Я выбираю известную сетевую марку — и не потому, что цены у нее (судя по рекламной акции) заоблачно низкие, отнюдь. Просто она ближе всего от помещения банка: пройти квартал, повернуть налево, потом по подземному переходу и ты на месте. Упираешься прямо в его красно-зеленую вывеску.
Тут же появляется менеджер. Мой костюм почему-то действует на менеджеров сетевых магазинов как красная тряпка на быка. В конце-концов я выбираю приемлимый вариант телевизора. Дивиди не самый брендовый, но отличающийся надежностью, а вот на саунде я решил не экономить.
— Доставка? — менеджер млеет в ответ…
— За счет фирмы. Прошу адрес сообщите на кассе.
— Настройка саунда?
— К сожалению, у нас сейчас специалиста по настройке домашнего кинотеатра нет, поскольку это все равно за ваш счет, мы можем пригласить специалиста из…
— Спасибо, нет необходимости.
— Валера! Привет! Ты не на рыбалке? А то слышимость плохонькая… отлично… Сможешь ко мне вечерком подъехать, настроить саунд. Да, вот купил систему… Нет, ничего необычного, стандарт. Но хочется, чтобы его выставили по-человечески. ОК-ОВ! Жду.
После выхода из салона я тут же заглядываю в гастроном, который напротив и покупаю две бутылки коньяка, килограмм киви, один лимон и средней величины ананас. Валера коньяк пьет и только коньяк, а закусываем его мы в последнее время исключительно экзотическими фруктами. И тоже, доложу я вам, неплохо получается.
Я открываю заветную тетрадь. Делаю это с трепетом… И понимаю, что все получилось. Наконец-то все получилось!!!
«16-е июня. Приход: 14 730 грн. Снял 14 584 грн. Услуги банка — 146 грн. Дивиди-плейер — 435 грн., телевизор — 8118 грн., домашний кинотеатр — 5300 грн., коньяк — 112 грн., ананас — 65 грн., киви — 43 грн., лимон — 6 грн., услуги Валеры по настройке саунда — 500 грн., проезд на метро — 1 грн., проезд на маршрутке — 4 грн.»
И ни одной цифры не изменилось! Ни одной!
Так я прожил еще два дня. Многое в моей душе за эти два дня переменилось. Но сначала я должен рассказать, как я эти дни проводил: с самого утра занимался домашними делами, потом, перед приемом пищи, устраивал небольшую сиесту. И вот в это дообеденное время я старался погрузиться внутрь себя и представить себе, как я захожу в банк, снимаю с книжки деньги, как трачу их. Как рассчитался с кредитом в «Вешенском», и преподнес начальнице кредитного букет ромашек, а девочкам — большой пражский торт. Я видел все это, я купил обалденно дорогую систему спутникового телевидения. Спутникового — потому что с кабельного убрали российский канал «Культура», а наше родное бескультурье смотреть не хотелось. Дорогую — потому как давно хотел иметь спутник, который сам будет вращаться, куда мне надо, и перенастраиваться так, как я захочу. А учитывая особенности расположения моей квартиры, мне надо было ставить две таких антенны. Заказ высотников, битье стен. А потом еще подошло ведь восемнадцатое — в этот день я всегда без сожаления расстаюсь с квартплатой. Ко мне зашел хозяин квартиры. Мы выпили немного водочки (Пал Тимофеевич пил только водку и только определенной марки, которую самолично и приносил в размере одной чекушки). Все мои расходы (вплоть до закуски, которую мы с Пал Тимофеевичем приговорили) нашли отражение в моей тетрадке.
А из перемен были две, самые главные, первое — это появилось ощущение того, что срок моего пребывания в селе подходит к концу. А второе — это появилась какая-то, пусть еще зыбкая, нет, даже не уверенность — надежда на то, что все сложится, как должно.
Но вот только перед тем, как уехать, мелькнула в моей голове одна довольно странная мысль: а почему бы не сделать это? Я стал прикидывать — почти все, что нужно, у меня было. За доски я переговорил с дедом Вашутой — у него было много бесхозных досок самых разных размеров (остатки от прошлогоднего ремонта). Еще пару досок были на хозяйстве у тети Маруси. А вот шины — я когда ловил рыбу, просмотрел, мне нужна были только одна тракторная шина. Как раз такую я видел около шиномонтажа, который располагался у автобусной остановки.
В полдень доски, шина и инструменты были уже на месте. Подошел дед Вашута. Я не рассчитывал на его помощь, но она была кстати. Так что я стал аккуратно распиливать доски, сколачивать их, потом мы с дедом устанавливали деревянные полотна на резиновые опоры. Я вколачивал гвозди, вдыхал аромат дерева, наслаждался той свободой бытия, которую можно ощутить только тут, на деревенских просторах. И к вечеру кладка была готова.
Я опробовал кладку лично. Она получилась такой же, как я ее помнил — чуть шаткая, с небольшим люфтом при ходьбе, но при этом крепкая, устойчивая, способная выдержать не только меня одного — а на ее конечной площадке как раз было место на три посадочных тела. Я срубил рогатинки и понавтыкал их в воду, так что получились упоры для удочек. Почти так же, как в свое время сделал Иван.
Тут начался поток народу. Ну, поток не поток, а все соседи на кладку посмотреть сошлись, как штыки. Народ осматривал кладку, проходил по ней, испытывал, мужики цокали языками, мол, хорошее дело и нехитрое, вот у нас только все времени не хватает, бабы — не пил бы, скотина, и себе бы такую кладочку соорудил бы… В общем, каждый шел со своим мнением. Хотя для общества кладка была делом приятным и полезным. Появилась и бабка Маланка, она притащилась своим ходом, но в отличии от других соседей принесла кисет с махоркой — мне в подарок, мол за то, что полезное дело сделал.
— Вот, сынку, доковыляла я и сюда… Мой-то когда помер, а я все живу… (на глазах старушки выступили слезы), а что, жить-то хочется. Хочется просто смотреть на этот божий свет. Спасибо тебе, сынку…
И бабка Маланка пошкандыбала к себе в хату.
И только когда солнце уже закатилось за горизонт и начинало темнеть, появилась тетя Маруся. Она посмотрела на кладку, ничего не сказала, потом повернулась и пошла к себе.
Ужинал я в одиночестве.
Глава пятнадцатаяЗдравствуй, Город!
На следующий день я сообщил поутру тете Марусе, что собираюсь в город. За эти три дня у меня в кармане подсобиралось немного денежек: я развалил сарайчик соседу Виктору Трофимовичу, так что на проезд мог себя обеспечить. Что делать в городе, я еще не придумал. Но вот очень захотелось придумать. Так что маршруткой в восемь в город, а там будет видно.
Тетя Маруся сготовила быстрый завтрак, я сделал свои записи в тетрадке, и подошел к накрытому столу. Тетя Маруся успела отварить картофель и сделала яичницу. Я быстро поел, запил завтрак кисляком. Тут тетя Маруся, которая, по обыкновению, почти не притронулась к пище, сказала:
— Погоди, сынку.
Она пошла к буфету и вытащила сверток, завернутый в тряпицу. Обычно сельские люди в таких свертках сохраняют сбережения, не шибко доверяя банкам и сберегательным кассам.
— Это тебе.
— Тетя Маруся, я не могу такое принять от вас…
— Бери, сынку, бери. Я эти деньги на похороны откладывала… Сначала откладывала на похороны себе. Пришлось хоронить Ванюшку. Сейчас и хоронить вроде некого, кроме меня… Возьми. Они тебе сейчас пригодятся.
Я молчал.
— Бери. Обидишь ведь…
У меня в горле пересохло. Еле-еле смог выдавить из себя:
— Я отдам, вот только стану на ноги и отдам…
— И не думай… Не смей. Это мой тебе подарок. Пообещай только…
Я уже не мог говорить, только кивнул головой.
— Похорони меня по-людски. Как у нас в селе положено. Не по-городскому. Добре?
Я опять кивнул в ответ.
— Ну и ладно. Попрощаемся. Я тебя провожать не буду, прости, делов много порать надо…
Она подошла ко мне, поцеловала в лоб и пошла к двери.
— А за кладку спасибо…
Я встал, вышел из дому чуть шатаясь, как на ватных ногах. Не помню, как дошел до остановки. Пропустил маршрутку, подождал, пока приедет тот водитель (его звали Сергеем). Забрался в его бусик, заплатил, как за два конца.
— Уезжаешь? — поинтересовался Сергей.
— Пора уже…
— Угу, — пробормотал водитель.
Я занял место под конец бусика на единственном сидении, так, чтобы никому не мешать. Через десять минут микроавтобус тронулся, а я углубился в свои мысли.
Наконец-то ремонт вплотную приблизился к кассовому узлу. Завтра, скорее всего, наличку вообще не снять. А сегодня еще можно. Вернулась Леночка. Она улыбается мне, как кукла Мальвина, которая увидела Пьеро. Надеюсь, что эта улыбка искренняя.
— Сколько вы снимаете сегодня? Вот как? Вы заказывали сумму, если я не ошибаюсь?
Я утвердительно кивнул.
— Хорошо.
Мой чек был тут же обработан.
— Пройдите, пожалуйста, извините за временные неудобства.
Вера крутится около Леночки и смотрит на ее манипуляции широко раскрытыми глазами. Чувствуется, что она просто не успевает за мельканием Леночкиных рук. Все-таки человек должен находится на своем и только на своем месте. Хотя необучаемые дуры есть, Верочка такого впечатления не производит, скорее, слишком темпераментная девица, вот ее темперамент и мешает сосредоточиться на работе. Испытать бы этот темперамент при более тесном общении…
Сегодня у меня великий день.
Тридцать тысяч гривен. Это мой предпоследний долг. Крупная сумма. Сегодня я расстаюсь с еще одним грузом, который так давил мне на мозги. И это великолепно. Хуже всего то, что эти деньги я одолжил у родственника. Без процентов. Дядя Александр… Отец сделал для него очень много. Вот, когда мне понадобилось, он отдал почти все, что имел. Он никогда не звонил, не напоминал. Он просто ждал. И именно это молчаливое ожидание травило мое душу намного больше чем задолженности всем банкам вместе взятым. Я проверил деньги, пересчитал. Все тридцать три тысячи девятьсот шестьдесят гривен были на месте. Что же, теперь надо заехать к дяде Шуре и отдать ему должное. Стоп! Проценты он не возьмет, следовательно, надо придумать что-то совершенно отпадное. А, вспомнил, вот оно! Дядя Шура был заядлым шахматистом. Всю жизнь он мечтал о шахматном столике, только никак не мог себе его позволить: слиш