровый суп. – Он упал на заблеванный пол и пополз из каптерки. У порога его догнал ликующий ответ прапорщика:
– Будет исполнено, товарищ подполковник!
В кабинете по-прежнему находились двое. Михал Михалыч сосредоточенно сказал:
– Бомж признался, что рисунок Клюев понёс в храм, что рядом с Помойкой.
– Насущная задача ясна, – отозвался Нафаня. – Смотаться в церковь и забрать доску. Если святой отец будет мешать – грохнуть его! Разрешите только один вопрос?
Шеф молча кивнул. Взял из хьюмидора очередную сигару, понюхал и закурил.
– Что делать с трупами Жоры, Тимы и Люсьена? И надо ли искать мусоровозчика, и отбирать у него армейский автомат?
– Это два вопроса, а не один! – сообразил Михал Михалыч.
– Первый вопрос логически вытекает из второго! – не смутился Нафаня.
По темени босса пробежали две мысли:
– Трупы братвы пусть лежат там, где лежат. А армейским автоматом пусть владеет его новый владелец.