– Ты не обязан мне верить, Альфред, – согласилась Эбби. – Мы мало чем заслужили твое доверие. Я не могу убедить тебя сказать «да». Если честно, то я бы на твоем месте отказалась.
– Так почему бы не отказаться и мне?
– Потому что ты особенный, а я – нет. – Говоря, Эбби гладила меня по руке. – Я изучала это всю жизнь, но в отличие от тебя так и не прикоснулась.
– К чему? – спросил я, хотя уже знал ответ.
Эбби положила руку мне на плечо:
– Открою тебе один секрет. Я завидую тебе, Альфред Кропп. Мы тоскуем по божественному. Мы жаждем дотронуться до него. Мы мечтаем, чтобы оно прикоснулось к нам. В этом деле ты постоянно сталкивался с изменами и предательством. Тебя предавали Сэмюэл, Нуэве, Эшли и бог знает кто еще, но ты в итоге решил пожертвовать собой ради холодного, жестокого и совершенно беспощадного мира.
– Ладно, – откликнулся я. – Не нужно, чтобы твои личные пунктики мешали важному делу. Ведь если мир не заслуживает спасения, то не нужна и организация типа АМПНА?
– Значит, твой ответ – да?
– А можно подумать?
– Конечно. Не спеши. На разбирательство с Нуэве уйдет какое-то время.
– Какая связь между моим согласием и участью Нуэве?
– Скорее рано, чем поздно, наступит день, когда мне придется выбрать нового Оп-девять.
Эбби выждала, чтобы впиталась и эта мысль. Я дал ей опуститься на дно и спросил:
– Ты хочешь выучить меня на Оп-девять?
– Не вижу лучшей кандидатуры. Возможно, необычайная ирония заключена в том, что ты уже давно учишься.
Я не нашелся с ответом. Эбби сжала мою руку:
– Не отвечай сейчас. У тебя есть два года на размышления. Конторе нужны такие, как ты, Альфред. Порой в погоне за ускользающей целью мы упускаем главное, но ты всегда его видел и понимал, что важнее. Это очень редкое качество; без него наша организация погибнет, да и весь мир, если на то пошло.
– Похоже, ты просишь меня спасти мир.
– И снова спрошу, – улыбнулась Эбби. – Тебе это по душе?
Эбби ушла, и санитар принес мне перекусить. Говяжий бульон, горячий чай и какие-то безвкусные крекеры. Когда я поел, пришел врач, который проверил мои жизненные функции.
– Эй, я вас знаю, – сказал я. – Вы доктор Ватсон с «Пандоры».
– Меня зовут не Ватсон, – возразил врач.
– Я знаю. Просто дал вам прозвище.
– Так вот ты чем занят! Обзываешься?
– Заполняю пустоту. Помните, мы говорили о задницах?
– Не припоминаю бесед о твоей заднице.
– Не о моей лично.
– Тогда о чьей?
– Не о чьей конкретно.
– У нас был философский разговор о задницах?
– Я не понимал, зачем щель.
– И мы решили эту проблему?
– Вы сказали, что человек лопается по шву, когда от души хохочет.
– Не многие об этом знают, но мы рождаемся цельными, и только первый приступ смеха разрывает ягодичные мышцы.
Когда врач ушел, я закрыл глаза и попытался заснуть. Я немного боялся того, что может присниться, но усталость взяла верх. Я уже начал вырубаться, когда отворилась дверь и кто-то затопал по деревянному полу. Мне было незачем открывать глаза, чтобы понять, кто пришел.
– Привет, Сэм, – сказал я.
Он остановился возле двери.
– Да заходи.
Сэм медленно подошел к стулу возле моей кровати. Сел. Посмотрел на меня.
– Насколько я понимаю, ты вовремя доставил меня в больницу.
– К счастью, да. Врачи ждут полного выздоровления.
– А ты слышал, чего ждет Абигейл Смит?
Сэм ответил медленно, тщательно выбирая слова:
– Это, конечно, не то, чего мы ждали, но предложение, по-моему, довольно заманчивое.
– Мне придется поверить ей.
Сэм кивнул:
– Поверишь?
Я подумал.
– Черт, Сэм, мне кажется, что отказаться – не выход для меня. Я мог бы с тем же успехом остаться трупом.
– Нуэве будет драться за место. Оп-девять очень трудно уволить. Эта должность считается пожизненной.
– Странно, – заметил я. – До всех этих событий я не знал, кем хочу стать, но точно не собирался в агенты, не соблюдающие протоколов.
– Возможно, это единственный способ похоронить СОФИЮ.
– Стать дьяволом, чтобы побить его?
Сэм посмотрел на меня затравленным собачьим взглядом и так же печально сказал:
– Мне почему-то кажется, Альфред, что это тебе не грозит. – Он сменил тему: – Она просит о встрече.
– Эшли?
– Да.
– И мне надо согласиться?
– Альфред, это был грязнейший шантаж. Нуэве использовал ее, чтобы следить за тобой после побега из Кэмп Эхо. Он знал, что она к нему неравнодушна, и воспользовался этим. Она не желала зла.
– Ей следовало сказать мне правду.
– Мы все бежим от страшной правды.
– Поэтому ты не рассказал про СОФИЮ?
Сэм отвел глаза. Я посмотрел на его руки, где не хватало мизинцев.
– Ведь ты ничего не сказал Вошу? Даже когда он отрезал тебе пальцы, ты продолжал молчать.
Сэм откашлялся.
– Уйдя из Конторы, я перестал быть связанным присягой, которая обязала меня вживить тебе спецустройство тысяча тридцать один. Я дал новую клятву – защищать тебя от врагов, и никогда ее не нарушу, Альфред. Но мы вернулись к теме доверия?
Я не стал отвечать напрямик. Это в духе Оперативников номер девять.
– Мне понадобится инструктор.
– Обязательно, – кивнул Сэм.
– Тот, кто знает все входы и выходы. Опытный в таких делах человек. Тот, кто научит меня лавировать между тем, что должно, и тем, что правильно.
– Узкая тропка, где на каждом шагу расставлены ловушки и поджидают опасности.
– Потому что правильные поступки еще важны.
– Правильное всегда важно.
Я задумался над его и своими словами; о том, что произошло и могло произойти. Я вспомнил золотую дверь и запах маминых волос, пустые глазницы отца и даже то, как мистер Куница слизывал с пальцев мою кровь. Жизнь не должна быть тем, что получается, когда бежишь от собственной тени. Может быть, как раз поэтому ангел решил вернуть меня назад. Я не хотел умирать, потому что так любил мир, что мог спасти его только своей смертью. Я хотел умереть по той же причине, по какой в Ноксвилле заключил сделку с Нуэве. Мне казалось, что это единственный способ убежать от тени, которая носит мое имя. Беда в том, что от нее невозможно ни убежать, ни спрятаться. И как с этим быть?
Этого я не знал, но решил, что знаю, с чего начать. Я потрепал Сэма по колену рукой, которую рассек, чтобы спасти Журдена, Эшли и его самого.
– Я прощаю тебя, Сэм.
– И это главное, – ответил он.