Юноша сел за свободный столик в самом дальнем углу кабака, жестом подозвал полового и приказал ему быстро соорудить приличный обед из того, что уже есть готового и не требует дополнительного времени для персонального заказа.
Стол был оперативно накрыт, и Иван принялся вкушать изыски шатовегерской кухни, попутно анализируя создавшуюся ситуацию. «Ну, припрусь я на эту малину — и что скажу? Что наводочку дал мне местный полицай? Да меня там на ножи сразу поставят. У этой братвы разговор короткий — перо в бок, и клиент больше не кашляет. Блин! Что же делать?»
В этот момент двери кабака распахнулись, явно от удара ноги, и вальяжной походкой вошел плотный низкорослый мужичок в мешковатой одежде. Иван нахмурился. Где-то он его уже… Опаньки! Да это же один из зэков, перед которыми он только что глотку драл, давя душещипательные песни.
Мужичок плюхнулся за столик около окна, откинулся на спинку стула.
— Хозяин! Мне сюда бутылку водочки холодненькой с подвала, с ледника, стаканчик и закусон! Только стакан обязательно граненый, Я сегодня гуляю! — шлепнул мужичок на стол мелкую серебряную монету.
Судя по тому, с какой скоростью был выполнен заказ, по шатовегерским меркам это были довольно приличные деньги. Мужичок взял в руки запотевшую бутылку, наполнил стакан до краев, резко выдохнул, опрокинул содержимое двухсотграммовой емкости в глотку и выудил из тарелки соленый огурец.
— Уффф… хорошо на воле.
Мужичок захрумтел огурчиком и начал озираться.
— Менестрель!!! Братан!!!
Мужик сгреб со стола пузырь, стакан, закуску и поволок все это к столику Ивана.
— Вот это фарт! Не успел откинуться и сразу на тебя нарвался, — радостно сообщил он, бесцеремонно усаживаясь со всем своим хозяйством за стол. — Слышь, братан, ты щас на зоне так клёво по душе шаркнул! Это что-то! — Вновь забулькала водка, наполняя стакан. — А твой где?
Иван пожал плечами. Ему сейчас нужна была светлая голова, и он на спиртное налегать не собирался.
— Мне пока нельзя, — поспешил он тормознуть не в меру ретивого уголовника, видя, что тот собирается подозвать полового. — На дело еще идти.
— Мы так и поняли, что ты из наших! — обрадовался мужичок. — Решето, — представился он, протягивая руку.
— Маэстро, — мысленно усмехнувшись, вежливо откликнулся Иван, отвечая крепким рукопожатием. — А почему Решето?
— А в меня, говорят, сколько ни влей, все как в решето, — заржал уголовник. — Что за дело? Помощь нужна? Для тебя, братан, расстараюсь.
— Еще не знаю, — честно признался Иван. — Знаю только одно: до вечера надо срочно добыть пятьдесят золотых. Такой вот у меня расклад.
— Так какие проблемы? Сделаем! Ты, главное, держись меня. Я здесь в большом авторитете! Со мной не пропадешь. Ща идем со мной в одно клёвое место. У папика сегодня день рождения. Ты хоть и не шатовегерский, своих мы всех знаем, но вольешься как свой! А уж если выдашь вот эту: «Не в силах я-а-а эти цепи, цепи, ма-а-ама, разорвать!» — отчаянно фальшивя, засипел Решето хриплым, пропитым голосом. — Вся братва твоя, корефан! Бабло будет!
— Так чего мы ждем? — вскинулся Иван. — Погнали на твою малину!
— Погнали. Человек!
Перед ними тут же материализовался половой.
— Держи, — кинул ему Решето еще одну серебряную монетку. — Извини, братан, — повернулся он к Ивану, — но сегодня по твоим счетам плачу я. А ты, — небрежно бросил он половому, — какой-нибудь кабриолет сюда подгони. Да чтоб быстро и к самому порогу.
Решето был на свободе. Он был счастлив, щедр и готов швыряться деньгами направо и налево.
Половой метнулся к выходу ловить кабриолет.
— Слушай, — заинтересовался Иван, — а откуда у тебя деньги? Ты ж только что откинулся.
— Сегодня охранникам жалованье выдавали.
— А ты тут при чем?
— Да я на выходе с ними так тепло прощался, что аж вспотел. Вот кое-что к телу и прилипло.
Иван расхохотался, хлопнул уголовника по плечу, а затем, услышав стук колес по булыжной мостовой, поднялся из-за стола, подхватил свою гитару и направился к выходу. Решето поспешил следом, на ходу допивая бутылку водки прямо из горла.
Половой расстарался. Около порога кабака стоял не кабриолет, а роскошная карета. Работник общепита услужливо распахнул перед щедрыми клиентами дверцу и почтительно закрыл ее за ними, вероятно рассчитывая на очередную порцию чаевых, но Иван, залезавший в карету последним, с чаевыми его обломал. У него теперь на счету была каждая копейка… или медяк. Юноша еще не очень хорошо разбирался в местной валюте.
— Куда изволите? — осведомился кучер, засовывая голову в окошко кареты.
— В «Птичку» гони! — распорядился Решето.
Лицо кучера вытянулось.
— Гони, гони, давай, не обидим, — хлопнул себя по карману уголовник, плюхаясь на мягкое кожаное сиденье.
Услышав приятный звон монет, кучер поспешил занять свое место на козлах.
— Но! Пошла, родимая!
Карета затряслась по булыжной мостовой.
— Что за птичка? — насторожился Иван. Господин Гуко назвал ему нечто совершенно другое.
— Надежное место, корефан!
Надежным местом оказался портовый трактир «Ушастый баклан», у входа которого подпирали косяки дверей такие мордовороты, что Ивану сразу стало понятно нежелание кучера связываться с подобного рода публикой. Но самое главное — адрес был именно тот, который дал ему комендант. Юноша вылез из кареты и с наслаждением вдохнул свежий морской воздух. Шатовегер, как оказалось, был портовым городом и, судя по лесу мачт кораблей, стоящих на рейде в живописной бухте, видимо, в ожидании своей очереди причалить к пирсу для проведения разгрузочно-погрузочных работ, вовсю использовал это преимущество и процветал за счет оживленной морской торговли.
— Куда? — оторвались от косяков мордовороты, увидев, что незнакомец с гитарой намеревается войти в трактир.
— Завяньте, кильки! — Из кареты вылез Решето, кинул пару медяков кучеру.
Кучер поймал их на лету и поспешил подхлестнуть кобылу, спеша свалить из этого опасного места куда подальше, а Решето крученой блатной походкой двинулся вперед.
— Это чё за придурок? — спросил один из вышибал у другого. Его коллега недоуменно пожал плечами, и Иван понял, что его спутник не в таком уж и большом авторитете среди шатовегерской братвы. Похоже, его здесь даже в лицо не узнают.
— Чё?!! Это я придурок? Ты кого придурком назвал, сявка? — рванул рубаху на груди рассвирепевший уголовник, обнажая тату.
На волосатой груди уголовника красовалось изображение то ли решетки, то ли решета.
— Га-га-га… — заржали вышибалы, — пивная бочка на ножках пришла.
— Долго на нарах чалился, Решето?
— Тьфу! — сплюнул уголовник, сообразив, что над ним просто прикалываются. — Этот мальчик со мной, — кивнул он на Ивана и двинулся в трактир.
Войдя внутрь, студент понял, что попал в заведение самой низшей пробы. Это была чисто конкретная забегаловка, но пускали сюда не всех подряд, а только работников ножа и топора, ну и тех, кого они соизволят пригласить с собой в этот вертеп. Тусовались здесь в основном лица уголовной наружности, но, судя по их потрепанным костюмам, в карманах у шатовегерской братвы было негусто, что очень расстроило юношу, так как он рассчитывал поправить свои финансовые дела именно за их счет.
— О! Дырявое корыто!
— Нас посетило Решето! — загомонили уголовники.
— А это что за фраер с тобой?
— Нашел фраера! — фыркнул Решето. — Это пацан конкретный.
Уголовник нашел свободный столик и потащил к нему Ивана.
— Эй, Хьюго! Водки сюда и закуски!
Трактирщик кивнул и дал знак половым обслужить клиентов.
— Слушай, — хмуро буркнул юноша, усаживаясь за стол, — я сюда не водку жрать пришел. И что-то мне говорит, что вообще пришел напрасно. Пацаны здесь, конечно, свои в доску, но вряд ли мы с них пятьдесят монет наскребем.
— А мы не с них наскребем. Здесь так, мелкая шушера. Тут есть место, где самые авторитетные собираются… и я. Ща к папику схожу…
Решето сорвался с места и, лавируя между столиками, исчез в глубине трактира. Половой тем временем оперативно накрыл стол. Иван хмуро посмотрел на выставленный перед ним граненый стакан, бутылку водки и, тяжко вздохнув, отодвинул все это хозяйство от себя. Отсутствовал Решето недолго, а вернулся уже слегка потрепанный, в разодранной рубахе и с набухающим фингалом вполлица.
Плюхнувшись на стул, уголовник схватил бутылку, откупорил ее и, не прибегая к помощи стакана, выдул пол-литровую емкость из горлышка до дна.
— Ничё. Ща Варгуля придет, он им покажет!
— Я так понял, концерт у папика под вопросом?
— Все будет! Решето сказал, Решето сделал! Вот Варгул придет…
— И что этот Варгул сделает? — Иван уже жалел, что пошел на поводу у уголовника. Заработок здесь, похоже, не светил, а время медленно, но верно утекало.
— Да ты чё! Варгуля — это такой мужик! В авторитете. Против него никто не вякнет. У него перышек на всех найдется!
Юноша лишь закатил глаза, уже вполуха прислушиваясь к пьяному бреду уголовника. Варгуля… Перед мысленным взором Ивана возникла небритая рожа тупого бандюгана, габаритами не уступающего Кинг-Конгу. Вот, эта рама идет, раздвигая столы, вышибает дверь, запускает в комнату для самых «уважаемых» людей Шатовегера лапу, выуживает оттуда папика, переворачивает главу местной мафии вверх ногами и вытрясает из него пятьдесят золотых монет. Юноша потряс головой, отгоняя от себя бредовые видения.
— А вот и он, Варгуля! — возликовал Решето.
В трактир вошла худосочная личность в неприметной, мешковатой одежде. Таких в народе обычно кратко характеризуют — метр с кепкой. Ни на кого не глядя, Варгул добрел до ближайшего стола, плюхнулся на стул, щелкнул пальцами, и половой тут же выставил перед ним уже наполненный до краев стакан, а рядом початую бутылку водки. Доходяга в один прием высосал содержимое стакана до дна и плюхнулся физиономией в стол.
— Устал Варгуля, — расстроился Решето. — С тяжелого дела, видать, пришел.