Солдат. Следующий.
Никто не шевелится.
Кто это опять боится?
Они снова идут один за другим, процедура так налажена, что становится скучно. Один из тех, что прошли перед Выявляющим и сняли платок с головы, — Подмастерье.
Подмастерье. Что там насчет государственной эмблемы?
Кто-то. Сверху справа.
Подмастерье. Он прошел уже?
Выявляющий делает знак. Свисток.
Солдат. Стой!
Закутанный останавливается.
Платок долой!
Закутанный не шевелится.
Платок долой, еврей, не слышишь, что ли!
Солдат подходит к закутанному и снимает с него платок. Это Некто, оцепеневший от страха.
Этот — не. У него просто такой вид, потому что боится. Этот — не. Да не бойся же! У него совсем другой вид, когда ему весело…
Выявляющий поднялся, он обходит подозреваемого со всех сторон, осматривает долго, и, как того требует служба, безучастно-добросовестно. Некто заметно меняется в лице. Выявляющий приподнимает ему подбородок шариковой ручкой.
Выше голову, приятель, не цепеней, словно ты из них!
Выявляющий осматривает еще и ступни, садится и небрежно кивает.
Доктор. Этот не ошибается. Что я говорил? Этот никогда не ошибается, у него глаз наметан…
Барабанный бой.
Солдат. Следующий.
Снова идут гуськом.
Что за свинство, неужели у вас нет своего платка на случай, если вспотеете, ну, скажу я вам…
Один из закутанных берет булыжник.
Эй, что он там делает?
Трактирщик. Я трактирщик…
Солдат. Зачем вам этот булыжник?
3акутанный. Я трактирщик… я… я…
Трактирщик остается закутан.
Солдат. Не надо из-за этого класть в штаны!
В толпе хихикают: так смеются над какой-нибудь излюбленной потешной фигурой. Среди этого боязливого веселья раздается тройной свисток — по знаку выявляющего.
Стой!..
Учитель снимает платок.
Не вы, а вон тот!
Закутанный не шевелится.
Платок долой!
Выявляющий поднимается
Доктор. У него глаз наметан. Что я говорил? Он узнает это по походке…
Солдат. Три шага вперед!
Доктор. У него глаз…
Солдат. Три шага назад.
Закутанный повинуется.
Смейся!
Доктор. Он узнает это по смеху…
Солдат. Смейся! А то стрелять будут.
Закутанный пытается смеяться.
Громче!
Закутанный пытается смеяться.
Доктор. Вот уж еврейский смех…
Солдат толкает закутанного.
Солдат. Платок долой, еврей, это тебе не поможет. Платок долой. Покажи свое лицо. А то стрелять будут.
Учитель. Андри?!
Солдат. Считаю до трех.
Закутанный не шевелится.
Раз…
Учитель. Нет!
Солдат. Два…
Учитель срывает с него платок.
Три…
Учитель. Мой сын!
Выявляющий обходит и осматривает Андри со всех сторон.
Это мой сын!
Выявляющий осматривает ноги Андри, затем делает знак, так же небрежно, как прежде, но другой знак, и два черных солдата берут Андри под стражу.
Столяр. Пошли.
Мать выходит вперед и снимает свой платок.
Солдат. А ей что понадобилось?
Мать. Я скажу правду.
Солдат. Андри твой сын?
Мать. Нет.
Солдат. Слыхали? Слыхали?
Мать. Но Андри сын моего мужа…
Трактирщик. Пусть она это докажет.
Мать. Это правда. И Андри не бросил камень, это я тоже знаю, потому что Андри был дома, когда это произошло. Клянусь! Я сама была дома. Я это помню, и я клянусь в этом Богом, клянусь Всемогущим, судьей нашим во веки веков.
Трактирщик. Врет она.
Мать. Отпустите его.
Выявляющий поднимается снова.
Солдат. Тихо!
Выявляющий снова подходит к Андри и повторяет осмотр, затем выворачивает у него карманы штанов. Высыпаются деньги, андоррцы отшатываются от катящихся монет, словно это раскаленная лава. Солдат смеется.
Еврейские деньги.
Доктор. Этот не ошибется…
Учитель. Почему еврейские? Ваши деньги, наши деньги… Разве у вас в карманах что-то другое?
Выявляющий ощупывает волосы Андри.
Почему ты молчишь?
Андри улыбается.
Это мой сын, он не должен погибнуть, мой сын, мой сын!
Выявляющий уходит, черные берут винтовки на караул. Солдат входит в роль руководителя.
Солдат. Откуда это кольцо?
Столяр. Драгоценности у него тоже есть…
Солдат. Давай сюда!
Андри. Нет.
Солдат. Давай сюда, говорю!
Андри. Нет… пожалуйста…
Солдат. А то они палец отрубят.
Андри. Нет! Нет! (Защищается.)
Столяр. Ишь как дерется за свои драгоценности…
Доктор. Пошли…
Андри окружен черными солдатами. Его не видно, когда раздается его крик. Затем — тишина. Андри уводят.
Учитель. Втяните головы в плечи. Идите домой. Вы ничего не знаете. Вы ничего не видели. Вам тошно. Идите домой, брезгливо отшатывайтесь от себя перед зеркалом.
Андоррцы расходятся в разные стороны, каждый забирает свою, обувь.
Солдат. Этому теперь башмаки не понадобятся.
Солдат уходит.
Некто. Бедный еврей…
Трактирщик. Мы-то при чем.
Некто уходит, остальные направляются к кабачку.
Столяр. Мне рюмку водки.
Доктор. Мне тоже рюмку.
Столяр. Вот еще его башмаки.
Доктор. Пошли внутрь.
Столяр. С пальцем — это было чересчур…
Столяр, Доктор и Трактирщик скрываются в кабачке. На сцене темнеет, оркестрион сам собой начинает играть — все ту же музыку. Когда на сцене становится снова светло, Барблин, стоя на коленях, белит мостовую площади. Барблин острижена.
Входит Патер. Музыка умолкает.
Барблин. Я белю, я белю…
Патер. Барблин!
Барблин. Почему, ваше преподобие, не белить мне дом отцов моих?
Патер. Ты заговариваешься.
Барблин. Я белю.
Патер. Это не дом твоего отца, Барблин.
Барблин. Я белю, я белю.
Патер. Это бессмысленно.
Барблин. Это бессмысленно.
Появляется Трактирщик.
Трактирщик. Что она делает здесь?
Барблин. Здесь его башмаки.
Трактирщик хочет принести башмаки.
Барблин. Стой!
Патер. Она потеряла рассудок.
Барблин. Я белю, я белю. Что вы здесь делаете? Если вы не видите того, что я вижу, то вы видите: я белю.
Трактирщик. Перестань!
Барблин. Кровь, кровь, кровь везде.
Трактирщик. Это мои столики!
Барблин. Мои столики, твои столики, наши столики.
Трактирщик. Пусть перестанет.
Барблин. Ты кто такой?
Патер. Я уже все перепробовал.
Барблин. Я белю, я белю, чтобы Андорра у нас была белая, белоснежная Андорра, убийцы, я обеляю вас всех… всех.
Появляется бывший Солдат.
Пусть он оставит меня в покое, ваше преподобие, он положил на меня глаз, я обручена.
Солдат. Пить хочется.
Барблин. Он меня не знает.
Солдат. Кто она такая?
Барблин. Еврейская шлюха Барблин.
Солдат. Исчезни!
Барблин. Ты кто такой?(Смеется.) Где твой барабан?
Солдат. Не смейся!
Барблин. Куда ты увел моего брата?
Появляются Столяр и Подмастерье.
Откуда вы пришли, вы все, куда вы идете, вы все, почему вы не идете домой, вы все, и не вешаетесь?
Столяр. Что она говорит?
Барблин. И этот тоже!
Трактирщик. Она спятила.
Солдат. Уберите же ее.
Барблин. Я белю.
Столяр. Что это значит?
Барблин. Я белю, я белю.
Появляется Доктор.
Вы видели палец?
Доктор онемел.
Вы не видели пальца?
Солдат. Хватит наконец!
Патер. Оставьте ее в покое.
Трактирщик. Она нарушает общественный порядок.
Столяр. Пусть она оставит нас в покое.
Трактирщик. Мы-то при чем?
Подмастерье. Я же предупреждал ее.
Доктор. По-моему, ей место в лечебнице.
Барблин смотрит отсутствующим взглядом.
Патер. Ее отец повесился в спальне. Она ищет своего отца, ищет свои волосы, ищет своего брата.
Все, кроме Патера и Барблин, уходят в кабачок.
Барблин, ты слышишь, кто с тобой говорит?
Барблин белит мостовую.
Я пришел, чтобы отвести тебя домой.
Барблин. Я белю.
Патер. Я отец Бенедикт.
Барблин. Где ты был, отец Бенедикт, когда они уводили нашего брата, уводили, как скотину на убой, как скотину, где? Ты стал черным, отец Бенедикт…
Патер молчит.
Отец умер.
Патер. Я это знаю, Барблин.
Барблин. А мои волосы?
Патер. Я каждый день молюсь за Андри.
Барблин. А мои волосы?
Патер. Твои волосы, Барблин, вырастут снова…
Барблин. Как трава на могилах.
Патер хочет увести Барблин, но она останавливается и возвращается к башмакам.
Патер. Барблин… Барблин.
Барблин. Тут его башмаки. Не трогайте их. Когда он вернется, башмаки будут тут как тут.
ТРИПТИХТри драматические картины@Перевод Е. Колязина
Готфриду Хонеггеру дружески посвящается
Вдова
Дочь
Роже
Франсина
Молодой пастор
Участники поминок
Инвалид
Ребенок (без слов)
Усопший (без слов)
Колокольный перезвон кладбищенской часовни. Затем тишина и свет: белое пустое кресло-качалка. Сцена погружена во мрак, за исключением площадки величиной с жилую комнату. Входят Вдова, лет шестидесяти, и первый Участник поминок.
Участник поминок. Наш Пролль! Вдова. Да…
Участник поминок. В последний раз я его видел на Пасху в прошлом году. Он был в таком хорошем настроении.
Вдова. Да…
Участник поминок. Мы так смеялись. Вдова. Да…
Участник поминок. Его анекдотов я никогда не забуду.
Вдова едва сдерживает слезы.
Софи?!
Вдова берет себя в руки.
Ему еще повезло. Нынче мало кто умирает дома, да и семьдесят лет, по-моему, прекрасный возраст.
Вдова. Да…
Участник поминок. Вы провели рядом с ним всю ночь, вы держали его руку, Софи, до последнего мгновения.
Вдова. Да… (Всхлипывает.)