Директор завода долго что-то думал, писал, мялся. Я думал, что откажет. Нет, я был уверен, что откажет.
— Послушай, Витя, садись и пиши заявление в профком. Мы через три месяца дом сдаем. Знаю, что твоя очередь далеко. Так больше ведь строить не будем. Пиши. Мол, в связи с предстоящим рождением второго ребенка в семье. Справки приложишь, ну, сам знаешь какие… В общем, помогу.
— Михаил Вильевич!..
— Благодарности не надо. Вот что. Ты посмотри лучше вот эти документы… Потом. На досуге.
Так я получил квартиру. Мне потом говорили, что за эту квартиру была драка почти что в натуре. Женщина, которая квартиру не получила, рвалась в директорский кабинет с криками, плачем и угрозами. Ее еле увели и успокоили. Но я не испытывал никаких угрызений совести: свою квартиру я заработал. И заработал честно.
Наш завод давно хотели подмять под себя сильные мира сего. Директор сопротивлялся долго. При нем завод был высокоприбыльным предприятием и люди дорожили своей работой, полностью доверив акции и управление директору.
И вот от одного из предложений Михаил Вильевич отказаться не смог. А кто мог осудить его, человека, смертельно больного за то, что он прекратил борьбу? За то, что решил обеспечить своих детей и обеспечить очень хорошо? Тут дело не в квартире, которую я благодаря нашему директору и памяти моего отца, получил в тот роковой год. Нет. Я понимал, что Михаил Вильевич пытается спасти хоть что-то, спасти тот коллектив, который сам создавал в сложных условиях перестройки, независимости и так далее и тому подобное… Как только ухудшались отношения с Россией, как завод оставался без заказов. Михаил Вильевич ругал правительство самыми нехорошими словами, но как только наши президенты вновь приходили к уму-разуму, как в Россию вновь уходила продукция завода. Российским партнерам и перешел в конце-концов завод.
Как только он стал частью корпорации, услуги юриста, подготовившего всю документацию по проведению довольно рискованного поглощения, новым хозяевам не понадобились. И вот я очутился в положении, когда надо было что-то решать. И на что-то решаться.
Когда я уходил с завода, завода в прошлом понимании уже не существовало. Я уходил в никуда. У меня была семья, какое-то количество денег, на которые я должен был протянуть пару тройку месяцев и своя голова на плечах. За время работы юрисконсультом сумел набрать какое-то количество полезных связей. Одна из этих связей казалась мне наиболее перспективной. Человек, который работал с нашим заводом уже несколько лет, недавно организовал свою фирму. Чем он там занимался, я не знал, но был уверен, что Владимирович нормальный мужик и фирму создает под стоящее дело. А вот нужен ли я ему буду или нет — это уже вопрос. Оказалось, что нужен. Так началась моя недолгая, но весьма бурная коммерческая деятельность. На шефа я работал три года. Мы с женой перебрались в областной центр, обменяли квартиру, я вынужден был взять кредит, потому как разница в цене между квартирой в районе и области была существенная. Пришлось хитрить. За эти три года шеф меня на работу официально не взял, а оформил частным предпринимателем. Когда пришлось расставаться, мое частное предпринимательство должно было стать опорой моего благосостояния. Вышло же все наоборот. Я был неплохим юристом и вел на фирме множество дел, важных и сверхважных. Но как только подходил день зарплаты, шефа начинало колбасить. Он выдумывал причины, по которым мне следовало зарплату снизить, как-то: не закрыто дело такое-то, не сделано то-то, я тебя штрафую за то, что из семнадцати поручений на шестое число этого месяца ты сделал только тринадцать, а еще ты лежал на операции. И тут я был возмущен до беспредела. Да, меня прооперировали. Вырезали банальный аппендицит. И за те две недели, которые я не ходил на работу, с меня сняли половину месячной зарплаты. О том, чтобы дать какую-то материальную помощь, речи не шло. Наверное, Владимирович решил, что я буду работать на него и так, потому как он платит мне собственные деньги и я должен быть ему за это быть признателен и кланяться в пояс. А больше всего шефа моего раздражало мое приобретение квартиры в кредит. Ему казалось, что рассчитываться с кредитом я могу только если что-то у него ворую. Переубеждать его было бесполезно. Кланяться не хотелось. И я ушел. Сначала я проработал полгода юристом в небольшой компании, которая занималась поставками запчастей к сельхозтехнике на вольную республику Молдову, потом перебрался в небольшое НИИ, которое еще влачило какое-то существование. Все это время на погашение кредита были нужны деньги. Жить стало труднее. Потом стало очень трудно. Я разрывался на части, пытался подзаработать, брал дополнительную нагрузку, спал по четыре-пять часов в сутки. И все равно денег еле-еле хватало на то, чтобы отдать кредит и как-то прокормить семью. В это время произошло событие, которое стало еще одним ключевым событием в моей жизни: резко подорожало жилье. Стоимость моей квартиры выросла, и выросла значительно. Теперь я стал думать о том, чтобы попробовать себя в бизнесе более серьезно. Я занял деньги. У меня был тыл: квартира. Мне удалось одолжить деньги. Первые две операции прошли успешно. Вторые две чуть хуже. Но я не насторожился. Наоборот. У меня появилась эйфория и уверенность в том, что мне все по плечу. Мое предпринимательство позволило мне быстро отдать долг и выплатить почти весь кредит.
Предложение получить долю в одной солидной фирме пришло неожиданно. Доля была небольшая, но фирма имела солидную репутацию, а ее руководитель был моим хорошим знакомым уже три года, да и партнером казался надежным. Мне казалось, что я знаю его, как облупленного. Мы пили вместе чуть ли еженедельно. В то время я оказался одурманенным. Я продал квартиру, снял квартиру в Городе для себя и семьи, уговорил жену на переезд. Она была уверена, что теперь у нас начнется новая жизнь и совершенно другие перспективы. Ей нравилось тратить деньги и она тратила их. Мне не было жалко. Тем более, что деньги были. И я был уверен, что мои мозги позволят мне заработать еще. Деньги идут к деньгам, твердил себе я, как безумный.
Переезд. Новая квартира. Обмывание нового офиса. Постоянные недосыпания. Мой организм слишком долго работал на пределе. Так долго, что не выдержал. Я заработал повышенное давление и с кризом меня уложили в больницу — это после того, как я чуть не потерял сознание, врачи сказали, что это было прединсультное состояние. Потом я часто жалел, что это не было инсультным состоянием с летальным исходом. Но тогда Бог помиловал меня. Значит, у него были какие-то свои, мне не известные цели. Почти две недели я плохо слышал, а речь стала нормальной только через месяц. К тому времени я готов был потерять дар речи еще раз. Мой так и не состоявшийся партнер растворился в тумане. Он растворился, прихватив деньги, которые я вложил в его фирму, да и не только я. Этот жук сумел прихватить пару кредитов в двух разных банков, сделав залогом товар на складе, товар, который был уже продан и после ухода кредитчиков со складов благополучно последовал потребителю. Приблизительно половина этого товара была товарным кредитом, который так же никому не вернули. Квартира и дача этого человека так же оказались удивительным образом в два дня проданы. Валера взял по паре тысяч в долг у разных людей, почти малознакомых. У него была репутация надежного партнера и ему и раньше не боялись ссужать деньги. Странно, но все, что осталось от этого человека — куча расписок и долговых обязательств. И только потом мы, которых обманули, сообразили, что ни разу Валера не пригласил никого из нас в гости, никогда мы не общались с его семьей, ничего не знали о его жизни. Он говорил много и красиво, но даже будучи трижды в доску пьяным никогда и ничего не сказал о своей личной жизни!
Почти полгода я провел в попытках как-то найти Валерия. Менты водили меня за нос. Я дал на лапу следователю (как мне намекнул прокурор), чтобы тот рыл землю. Следователь деньги взял. Но ничего не нарыл. Потом мне объяснили, что кто-то из прокуратуру посоветовал это дело «заглушить». Его и постепенно заглушили. Мой самый старинный друг предложил свести меня с бандюками: эти уж точно найдут. По зрелому размышлению я не взял греха на душу. До сих пор не знаю, проявил ли я малодушие, или поступил правильно. Я был уверен, что если бы его нашли и случайно убили — я бы себе этого не простил. Сам бы при встрече — избил бы, до смерти, до полусмерти — не знаю. А вот так — отдать человека на заклание не смог. Если считаете, что я проявил слабость и поделом мне, что же, вы имеете на это право. Я сам так очень часто считаю.
Этих полгода ничего мне не удавалось. Я пытался завязать еще какой-то бизнес, но Город с его дороговизной так быстро съедал ресурсы. Очень скоро я стал перед необходимостью что-то решать кардинально. На поиски несостоявшегося партнера пришлось махнуть рукой. Я исхитрился и взял небольшие кредиты в трех банках одновременно. Все, что можно было взять без залога и почти под самую завязку. У меня были хорошие документы по предпринимателю и неплохое движение по счетам. В этом деле главное было ответить в двух банках на вопрос: почему вы не кредитуетесь в том банке, где у вас счет открыт (варианты: у вас лучше условия, меньше проценты, больше лимит и т. д.). Но эти деньги меня на долго не выручили. Я попытался провести еще одну операцию, она закончилась убытками. Меня просто тупо прокинули, ведь я забыл о законе парных случаев. И вот тут началась волна сплошного невезения. Руки мои опустились. Я вошел в состояние жестокой депрессии, и уже ничего не могло меня из этого черного статуса вытянуть. Прошло еще приблизительно год и я оказался на краю крыши, готовый слететь с нее, как птица. Вот только с результатом не таким, как у вольного птаха.
Глава шестаяДискретный анализ
Если говорить обо всей хронологии событий, подтолкнувших меня к расставанию с жизнью, то краткое изложение их уже перед вами. Но в кратком этом пересказе нет главного: почему я все-таки решился на этот поступок!