Тело напряжено, вот сейчас взорвётся, оно как тигр перед прыжком!
Ягги осторожно, очень тихо и непрерывно пытается снизить напряжённость, но не утратить «тигра перед прыжком», этого упоительного состояния готовности! К чему? Да всё равно, к чему угодно!
И всё прекратилось!
Ни вопросов, ни тревог, ни беспокойства.
Только волны энергии из неизведанных и недостижимых пространств…
Дыхание Ягги совпадает с ритмом этих волн, и вслед за дыханием тело становится пластичным, податливым, оно и есть эти волны… оно и есть музыка!
Луч света пересёк ладони рук!
Ягги отводит взгляд от ладоней и вглядывается в небесную синеву…
И вслед за движением взгляда… неожиданно… внезапно… появилось…
«Я – царь, я – раб, я – червь, я…» – воскликнул он строки древнего поэта. Ясно, ритмично… Первые слова вырвались свободно-радостно, с нарастанием восторга и душа возликовала, открываясь чему-то прекрасно-восхитительному, наполняясь счастьем и безграничным блаженством – «царь-раб-червь» – и на вершине этого состояния вдруг как будто криком вырвалось: «Я – бог!»… и как задохнулся, как о преграду ударился, но продолжил по инерции, почти прошептав перехваченным дыханием, уже без восторга и радости: «Я – всё…» И сразу – «Что? Что «всё»?» – всем существом, в невероятном напряжении почти до оцепенения.
И никого кругом… и только…
Мысли-мысли-мысли, одна за другой, поперёк и вдоль – быстро, быстро, просто стремительно… возникают, исчезают… не громко и властно, но как-то шумно, беспокойно, как птицы в голубятне!
«Всё здесь и «всё» есть ABSOLUTUS».
ABSOLUTUS
Свод законов и правил
– Доктор, у меня такое ощущение, ну, вы знаете, как будто в голове какой-то улей пчелиный, или голуби живут.
– Мешают? Шумят?
– Я как бы понимаю, что в голове только мозг, но шум-то реальный! Я даже некоторых узнаю.
– Это как?
– Ну они же разные!
– Кто?
– Птицы! Одни робко-ласково воркуют, как бы уговаривают кого-то, может даже и меня, но о чём?
А некоторые как будто орут на всех – А ну, отвали, не видишь кто здесь! А один даже общается со мной, что-то рассказывает, иногда жалуется, может на того шумного… я даже имена их знаю! Который жалуется, это Воркутой… а тот, агрессивный, громкий – Шумотон.
– А пчёлы?
– Я думаю, что они где-то рядом, когда голубей мало, то слышно, как пчёлы гудят.
– Вы уже обращались куда-нибудь?
– Ох, доктор, одних только лекарств, наверное, тонну съел и выпил…
– Но я-то не доктор, я лекарств не назначаю.
– Но вы же целитель, вы мне поможете?
– И в чём?
– Ну, их как-то выселить надо.
– И куда?
– Туда, откуда они прилетели, пускай домой возвращаются.
– Так может они как раз в дом и вернулись?
– Ко мне?
– Ну, да!
– Доктор, не надо так шутить, я же не сумасшедший.
– Ну, хорошо. Начнём с голубей.
Доктор, который не доктор, подходит к «голубятне», слегка постукал по макушке, прислушался, спрашивает:
– Заволновались?
– Нет.
– Тихо?
– Тихо…
– Так! – закричал мастер-целитель-не-доктор, – все за мной, быстро! – Он сложил ладони тыльной стороной и быстро-быстро-быстро замахал кистями рук, получилось, как крыльями у птицы, – полетели полетели-полетели… – и резко вскинул руки вверх, прекращая крылатые движения, как будто голубя подкинул ввысь и… смотрит вслед улетающим птицам.
– Ну вот, – оборачивается к «голубятнику», – улетели. Все? Прислушайте.
Голубятник прислушался… – вроде никого.
– А пчёлы? – тревожно спросил он.
– Слышно?
– Что-то… что-то есть… но не понятно…
– Тогда с этим позже, когда появятся.
«Да, я «всё», но… Мама-папа, это тоже «всё»? Но они уже были «всё», перед тем как я стал «всё»! Вот это окно, мои руки, луч солнца, они точно такие же и для моего «всё» и для не моего? Это разное? Это одно?»
– Не узнать и не понять ни-ко-гда!
«Одно из другого, но всё равно одно?»
– Откуда это «всё»? Зачем? Откуда «я»?
«Из тех ворот, что весь народ…»
Жестоко вытолкнут сквозь боль-кровь-тьму в свет и воздух, крича и вздрагивая… «А-а-а… А-а-а…». Некоторые, которым посчастливилось пройти, говорят, что помнят этот путь завершения процесса «рождения новой вселенной». Ни подтвердить, ни опровергнуть. Вновь прибывшие ещё не говорят, а у вопрошающих уже нет присутствия, только память, но она без слов.
Исторгающее тело каждый месяц подготавливает основу будущего исторжения для продолжения настоящего и, затаившись, ждёт… чуда, когда импульс из другого тела, из другой вселенной, достигнет это подготовленное пространство… но!
Таинство зарождения нового живого уже давнымдавно лишилось романтического флёра и любовной волнительности, которые составляли магическую привлекательность взаимоотношений, и плавно перешло в разряд простых медико-биологических манипуляций: извлекли-добавили-соединили-внедрили. Ещё со времён неуправляемого хаоса, когда воспроизводящие способности резко сократились, секс стал просто развлечением для удовольствия, а воспроизводство – это строго контролируемое действие. В определённом возрасте у здоровых представителей мужского пола отбирается семя, а у представителей женского пола яйцеклетки, всё крио консервируется и отправляется в банк воспроизводства, откуда полученный материал распределяется в соответствии с назначениями: плановое воспроизводство – специальные женщины, дефективные пары – специальное решение по объективным показателям, затем пары, закрепившие договорные отношения, потом воспроизводящие группы и т. д., и т. д., и т. д., но в начале! попытка – что когда-то называлось «по любви» – как дань традиции. Иногда получается, но чаще всё равно просто – отбор материала и дальнейшие манипуляции, и даже прохождение по родовым путям, которое давало так много поводов для размышлений об их влиянии на всю оставшуюся жизнь, удаётся осуществить не каждому индивидууму, такое рождение редкость, теперь их чаще всего просто нагло вынимают из… рассекая плоть.
Великий Мастер назвал это шлюзом. Шлюз для десантирования в пространство индивидуумов. Откуда?
«Откуда приходим, куда уйдём?» Вопрос как знак осознанного существования. Из тьмы и в тьму… озаряя мир ярким светом разума…
«Мы братья по свету, – сказал Мастер, – и свет этот мы».
Вышел из «шлюза» – зажёг свет, свет одного соединяется с другими… кругом светло… но только «кругом».
Ягги развивался спокойно, никаких хлопот и на свет появился старо-обычным способом, пройдя те самые перинатальные пути. Закричал не сразу, а как бы осмотрелся и потом через паузу тихо-тихо: «А-а-а…» и что-то прошелестел, именно так «прошелестел», как позднее утверждали представители принимающей стороны, они говорили, что он произнёс что-то вполне осознанно, типа: «Привет, заждались? Я здесь». Есть запись, но, сколько свидетелей – столько интерпретаций, а много позже, после долгих обсуждений внезапно поняли – это произошло, минуя звук, прямо в сознании каждого.
Первый контакт с миром через рот: вдох-выдох-крик… Закричишь! Покой-тепло и вдруг холод-воздух… обжигает, поскольку там, где-то, до выхода «на поверхность», тот, в шлюзе, который готовится к «десантированию» постоянно питался, то здесь, уже в другом мире, стресс – если он, конечно, был – может прекратиться продолжением постоянного питания… Рот продолжает выдыхать, крик и вдруг в него попадает… еда! И это грудь! Как прекрасна и чудесна встреча… и когда-то потом, потом, когда… как живое дающее живое: «От груди матери до женской груди». Первая, может быть самая важная, часть жизненного пути… Но! Не всегда, чаще просто резиновый штуцер автораздачи пищевой смеси.
Выйдя в свет, вновь прибывший, не сразу открывает глаза, ему во тьме спокойней, но постепенно и неизбежно, особенно когда еду надо найти, а еда там, где тепло, а тепло там, где свет, а свет это… лицо, глаза, рот… улыбка… приятный звук голоса… потом появляются другие лица, другие голоса и они возникают в ответ на собственные беспокойства от желания еды-тепла-комфорта, и возникает требование… которое после насыщения исчезает и вот уже сухо-сытно и ничего не беспокоит… и глаза опять закрыты пока голод снова не заставит искать-беспокоиться-требовать новой порции.
Конечно, каждый приходит в этот мир как образ и подобие всей Вселенной, но не каждый воплощает этот образ и подобие в полной мере, потому что… «Перехваченное внимание» вытесняет их.
Тело вновь прибывшего требует пищу, воздух и тепло, оно начинает видеть-слышать-осязать и обонять, у него проявляется внимательность к увиденно-услышанному, и формируется ответ, возникает взаимосвязь, взаимосвязей больше-больше-больше, внимание расширяется, и его источник обнаруживает себя в этом мире как пересечение всех возникающих взаимосвязей иных «вниманий», это и есть «перехваченное внимание». Вновь прибывший вписывается в Объединение планеты, становясь её элементом формируя своё мироопределение в полном согласии с правилом: «Везде так как здесь, а здесь так как везде». Память об «образе и подобии», обозначенной как «зов Вселенной» становится всего лишь частью «перехваченного внимания», а сама Вселенная как бы не присутствует, а присутствует только некоторое чисто ума-зрительное представление о ней, а «здесь» – это всего лишь здесь «перехваченного внимания». Изначальное знание каждого пересекаясь в каждом рождает co-знание каждого, которое вытесняет его знание, то есть «знаю» замещается «co-знаю», а это всего лишь часть того, с чем мы приходим в этот мир.
«Я всё знал «до тех ворот»? И как дышать-кричать уже знал, но ещё просто не дышал-кричал? Меня ещё нет, но я уже всё знаю?»
– Да кто же я?!
Малыш сидит в детском креслице, улыбается, машет в сторону стены и радостно сообщает: «Папа, папа…»
– Где, папа?
Малыш тычет в стенку, смеётся.
– Не говори глупостей! Что ты видишь? Это стена!