– Понятно, великий бог Шизл! – ответил пацан.
– Хм, уже лучше, конечно. Но все же не идеал, – продолжал Шизл свои попытки достучаться до разумения мальчишки. – «Великий бог» не нужно было использовать вообще. Теперь понятнее?
– Да, Шизл, я понял, – гордо отбарабанил паренек.
– Ну вот и отлично, – облегченно ответил Шизл. – Ну что, Гиант, посмотрел тут все? Тебе пора, наверное? А то мать переживает наверняка.
– Можно я еще чуточку побуду тут, Шизл? – стал упрашивать мальчик. – Здесь все так ярко и необычно, Шизл! Вообще не хочется от тебя уходить, Шизл… Дома у меня, Шизл, все совсем не так. Если ты хочешь, Шизл, я тебя к себе домой приглашаю в гости. А то я у тебя был, а ты у меня, Шизл, не был. Пойдешь ко мне, Шизл?
– Нет, не пойду… Уж лучше вы к нам, – рассмеялся Шизл из-за замеченного стремления пацана называть теперь его имя в каждой реплике, что выглядело очень нетипичным для обычной беседы на двоих и очень бросалось в глаза.
Увидев ярко выраженную грусть в глазах мальчишки от полученного отказа посетить его жилище, Шизл решил его успокоить:
– Ну, ладно, не переживай, Гиант! Может быть, когда-нибудь я прилечу в ваши края снова. Тогда и увидимся еще разок.
Но для Гианта это не было утешением. Он стоял, в последний раз окидывал взглядом эту неведомую и недостижимую для него блестящую обстановку, понимая, что еще через несколько мгновений она уйдет из его жизни навсегда, и он будет вынужден вернуться к своей обычной серой беспросветной обыденности. От осознания того, что он вот-вот свалится обратно в свой мир, который не идет ни в какое сравнение с тем, что он видит вокруг себя сейчас, на глазах Гианта навернулись слезы. Если бы ему сейчас предложили всего лишь одну неделю жизни в обществе Шизла в обмен на все годы, что ему отпущены судьбой среди своих, он бы не думая согласился. В отчаянии Гиант решился на дерзкий шаг, которого он даже сам от себя никак не ожидал. Внезапно он кинулся к ногам Шизла и начал его умолять:
– Шизл, возьми меня с собой! Не отправляй меня обратно к своим, – упрашивал Гиант, рыдая и всхлипывая.
Шизл был настолько ошарашен неожиданной просьбой парнишки, что даже не сразу нашелся, что ответить, и молча смотрел, как Гиант ползает в ногах и заламывает руки, пытаясь уговорить Шизла взять его с собой.
– Шизл, ты не пожалеешь, если возьмешь меня к себе! Я могу быть твоим слугой. Вообще могу быть кем угодно для тебя! Только не прогоняй меня обратно!
– Подожди, Гиант! Для начала встань с пола! – прикрикнул на него Шизл и, после того как мальчишка поднялся, продолжал более спокойным голосом: – Как я тебя с собой возьму? Во-первых, я вообще не знаю, что мне с тобой делать. Даже если бы мне был нужен слуга, то ты бы мне точно не подошел. Мой помощник должен знать куда больше, чем знаешь ты. И потом, маленький ты еще совсем. Да и не нужен мне слуга. Во-вторых, а как же твои родители? Мать твоя наверняка тебя со мной не отпустит. Ну как она может остаться без сына? Ты же ее надежда и опора в старости. И потом, она просто тебя любит. Как она сможет обойтись без тебя? Ты о родителях подумай, а не только о своих хотелках.
– Шизл, да родители вообще не проблема, – возбужденно лепетал Гиант. – Если хочешь, я прям сейчас побегу и отпрошусь у матери. Она не будет против. И отец тоже. Ты за них не волнуйся! К тому же у меня есть еще три брата и сестра. Родители не останутся одни. Они только рады будут, что тебе нужно меня забрать себе!
– Это тебе нужно, а не мне, Гиант! Так что не надо путать и выдавать твои желания за мои. Меня это бесит. Я же не зверь, чтобы вот так вот взять и захотеть отобрать у женщины сына. Мне бы это и в голову не пришло. Я не смогу о тебе позаботиться так, как твои родители. Тебе со своими будет лучше, чем со мной. Так что давай прощаться, и иди к ним обратно!
Мальчишка снова залился слезами. Гиант явно решил сделать все, чтобы не упустить свой шанс улететь вместе с великим богом. К тому же тот панический страх, который он испытывал к Шизлу, когда он только приземлился на поле, давно исчез. Во-первых, божество само стремилось направо и налево продемонстрировать свою доброту и демократичность ко всем людям еще на поле. Во-вторых, его гуманистические рассуждения и забота о родителях Гианта окончательно развеяли все страхи мальчишки перед божеством. Поэтому, дабы уговорить Шизла и поймать удачу за хвост, он стал давить на жалость.
– С чего ты взял, Шизл, что мне со своими будет лучше, чем с тобой? – убеждал Гиант божество со слезами на глазах. – Там моя жизнь вообще ничего не стоит! Если слабо разольется Нил, будет неурожай и я умру от голода. У меня три старших брата, поэтому мы с сестрой едим уже, что достанется. Если сильно разольется Нил и все затопит, посевы сгниют на полях, снова будет голод. И я, весьма вероятно, тоже умру от недоедания. Или крокодил, подобравшийся вместе с водой к жилищу, сожрет меня. С тобой мне намного лучше будет и безопаснее! Родители только рады будут меня тебе отдать – одним ртом меньше будет. Возьми меня с собой, Шизл, и я все-все для тебя сделаю. Ты не пожалеешь, что сжалился над своим рабом!
– Гиант, ну, не умер же ты как-то до сих пор! – отрезал Шизл. – Хватит меня тут страшилками жалобить. Живут же как-то другие люди в таких же условиях, и ничего!
– Да, живут… Но недолго и очень тяжело, – продолжал ныть Гиант, пытаясь растеребить струны жалости в душе божества.
Шизл молчал. Он почувствовал, что он не в силах самостоятельно отвязаться от настырного мальчишки. Сначала ему очень хотелось открыть дверь вимана, взять Гианта за шкирку и дать ему волшебный пендель на дорожку, чтобы ему бодрее шлось обратно к своим. Но взять и вытолкать его взашей прочь ему не позволяло, с одной стороны, воспитание, а с другой стороны, жалость, которую борзому парнишке все же удалось пробудить в нем. «А не так уж и туп этот Гиант, как я про него думал, – рассуждал Шизл про себя, – то, что выгодно для него, он прекрасно соображает».
Дабы с честью выйти из сложившейся ситуации, не прибегать к крайней мере и не выталкивать парнишку взашей, слушая его вопли и слезы, Шизл придумал следующее. Он помыслил логически и рассудил, что минимум половина жалостливых историй Гианта – брехня собачья. Поэтому он был уверен, что, если он сейчас сам поговорит по-нормальному с матерью, она, естественно, не отпустит от себя сына, что бы сам сын ни плел ему по этому поводу. С одной стороны, этот шаг позволил бы Шизлу не терять лицо и не вышвыривать паренька из вимана насильно. С другой стороны, он мог отказать Гианту совершенно культурно, сославшись на запрет родителей, который для него, как для божества, будто бы свят. Идея эта показалась Шизлу вполне себе хорошей и обещающей дать желаемый результат – избавиться от настырного парнишки и не прибегать к грубостям. Еще полдня назад он, возможно, и вытолкал бы паренька на фиг без церемоний. Но нимб божества, который на него надели эти примитивные крестьяне своим восхищением, довольно быстро и крепко прирос к Шизлу. Он посчитал, что новоявленный бог должен вести себя достойно, как и подобает богу. Поэтому Шизл принял решение следовать своему изобретенному плану, в результативности которого он даже и не сомневался, и обратился к все еще артистично плачущему Гианту:
– Эй, послушай, тебе не надоело тут сопли распускать? Сам посуди, вот, допустим, я сейчас захотел бы тебя взять к себе слугой. Только зачем мне такой помощник, который себя как девчонка ведет и плачет по любому поводу?
– Я не буду, Шизл, не буду. Если ты заберешь меня себе, клянусь тебе, я в жизни больше не заплачу! – залепетал обнадеженный Гиант, и слезы моментально исчезли с его лица, будто их и не было.
«Вот ведь комедиант какой! Способен залиться горючими слезами чуть ли не по желанию, – подумал Шизл, смотря на артистичного паренька. – Даже я так не умею! Если б мне и правда нужен был сейчас слуга-человек, то я бы, пожалуй, даже и задумался над тем, чтобы взять этого щенка себе на воспитание. Такого прохиндея, как он, захочешь – не сыщешь! Может, и вышел бы из него толк со временем».
– Послушай, Гиант! – обратился Шизл к парнишке, в глазах которого уже ярким светом заблестела надежда. – Я не могу тебя так просто взять и забрать. Я смотрю, люди с полей не собираются расходиться, пока мой виман стоит тут. Мама твоя наверняка там же. Поэтому пойдем вместе, и я сам поговорю с ней. Если она тебя отпустит, я тебя возьму к себе слугой. А если не отпустит, останешься со своими. Идет?
– Идет! Спасибо тебе, Шизл! – звонко крикнул парнишка. – Пойдем тогда скорее!
– Сейчас пойдем. Только у меня есть одно условие, – с серьезным видом говорил Шизл.
– Хоть тысяча, великий бог! – восторженно отвечал Гиант.
– Мы с тобой сейчас идем вместе. А с матерью твоей я говорю сам, и ты не встреваешь в наш разговор, не канючишь и не упрашиваешь маму. Молчать будешь до тех пор, пока я сам не позволю тебе говорить. Кстати, а отец твой где? Там же на поле?
– Да, Шизл, на поле отец. И братья там же, – сказал Гиант, и по его выражению лица было видно, что он явно закручинился после условия Шизла, поскольку рассчитывал, что примет участие в уговорах матери, если вдруг та сделает попытку не отпустить его с божеством.
Парнишка вполне справедливо опасался, что Шизл будет просить мать очень аккуратно и наверняка даст ей понять, что он не очень-то в нем нуждается, и если сын нужен матери, то пусть остается с ней. А условие, выдвинутое божеством, не давало возможности самому Гианту участвовать в разговоре. Но все же то, что предложил Шизл, для паренька было лучше, чем попросту убираться из вимана восвояси и потом всю свою жизнь ожидать, что великий бог снова когда-нибудь появится на их полях. Поэтому Гиант покорился, согласился с выдвинутым условием и поплелся вслед за Шизлом.
Несмотря на то что солнце только что село и стремительно начало темнеть, люди без помех увидели выходящего Шизла вместе с Гиантом, поскольку сразу же, как дверь летательного аппарата открылась, все вокруг осветилось светом, льющимся изнутри вимана на довольно большое расстояние. Завидев божество, народ в поле загалдел и снова попадал на колени. Шизлу в этот раз было просто некогда раздражаться на людскую любовь поползать. Не обращая никакого внимания на это, он попросил Гианта отвести его к своей матери, что тот послушно и сделал. Поскольку она, как и все вокруг в тот момент, стояла на коленях, опустив голову до земли, Шизл осторожно тронул ее за плечо, от чего она вздрогнула и посмотрела на божество: