Мы, собаки, любим человека вопреки всему. Человеки, перенимайте опыт. Мы любим своих хозяев, даже если они допускают по отношению к нам бестактность. Всё равно любим.
Вот я еду сейчас в купе. Мне очень понравилась Лойда. Я почти влюблён, но больше всего на свете я люблю своих Максима и Шуру. Вы знаете, какая она красивая, добрая, заботливая. Да её просто невозможно не любить. У вас такое бывает?
Да, хозяин может забыть покормить меня вовремя, отругать, наказать, но… Справедливости ради, я ведь тоже иногда забываю наставления, инструкции, приказы. И что? Побубнит-побубнит Макс и обнимет, погладит, поцелует в лоб, и я вижу, что любовь его ко мне никуда не делась. Казалось бы, такие простые вещи, а любовь продолжается и становится только крепче.
Вы думаете, почему я заговорил о любви? Просто так? Нет, друзья, всё потому, что наш поезд приближается к Москве, а там меня ждут Шура и Трисон. Мои чувства накаляются до такой степени, что выть хочется. Я никак не могу дождаться того момента, когда я прижмусь к хозяйке, вдохну полными лёгкими все её ароматы – кремы, духи, помады, даже тапочки. И это будет таким родным и близким. Эти запахи не перепутаешь со следами проходимца Чумакова, с вкусным дыханием привокзального киоска с пирожками, ароматной колбасой, спрятанной в сумке одного из пассажиров. Даже запахи ресторана, какие бы там изыски ни придумывали повара, мне не заменят дух моих родных хозяев.
О любви можно говорить безгранично, эта тема нескончаема. Потому я не мог её обойти.
Может, я по-собачьи не так элегантно рассуждаю о любви, смешивая её с запахами. У человека, наверное, какие-то другие критерии и предпочтения. Но зато я безгранично искренен.
Однако перед моей встречей с родными случилось ещё одно происшествие. И к моему великому сожалению, мне не удалось закончить своё повествование темой о любви. Часто случается так, что мы планируем одно, а жизнь вносит свои коррективы. И это может случиться, как у людей, так и у собак. Вы уже видели на моих примерах, когда задумаешь что-то сделать полезное или, скажем так, абсолютно безобидное, а в результате происходит едва ли не катастрофа. То, что произошло дальше, я другим словом даже не могу назвать. Судите сами.
Глава 46
Долго думал, рассказывать о последнем происшествии в нашей командировке или нет. Стыдно вспоминать, но я ведь обещал быть с вами до конца правдивым и честным. Выполняю своё обещание, хотя не знаю даже, с чего начать. Откровенно говоря, я боялся об этом рассказывать, чтобы вы не подумали, что Марсель какой-то дурачок. Но, честное слово, я даже не мог предположить, что так всё произойдет. Настолько всё произошло глупо и неожиданно. Конечно, по моей, как обычно, вине. Обидно, досадно, но ладно, рассказываю. Не привык я искать отговорки. Случилось так случилось. Что теперь искать какие-то оправдания? А случилось вот что!
Где-то на предпоследней остановке или немного раньше, заметив, что пассажиры нашего купе дремлют, я протиснулся в щель приоткрытой двери и самостоятельно вышел в тамбур. Смотрю, никого нет, дверь открыта (кстати, где в это время находился проводник?), и я решил выйти на улицу по своим собачьим делам.
Думаю, вдруг Лойда увидит, и, чтобы не устыдиться, отбежал подальше в сторону…
Вдруг я увидел, что поезд тронулся. Я рванул за ним, почти догнал свой вагон, хотя это было невероятно сложно. Но, к моему ужасу, дверь была уже заперта. Бежал я долго, в надежде, что кто-то меня заметит. Но всё тщетно, я остановился только после того, когда мимо меня прогромыхал последний вагон.
Вот вам и бродячие собаки. Недавно рассказывал о них Лойде, и вот сам внезапно превратился в бродячую собаку. А кто я? Ни хозяина, ни возлюбленной, ни добросердечной женщины… Все остались в поезде, а я, как дурак, смотрю им вслед и едва не плачу. Всё это случилось из-за чего? Нарушил технику безопасности. Обидно, но! Что делать? Как быть? Ладно я, но там же в вагоне остался Елисеев. Я больше переживал за него. Как представил, что он проснётся, а меня нет, – он же с ума сойдёт. Потерял своего героя!
Иными словами, у меня голова пошла кругом. Если бы мог, я бы расплакался. Что же ты натворил, голова твоя глиняная? Куда теперь идти? Как и кому ты теперь ты будешь объяснять, если Елисеевы меня не найдут, железная дорога раздваивается, размножается. Добегу до первого расслоения, а дальше куда? В общем, посидел я, подумал и решил никуда не двигаться. Не в смысле сидеть на одном месте, а просто находиться в районе этой (будь она неладна!) остановки. Максим, обнаружив, что я исчез, обязательно вернётся за мной. Только вот когда это произойдёт? Мимо проходили люди, поглядывали на меня с опаской, кто-то кинул мне кусок хлеба. Мне в этой ситуации было не до еды, конечно, я припрятал кусочек за каким-то строением.
Не один я бродяжничаю, через какое-то время я заметил, как из-за строения с моим куском хлебы выскочил большой рыжий кот и понёсся вдоль железной дороги в обратную сторону. В Екатеринбург, что ли, побежал?
«Приятного аппетита, ворюга!» – мысленно произнёс я, но не погнался за котом. Во-первых, бесполезно за ним гоняться, а во‐вторых, был бы кот сытым, разве он позарился бы на мою горбушку? Бог с ним, пусть бежит, может, эта несчастная краюха спасёт бедного кота от голодной смерти.
Бродил я до вечера. За это время один мужчина лет пятидесяти пытался меня задержать.
– Неужели лабрик? – крикнул он мне при встрече. – Как ты тут оказался? Смотрю, с ошейником, да и выглядишь опрятно, не похож на бродячую собаку. Пошли со мной. Будешь мой дом охранять.
Нет уж, мил человек, не пойду я с тобой, посадишь на цепь, и буду я у тебя цепным псом. Какой из меня охранник? Я розыскная собака, у меня есть хозяева, они скоро сюда приедут, и поеду я домой.
– Не бойся меня, собака, – не унимался сердобольный мужчина, – чем тебя угостить? Идём! – Он всё время пытался подойти ко мне вплотную.
Какой настойчивый товарищ. И не надейся, я в чужие руки не дамся.
Ну надо же было так вляпаться! Ой, что бы на моём месте сделал Трисон? Он мне как-то рассказывал, что ему в молодости тоже пришлось побродяжничать, даже в полиции побывал. Ему повезло, он сбежал и нашёл дорогу домой. Кстати, дорогу нашёл по трамвайным путям. Но то трамвай, а тут железная дорога. У меня задача посложнее. Да и до дома расстояние ещё немаленькое. Это не за угол сбегать. Эх!
Мужчина в конце концов отстал от меня, видимо поняв, что я просто так не сдамся и в гости к нему не пойду.
Стало вечереть, я уже стал подыскивать себе место для ночёвки. Мимо проносились пассажирские поезда, грузовые, какие-то непонятные механизмы, недалеко от меня моргал светофор и то опускался, то поднимался шлагбаум. Перед ним выстраивалась длинная очередь из автомобилей.
Такая тоска навалилась на меня, что хоть волком вой. А толку? Наоборот, сиди молча, а то заработаешь себе ещё какое-нибудь непредвиденное приключение.
И вдруг… ветер донёс до меня знакомый запах. Я остановился и замер, принюхиваясь. Ёлки-палки, да это же мой хозяин. Он вышел из автомобиля и стал осматривать местность. Я подал голос и кинулся ему навстречу.
А ведь, согласитесь, я принял единственно правильное решение – оставаться на месте и никуда сломя голову не бежать. Елисеев-то наверняка понял, где я вышел, они задремали перед самой остановкой.
– Ты зачем, шалопай, убежал? – обнимая меня, ругался Максим. – Кто тебе позволил? Погоди, приедем домой. Я тебе устрою…
Устраивай, Максимушка, устраивай, что хочешь. Главное – ты нашёлся. Стоп! Нет, это я нашёлся. Елисеев не терялся и вагон не покидал. Несмотря на все его угрозы, я понимал, что он радуется не меньше моего. Как мы теперь будем добираться домой?
Словно услышав мои мысли, хозяин сказал:
– Теперь домой поедем на автобусе.
Он поймал попутку, и мы отправились на автовокзал. Нам повезло – через полчаса отходил последний на сегодня автобус. Водитель оказался любителем собак, предложил Елисееву сиденье возле водителя, а мне разрешил разместиться рядом с хозяином на полу. Максим болтал по телефону. Как я понял, с Шурой и ещё с кем-то, а я от перенесённых волнений никак не мог уснуть, но под конец пути всё же сдался.
На вокзале меня ждал сюрприз – нас встречали Шура и Трисон. Хозяйка обняла меня и со слезами на глазах запричитала:
– Марсик, ну как же ты напугал нас! Ты с ума сошёл? Что с тобой случилось? Неужели мы тебе так надоели, что ты решил от нас сбежать?
Как я тебе объясню, Шурочка? Ни думал, ни гадал о таком исходе. Но вот так получилось. Откуда мне было знать, что поезд такой торопливый, мне кажется, он и двух минут не простоял.
– Это не мы ему, а он надоел нам, – усмехнулся Елисеев. – Нужно было бросить его там на перроне, пусть бы пожил без хозяев.
– Господи, Максим, что ты такое говоришь?! – возмутилась Шура. – Что значит бросить? Ты своём уме?
– Да шучу я, шучу, – рассмеялся Елисеев и, нахмурившись, добавил: – Но наказать за своеволие нужно. Смотрите-ка, вышел он на перрон прогуляться. До дома не мог потерпеть?
– Значит, не мог, – вступилась за меня хозяйка.
– Да я его утром выгуливал, – оправдывался Максим. – Просто любопытный он.
Эх, Максим, зачем напраслину возводишь на меня? Какое любопытство? Просто приспичило. У тебя такого не бывает? Для людей туалет в вагоне предусмотрен, даже два, а нам как быть? Вышел на свою голову. Представь, что я там перенёс, в той глухомани. Меня даже кот обворовал, а ты о каком-то любопытстве говоришь. Впредь никогда сам не пойду, хватит экспериментов.
Выслушав диалог хозяев, к нотациям приступил Трисон.
– Не стыдно тебе? – спросил он.
– Стыдно, – признался я, – но я ведь не нарочно отстал от поезда.
– Как это не нарочно? – бурчал наставник. – Тебя кто-то вытолкнул из вагона? Зачем было выходить на улицу? Видел бы ты нашу хозяйку. Как она перенервничала. Оболтус, учу-учу тебя, и всё бестолку. Не собака, а какой-то гастролёр-бродяга.