– Дети, праздничный обед через пять минуток.
Пока женщина доставала пельмени, к ней подошёл Иннокентий. Произнёс, чуть краснея:
– Даша! Моя белая роза отряда «альба»! Сегодня Великий день для нашей семьи. И я хочу сделать тебе презент, – протянул на холёной ладони бархатную коробочку. Вообще, очкарики имеют свойство дарить презенты в самые неподходящие моменты, впрочем, дело не только в подарках, самцы в очках вообще всё делают невпопад.
Блондинка привыкла к своему «неказистику», и его «неэтичные привычки» её не раздражали, а наоборот – умиляли. Когда мужчинка плюёт на приличия или хотя бы отличается от других – это всегда радует женщину. Даша отставила парадные пельмени и взяла коробочку трепетными пальчиками. Открыла. Кеша с любовью глядел на подругу.
– Нууу, – растерялась Даша, вертя коробочку. – Футляр, конечно, красивый, но… я думала, что там…
– Наверное, ты ожидала очень дорогое кольцо, – как-то скис Зайцев-старший, живущий на зарплату русского преподавателя. – Но я думал, что мы…
Парочка встретилась растерянными взглядами. Недопонимание от непонимания отличается как белое от чёрного. Данный нюанс был заявлен, когда Иннокентий не узрел в упаковке кольца. В грусти захлопал по карманам. Убежал в свою спальню, к сейфу. Даша проводила его лиричными глазами и взялась за варку пельменей. Такой смешной шустрик – однозначно классный как муж! А любовник просто шедевральный.
– Эй, Даша, давай убежим отсель – пока не поздно? Зачем тебе пельменоед? – услышала женщина скрипучий голос откуда-то снизу.
Если супруги общаются полчаса в сутки – это уже любовь, а если по два часа – это большая любовь. И поскольку Даша с Кешей общались гораздо дольше, исходя из этой «суточной нормы», – то инстинктивно женщина не могла не воскликнуть:
– Я люблю пельменоеда! И готова кушать с ним пельмени вечно!
– Ну, ну… Расскажу кому-нить – оборжутся, – заметил тот же голос.
Даша недоумённо огляделась. Мгновенный порыв иссяк, как и подобает неожиданной эмоции, а кто-то всё бубнит и бубнит. Очам блондинки предстал крупный дымчатый котяра со здоровенным пушистым хвостом. Он сидел на задних лапках у холодильника и хмуро смотрел на Дашу. Вбежал Зайцев-старший, он перепрыгнул с разбега кота и затормозил рядом с суженой.
– Обручального кольца нет! – молвил он расстроенно. – Ума не приложу, кто…
Даша сделал «большие глаза» и повела взглядом вниз – на пушистый артефакт. Кеша не въехал в жест и заметил убеждённо:
– Мой сын онанист и ботаник, поэтому он не мог взять «свадебный подарок»!
– Именно Миша и стырил колечко, – беззаботно махнул лапкой кот. – Он намедни ходил в публичный дом и обменял побрякушку на секрецию женских половых желез. Для опыта нужен был ингредиент. Дурак, млин… Вместо того, чтоб вылюбить мадам, он с неё сцеживал любовный сироп.
– А?! – профессор всё же опустил взгляд и уставился на кота в оторопи.
В отличие от детей – мандраж у взрослых был натуральным, всё-таки Интернет с молоком матери они не впитывали.
Кот пафосно взмахнул передними лапками:
– Я не стукач и поведал о краже только ради блага Миши!.. Понимаете?!
Практически каждое добро является злом, смотря с какой стороны смотреть. Но говорящие беспардонные котики об этом не задумываются, как известно.
Вдруг взрослый ботаник нехорошо улыбнулся, наклонился и резко схватил наглеца за загривок, с усилием поднял и начал вертеть им в воздухе.
– Ай-яй-яй, – заголосил зверь. – Чёрт возьми, что ты делаешь, мать твою!..
Ботаник, не обращая внимания на выкрики, крутил котом как хотел. И бормотал:
– Странно… где же механизм?.. Ну, Миша, ну, придумал розыгрыш на новоселье.
Даша верноподданнически кинулась помочь своему мужчине, перехватила котика за задние лапы. Потянула к себе, растягивая таким образом тело кота.
– Отпустите, чёрт вас задери! – кричал зверь, отчаянно дёргаясь. – Ээй, только не трогай гениталии… Даша, мать, мать, мать!..
– Ничего нет, – растерялся Зайцев-старший, когда артефакт был ощупан вдоль и поперек.
– Никаких мехустройств, – апатично подтвердила подруга.
Две пары рук разжались и котик упал на линолеум, недовольно фыркая, стал отряхиваться. После вскочил на задние лапы. Подбоченился, и рявкнул, глядя на людей снизу вверх:
– Короче, я считаю сие неуважением!.. Я прибежал сюда пожрать, а заодно познакомиться. Однако, я не люблю парадные пельмени и хамов любой пробы! Тем не менее, мне с вами придется какое-то время жить и не хотелось бы сосуществовать. – Он сделал паузу, рассерженно пыхтя.
Иннокентий и Даша озадаченно хмурились. Вроде бояться не стоит – не покойник и не ведьмак, но и вести себя как ни в чём не бывало – странно. Чем может быть полезно такое чудо – не ясно, и даже его бесполезность тоже под вопросом. Мы не реагируем на артефакты, мы на них молча глазеем, как правило.
– Между прочим, я – дьявольского происхождения, – разоткровенничался котик, желая прибавить себе авторитета. – Подчеркну, во мне нет ни капли беса или веельзевула, а течет кровь подлинных дьяволов из настоящего ада!.. Я – чистокровен.
Котик надулся от гордости. Но внезапно послышался характерный звук удара, а зверь качнулся, как будто его шлёпнули по загривку.
– Энтей пирус кломба! Тупяк! – разрезал воздух визгливый и явно недовольный глас.
Котик живенько прогнулся и расшаркался во все стороны:
– Да-да, я – драный тупяк, заговоривший в присутствии грёбаных людишек… Но я не тупяк, мой папа-дьявол, просто… эээ… так получилось, – кот суетливо отвесил влюблённой парочке реверанс. – Мне пора в ад для порки… то есть, в цирк, к жестокому хозяину, от которого я сбежал… Он заставлял меня ловить игрушечных мышей, а также…
Под котиком в одну секунду разверзся пол, без шума и огня, – только что было ровное покрытие и вот в нём дыра диаметром полметра, вокруг коей торчат клочья линолеума. Зверюга улетела туда – задними лапами вперёд, прямо с семнадцатого этажа, на котором и находилась квартира. Фуух!.. Иннокентий и Даша по инерции заглянули в дыру и проводили летящего зверя задумчивыми глазами. Туннель прорезал весь дом – до самого фундамента, все лежащие на его пути полы и потолки.
Котик потерялся из поля видимости, а дырка самозаделалась, точно также без звуков и пыли. Вот была – и – вот уже нету. Семья переглянулась, пожала рассудительными плечиками. Креститься смешно, а делиться впечатлениями как-то боязно. Или наоборот.
– Ты, в общем… не думай, что я так всегда делаю, – мямлил Миша Зайцев, тиская в ручках ма-аленькую мензурку.
– Мне по барабану, – отозвался Леонтий Волков, сосредоточенно натирая на тёрке ипун-траву.
– Только в интересах науки, – подытожил Миша. – Эм… я пошёл?..
– На кого будешь дрочить? – прямо спросил Леонтий. – Надеюсь, не на меня, – он коротко хохотнул.
– Мастурбировать, – серьёзно поправил ботаник. – Для достижения оргазма и излития семени есть специальные ТВ-каналы, где крутят фильмы в жанре «порно», что означает…
– Мишаня, иди уже! – взбрыкнул циник. – Чем раньше, тем быстрее. Ок?
– Ладно, – Зайцев отошёл от брата и закрыл дверь в спальню. Потом студент застенчиво присел на креслице, надел на себя похренистическую масочку и задвигал рукою. Такие масочки любят носить юные девушки и ботаники, – у обеих категорий дикие проблемы с сексом по жизни.
Леонтий дотёр последний из двух зубчиков, помял желтоватую кашицу и вытер пальцы салфеткой. Прислушался, однако закономерного пыхтения ухо не словило. Волков удивился, чуток повернул голову взад, чтобы подглядеть за братцем, и… увидел прямо перед носом… ма-аленькую мензурку со сгустком белесой жидкости на дне. Поднял оторопевшие глазки, Миша смущённо улыбался, топчась рядом.
– Блин… ну ты чувак!.. – поразился Леонтий. – Ты чё, полгода к себе не прикасался? Меньше минуты дёргал.
– Сорок семь секунд, – млея, сказал ботаник. – Рекорд! Эмм, не мой личный… а вообще.
– Щас обрадую «Книгу Гинесса», – усмехнулся брат. – Окей, проехали, что дальше?..
– Держи ириску, – ботаник подал конфетку, сам тоже скушал и потёр хилые ручки. – Приступим-с!
Так случилось в мироздании, что хомо сапиенс ведут себя по-разному, – исходя из психотипа, внешности, пола, привычек и социального статуса. Если провести грубое деление, то все студенты мужского пола делятся на две крупные группы: ботаники и циники.
Ботаник – это юноша, закутанный в комплексы, за счёт чего он говорит не то, что думает, а делает вопреки мыслям и разговорам. Он всегда боится показаться смешным, потому что сам по себе уже смешной. Безобидный и безотказный. Чаще всего в очках, правда, очки не абсолютный показатель ботанства. Не «оно», но и не совсем «он» – в глазах девушек, до сих пор оценивающих юношей по стандарту «победителя мамонтов».
Циник – тот перец, что на генном уровне избавлен от комплексов. Высокую самооценку поддерживают томные женские взгляды, где бы он ни появился. Циник – человек, говорящий всегда всё как есть, без бэканий и мэканий, уверенно называющий вещи своими именами, о чём бы ни шла речь. Конечно, по первому «клику» мало кто отдаётся даже циникам, но повышенное внимание девушек греет и скрашивает серые студенческие будни.
Итак, ботаник и циник съели по ириске и приступили к завершающей стадии приготовления зелья, простите, опытного раствора.
– Берем «ГлавКолбу» и досыпаем туда ипун-траву, – Миша аккуратно проделал манипуляцию. – Теперь болтаем и…
– Сливаем твой малаф, – докончил циник.
На самом деле, фраза «Слить малаф» звучит отвратительно, а наблюдать такое действие – ещё противней. Однако это именно тот случай, когда цель оправдывает средства, поэтому братцы брезгливостью пренебрегли.
– Слышь, а почему ипун-трава? – вдруг спросил Леонтий. – По виду обычный чеснок, не?..
– Не просто чеснок, а редкий его вид, – высказался Миша. – Семейство двухцветных, а отряд… эм… забыл.
Пионы и георгины – это разные цветы, хотя и цветы. Внешне не различимы, но всё же различимы. В общем, как чеснок не обзови…