– Да я и есть музыка! Я родился – это она воплотилась…
«А-а-а… – это я-песня-муз-зыка…»
– Ага, рот открыл, чтобы петь, а тебе туда – еду!
Ячейка Ягги на 18 уровне Юго-Западного сегмента зоны Поднебесья…
Здесь закаты! Прекрасные, восхитительные, завораживающие красно-сине-жёлтые багрово-чёрные переливы.
Ни один закат не повторился!
А восходы почти все одинаковы… Ну, или почти все… ну, из тех, что видел. Вот темно-темно-темно, прямо темень небесная с мерцающими точками звёзд, но вот уже и не так темно, и вот уже всё светлее-светлее, но ещё только небо и звезды, постепенно, но неумолимо, пропадают как бы растворяются в растущей небесной синеве, и вот появляются нечёткие очертания башен Поднебесья и вдруг! пронзая темноту, ярко вспыхивают вершины башенных шпилей… Солнца ещё нет, но свет его уже здесь!
И вот светлеет-светлеет, светлеет уже везде и сразу, и очертания башен чёткие, никакой «размытости». И… золото! На границе Земли и Неба как огромный слиток раскалённого золота сияет Солнце ослепительными лучами!
В минуты-часы закатов-рассветов, в мгновения преображения дня в ночь, Ягги всегда чувствует зыбкость всего видимого…
Как-то раз, когда он смотрел в сторону заката, просто смотрел, те. ничего специального: не любовался, не наблюдал, что называется, постепенные переливы света и цвета… и вдруг мелькнула мысль, даже без слов, просто какое-то ощущение нереальности: вот это всё, что сейчас видно, станет иным – и облака, и солнце… цвета изменятся, исчезнут, появятся новые, но где этот момент, когда всё меняется? Вот мгновение – ничего не изменилось, ещё мгновение – ничего не изменилось, ещё… Каждое мгновение – ничего не изменилось, каждое мгновение, каждое… мгновение-мгновение… и вот ничего не меняясь и всё уже другое! И небо, и облака, и свет…! Но само мгновение изменения мгновения! Оно меняется? Меняется? Мгновенно меняется мгновение… меняется-меняется…
«Что? Что меняется?»
– Всё меняется…
«Но это «всё меняется» никак не схватить!» – Может перестать «хватать»?
«Но ведь всё бежит-меняется и так быстро…»
– Так может и самому бежать?
И всё остановилось!
Как в детстве – просто картинка, просто ещё картинка, ещё и ещё и некому смотреть, некому соединять мгновения, создавая движения этого мира…
Никаких объяснений-посредников: «Это так, потому что… А это так, потому что…»
«Это» прямо здесь, прямо передо мной».
– Что?
Картинка дрогнула, и каждая мельчайшая часть её «ожила». Но никаких видимых движений или вибраций, просто Ягги чувствует, как она беспрерывно меняется, оставаясь при этом внешне неизменной..
И мелодия вернулась… и каждая часть тела, каждая клеточка откликнулась и подхватила мелодию на разные звуки и голоса, и всё тело заиграло и запело, как пело и играло всё вокруг – и небо, и солнце, и облака, и птицы, и пыль на ветру и сам ветер!
И весь мир – это музыка! И нет разницы – звук, свет или тепло…
Впитываешь жизнь этого мира пока сам не начнёшь давать её. «Ешь» и «воспринимаешь», тело прибавляется едой, ум прибавляется умами других, те. знаниями, умениями… и всё это встраивается в растущий ум точно так же, как в растущее тело встраивается пища, которая становится телом.
«Всё (ABSOLUTUS) изменяется, но всё остаётся неизменным».
– Ну, так что там ты про зёрнышко-то хотела сказать? Что оно есть у папы, потом он пересаживает его к тебе, и ты уже выращиваешь из него меня! Так?
– Так… ну, примерно так…
– А откуда и куда? Из какого места и в какое?
– Хм… ну…
– Оттуда, где моча и туда, где моча и кал!?
– Ну…
–Я уже всё знаю, но просто есть «кто-то-что-то рассказал», а есть первоисточник, а ты у меня как раз первоисточник.
– Да, «между мочой и калом» ты зарождён и из тех же «ворот» и пришёл к нам.
– А вот у меня другие сведения…
– Да-а? Любопытно… ты о программе воспроизводства хочешь спросить?
– А зачем вы вообще всё это затеяли?
– Что мы затеяли?
– Ну как что? Меня! Зачем вы меня затеяли, зачем я вам?
– Ну-у…
– Я же не ваш, просто через тебя, но я есть всегда и везде.
– Да-а…? Кто же тебе такое сказал?
– Никто, просто знаю.
– А мне рассказать можешь?
– Нет.
– Почему?
– У нас с тобой мало общих звуков.
– Да-а?
– И музыка разная.
– Какая музыка?
– Вот эта, – малыш разводит руки в стороны.
– Я не слышу здесь никакой музыки.
– Вот-вот! А почему вот это всё?
– Всё? Что «всё»?
Сын быстро разводит руками как бы охватывает это «всё» и резко сводит руки, хлопая в ладоши.
– Ну ты, как бы и сам ответил.
Ягги смотрит на свои ладошки, переводит взгляд на маму…
– А почему у нас два уха и два глаза, а рот один?
– «А почему у нас два уха и два глаза, а рот один…», – мама ласково дотрагивается пальцем до его ушей и показывает на глаза, а ротик закрывает ладошкой, – Слышишь здесь и здесь, а смотришь здесь и здесь, а ешь всегда здесь.
Ягги спокойно убирает её руку:
– Ртом я ещё и говорю.
– А ещё и дышишь.
– А зачем мне вы?
– Ну… – обнимает и целует Ягги, – Родители нужны чтобы ты появился на этот свет, мы нужны, чтобы ты начал жить в этом мире, мы нужны до тех пор, пока ты сам не станешь тем, кто даёт жизнь и тем самым продолжишь нашу общую непрерывность.
– И вы знаете, как мне всё это делать и зачем я здесь? А вы сами знаете зачем вы здесь? Кто вас надоумил меня сделать? Вы просто… просто папа захотел, а маме это так не трудно, а ваша «непрерывность»…
– Ты пока ещё не всё понимаешь…
«Что, что я не понимаю? Что я должен понять?»
– Ты ещё не понимаешь как устроен наш мир, ты не знаешь в полной мере его законов и правил, у тебя ещё не сформировано чувство ответственности за то, что…
«Какая ответственность? За что я отвечаю?»
– Она, наверное, и сама не очень понимает.
«Что она не понимает?»
– Откуда она и почему здесь.
Окно в жилой ячейке Ягги почти всегда в позиции «прозрачно», то есть без передачи картинки через объективы.
Базар всегда и везде сакральное место, здесь соединяются энергии сообщества: товары со всего Поднебесья, и в них энергия создателей, здесь покупатели-продавцы-зеваки за чаем, за едой, обмениваются информацией, передавая-получая энергию друг другу, здесь обсуждаются все важные государственные дела, здесь вершится суд и расправа!
С незапамятных времён сохранилась сама площадь и два сооружения – монумент Вознесения и Дом последнего шага (ДПШ).
Когда-то, очень давно, на Базаре появился одинокий странник в ветхих одеждах и посохом в руке. Он приходил каждый день рано утром в самое многолюдное место Базара, садился на маленькую подушку, и молча и неподвижно сидел весь день.
Всё вокруг бурлит-шевелится-изменяется, а он сидит и сидит.
К нему подходили, смотрели на него, пытались общаться, кривлялись перед его лицом, говорили всякие гадости, какой-то оборванец даже плюнул в него. А однажды, кто-то пронзил кинжалом коврик, на котором он сидел, и перевернул его остриём вверх, прикрыв сверху подушкой для медитации. Обычно утром базар был пуст, но в тот раз собралось много народу. Странник пришёл, поклонился месту медитации, опустился на подушку скрестив ноги, и… продолжал сидеть, спокойно перебирая в руках бусинки чёток.
Все заволновались, стали переговариваться между собой, ведь они прекрасно знали о подлости, совершенной по отношению к Страннику, и собрались здесь поиздеваться над ним.
И вдруг, над всем базаром раздался оглушительный крик оборванца: «Взлетел! Он взлетел!» Все мгновенно замолчали и каждый увидел, что Странник, не меняя позы, вознёсся над местом медитации и опустился рядом с подушкой, на которой только что сидел и… продолжил спокойно перебирать чётки.
Странник, как потом выяснилось, был одним из Великих мастеров мистиков! Оборванец, воткнувший кинжал, стал его учеником, и через много лет спросил Мастера о том происшествии и Мастер загадочно ответил: «Пустота – это форма, а форма – это пустота».
И тогда Оборванец, для того чтобы понять этот ответ, решил повторить путь Странника…
Он видел горы, реки, пустыни, моря, он голодал, он царствовал, он воевал, убивал, его убивали… Но, когда Оборванец вернулся на Базар, он пришёл к Мастеру и сказал: «Я столько видел и испытал, я столько всего теперь знаю о жизни и смерти, но я всё равно как будто в самом начале пути! Что мне ещё надо испытать и увидеть?» «Для чего? Чего ты желаешь достичь?» «Свободы!» «Свободы? Для чего тебе свобода?» – спросил Мастер. «Я хочу летать как вы когда-то!» «О! – ответил Мастер. – Отлично, идём, сделаем последний шаг», – и повёл его в публичный дом, который был самым древним и самым прочным каменным сооружением на Базаре.
После трёх полных перемен света и темноты они вышли из «Дома последнего шага», отныне так стал называться этот дом, Оборванец основал Великий орден Базара, сам стал Главным Базарианцем и началась новая жизнь Базара, которая длилась до появления на нём простого паломника по прозвищу Толстьяк, так сохранилось его имя, показавшего простую вещность этой вселенной обозначив всё что есть за пределами наших умов осознания просто пространством «Не знаю». «Знать и делать, а не верить и молиться» – стало символом новой жизни, что привело к возникновению «Иерархии «ABSOLUTUS», совершенного общества совершенных людей.
Таинственный Толстьяк практический ничего не проповедовал, ничего не осуждал, ни в чём не убеждал, но после его исчезновения – пришёл ниоткуда и ушёл в никуда – Великий Базарианский союз рассыпался буквально «на глазах» одного поколения, старики ещё что-то помнили, а вот внуки, особенно правнуки, даже названий не знали.