В «Окне для Корма» прозвучал сочный надзирательский голос:
– Андрюшкин, который из Мафии. Прими посылку!
Нафаня живо бросил братьев и принял от вертухая коробку из плотного картона, склеенную албанскими печатями. Аристофан и Ануфрий раздраженно забухтели.
Экс-секретарь на почтительно растопыренных пальцах преподнёс посылку боссу.
– Наконец-то мне прислали Яйцерез! – любовно погладил картон Михал Михалыч и оглядел застенок с фанатичным блеском в глазах. – Нужно выбрать терпилу!
Заскрипели петли распахиваемой железной двери. Тюремные петли скрипят всегда и всюду, во все времена и на всех континентах. В камеру проник начальник каталажки Крысятин, обеими руками он крепко держал «Ведомость учёта людей».
– Все сидельцы могут отправляться к этой матери на свободу! Амнистия! – объявил Крысятин, сверяясь с «Ведомостью».
Тем временем, Михал Михалыч вскрыл печати, достал из коробки бумажный лист, развернул его и прочёл:
– Салют от фальшивых полутора миллионов!..
В посылке лежала бомба. Застенок тряхнуло и наполнило едким дымом. Зэков забрызгало жёлтой кровью мафиозного главаря, и взрывной волной раскидало по углам. На дощатый стол упала голова Михал Михалыча: с наполовину выбитыми зубами, одноглазая и без прически.
Кровавую тишину прогнали тоскливые возгласы, что заметались по застенку вперемешку с кашлем: «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…», «Михал Михалыч…».
– Все могут идти к этой матери! – напомнил Крысятин, отирая закопчённую мордочку. – Кроме трупа Михал Михалыча! Потому что трупы мы не выпускаем!
Спустя сорок дней – произошли три события: утром, днём и вечером.
Утром
– За блестящую операцию по поимке опасных бандюганов награждаются двое ментов из столичной уголовки! – торжественно объявил генерал Вахромеев. – Медалями МВД третьей степени!
Награждение происходило в Главном Корпусе «Министерства Внутренних Дел», в Первой Парадной Зале. На Большой Сцене нарисовалась неразлучная полицейская парочка, смущённо подгребла к генералу.
– Практически всех пойманных ими бандюгов вчерась выпустили по амнистии, – добавил Вахромеев. – Но это значит только то, что медали запоздали. А не то, что менты сработали хреново!
Генерал фамильярно наколол награды на груди и представил полицию кворуму в зале:
– Прошу любить и помнить! Родственники – типа братья! Свинук и Свинятин! Им – героям, слово!
Награждаемые сегодня одели служебные бушлаты, были без оружия и без наручников.
– Мы не родственники, – поправил Свинятин.
– Мы просто работаем вместе, – подтвердил Свинук.
– Это народ не волнует, – тихо отметил генерал. – Скажите спич или спасибо, и убирайтесь со сцены! Мне ещё полсотни медалей надо раздать…
Днём
У тлеющего костра, на Главной Столичной Помойке, посиживали Тома и Профессор. Супруги отобедали ржаным хлебом с солёным салом, и сонно смотрели вдаль.
Там, вдали, по полю гулял Нацик… без нимба и иных признаков ангела, но с улыбкой на блаженных устах. Рядом бегал Зверь в виде единого целого кобеля, он махал задорным хвостиком.
– Профессор! Пошли просить отца Серафима о трудоустройстве и каяться? – не выдержала позыва сердца Тома.
– Пятнадцать лет я преподавал физику и не верил в Бога, – неуверенно заявил экс-учёный. – А прожив на Помойке ещё пятнадцать лет – не только не верю, но и разочарован в Боге, в которого я не верю…
…по полю, в направлении храма, шли муж и жена. На ручках у Томы пушистым клубком свернулся Зверь. Он – спал, и ему снились стихи:
Ангелы в небе играются чудно,
Солнышко светит, роса на траве,
Спас меня Господи – дал то, что нужно,
Обрёл я блаженство на грешной земле…
Вечером
– Сорок дней назад мы подобрали тебя на улице: голодного, холодного и покрытого язвами! Мы тебя отлелеяли и стали холить. И ты, в порыве благодарности, завещал нам свою душу! Мы оценили глубину Поступка, так как душа – это самая ценная вещь для разумного человека. А ты разумен, даже очень. И у тебя громадный потэнциал! Очень громадный, хех! – молвила первая Хрюшка со Столичной Рублёвки, и облизнулась.
– Сорок дней назад ты увидел нас на улице: сытых, лоснящихся жиром и унизанных златом! Ты нам дал Знание счастья. И в порыве благодарности мы подарили тебе миллион!.. Ты оценил наш подарок, так как деньги – это самая важная вещь для жирных свиней вроде нас!.. – молвила вторая Хрюшка со Столичной Рублёвки, и закручинилась.
Клюев согласно кивал, так как кивать несогласно не было причины. А ещё несогласно не кивают, это делают только в знак согласия. Не кивать вообще Клюев не смог.
– Нас свела Госпожа Удача, но сегодня мы расстаёмся: юноша с глазами убийцы и две многопудовые тётки. Так надо! – молвили обе Хрюшки.
– Заметьте, не я это сказал! – торопливо подытожил Клюев. Он кинул свою душу на полочку для обуви, взял кейс с наличным миллионом и спешно покинул рублёвский особняк.
Хрюшки вышли в сад и начали играться с Клюевской душой. Когда им это наскучило – они ушли кушать, а потом забыли про душу.
Душа валялась в саду и мёрзла. Зимой её согрел снег. Весной душа расцвела.
Михал Михалыча похоронили на столичном кладбище – в день смерти, до захода солнца. По албанскому обычаю.
ПариПовесть. Чёрная комедия
Часть I
После того, как Бог подписал прогноз погоды на будущую неделю, – он отставил самопишущее перо и спросил коротко:
– Всё?
– Всё, сир, – подтвердило Время и протянуло деликатную руку. Бог вложил в неё стопку резолюрованных бумаг и несколько тонких запечатанных конвертов. Добавил сухо, по-деловому:
– Джон Рокфеллер сейчас в Великобритании, другим адресатам – как всегда.
Время нежно перехватило бумаги и укатило прочь. Не забыв прикрыть дверь рабочего кабинета Господа Бога.
Это повторялось каждый вторник. Куча документов на подпись и составление приватных писем. Климатические прогнозы, смена политических режимов и обстановок, возникновение катастроф, смещение пространственного континуума в отдельных районах планеты Земля, экономические курсы и модели, и многое другое – требовало Божьей резолюции. Собственно события готовил кабинет министров, где Время являлось премьером. Часть документов шла в открытый доступ, а часть – группе доверенных товарищей из числа масонов.
Бог набил трубку, закурил, встал и подошёл к окну. Посмотрел вдаль и увидел Чудеса на лужайке с ромашками. Обменялся с Ними тёплой улыбкой и почувствовал, что бытие стало проще. Улыбка лечит даже тогда, когда ты не болеешь. И даже тогда, когда ты – Бог.
– Тук-тук, – отворилась дверь и в щель ввинтилась бесбашенная голова Судьбы:
– Прибыли журналисты! – залихватски выкрикнула девушка, она же Божий секретарь-референт.
Дьявол сидел за пресс-столиком рядом с Богом и, несколько лениво, разглядывал братию с микрофонами, камерами и планшетами. Он пыхтел сигаркой и пил сок «Rich», причём весь сегодняшний день. Журналисты набились в Конференц-зал битком. Из года в год, из столетия в столетие, повторялось одно и то же. Большая суета, настырные вопросы, ответы разной степени честности. Как и на любом релизе.
Отвечали два бизнес-партнера, владеющие (к тому же) всей полнотой политической власти – Бог и Дьявол. Обязанности спикера протокола несло Время, в своей длинной до пят тёмной сутане, похожее на священника. Иногда, по особо важным вопросам, приглашали членов кабинета министров: герра Войну, мадам Катастрофу, донну Справедливость, великого первооткрывателя Мечту, фрау Жадность… Изредка просили приехать госпожу Вангу или месье Нострадамуса, – чаще всего их заявляли тогда, когда они желали поболтать с подлинными земляками. Раз в десятилетие примерно.
Журналисты тискали в нетерпеливых ладонях Божьи резолюции и перекрикивали друг друга, сверяясь с листками. Важен не сам ответ, а тон голоса и контекст:
– Родит ли дочь президента США?
– А урожай риса в Китае?
– Бросит ли Мадонна нового бой-френда?
Сегодня вопросы сыпались незатейливые, хоть и с обычной бойкостью, и Дьявол немного скучал. Его роль была отвечать на неудобные вопросы. Бог не умел этого делать, каждому своё.
– Когда на Земле случится атомная война? – наконец, прозвучал неудобный вопрос. Его задал узкоглазый парень (то ли китаец, то ли японец), которому одна из Минуток любезно предоставила такую возможность, дав микрофон.
Бог с интересом покосился на партнёра. Тот сплюнул в сторонку и сказал с ухмылкой:
– Атомной войны не будет. Но будет Третья мировая.
В зале вдруг наступила тишина. Полнейшая и первозданная.
– Ну, и…? – выдохнула тусовка.
– На неудобные вопросы принято отвечать неудобно, – звонко произнесло Время. – А если по-другому, то и будет по-другому. Эй, девоньки!..
В углу зала возникла фееричная девушка, лет двадцати, похожая на цыганку, с чёрной косой в руках. Смерть! Она, легко касаясь паркета, пританцовывая, подбежала к японцу.
– Милый! – со страстью выдохнула Смерть, открывая его рот поцелуем. Через мгновение оторвала свои уста от азиатских губ. В руке игривым металлом блеснула Ф-1. Смерть изящными зубками сорвала чеку и с очаровательной гримасой – затолкала гранату китайцу в рот. Нежно подмигнула ему и отпрыгнула.
Азиат машинально глотнул и окаменел, чутко прислушиваясь к себе. Со стороны хорошо было видно, как граната проскользнула по гортани и застряла в районе грудной клетки. А после… прогремел приглушённый взрыв, китайца ощутимо качнуло, клочья тела и костей разлетелись кругом, забрызгав близстоящих писак ошмётками любознательной органики. Остов японского скелета с обгоревшими кусками мяса – рухнул на паркет.