Глава 6
Да-да, вы не ослышались. И не надо возмущаться, делать круглые глаза, мол, а мы здесь при чём. Ещё как при чём. Взять хотя бы этого кота, кстати, забыл рассказать, как его зовут. После того как мы разделались с сосисками и стали прощаться, мы решили познакомиться. Не мог же я уйти просто так, даже не узнав имя своего благодетеля. Но, когда он мне его назвал, клянусь, я чуть не поперхнулся. Ну вот скажите, как можно было дать коту кличку Гад Пушистый. Что в голове у его хозяйки? Хотя чему тут удивляться? Чем наш Елисеев лучше её? Уж как только он ни изгаляется в придумывании нам всяких прозвищ.
Вот меня зовут Марсель, а тогда с каких корзиночек он называет меня французом? Вы не находите, что одно с другим как-то не вяжется? Или я заблуждаюсь? Возможно, между этими двумя именами есть какая-то связь, но мне она не понятна.
Но вернусь к нашей невезучести. Все наши неприятности случаются в основном из-за того, что мы покушаемся на вашу еду. Так вот если бы вы почаще нас угощали чем-то вкусненьким, разве стали бы мы тырить у вас сосиски? Хотя я как-то слышал в школе разговор двух инструкторов. Один другому жаловался, что он кормит своего кота как в фешенебельном ресторане, а тот всё равно тащит все, что к полу не прибито. Не знаю, о чём шла речь и какие такие продукты он прибивает к полу, но, как я понял, его кот – ещё тот воришка. Да чего греха таить, я тоже зачастую бываю сытым, но всё равно при любом удобном случае обязательно что-нибудь стырю. Как, например, случилось с этим… подлым холодильником. Так что в наших неприятностях виноваты все: и вы, и мы. Или вы со мной не согласны?
С этими мыслями я незаметно провалился в сон. Не знаю, сколько я проспал, только вдруг услышал, как бабахнула входная дверь.
Сон точно ветром сдуло, и я открыл глаза. Передо мной стоял Елисеев собственной персоной с какой-то палкой в руках. Спросонья я подумал, что он приготовился меня огреть, но потом сообразил, что это и есть новый наличник. Во всяком случае тот, что отвалился, выглядел тоже обыкновенной деревяшкой. Фу-ты, ерунда какая, а ругался так, словно я сломал что-то ценное. До чего же люди любят раздувать из мухи слона. Он притулил её к стене и принялся снимать кроссовки, а сам посмотрел на меня и спросил:
– А ты всё дрыхнешь?
Более глупого вопроса я не слышал в своей жизни. А чем ещё, по-твоему, я должен заниматься дома в одиночестве? Книжку, что ли, читать?
– Надеюсь, пока меня не было, ты больше ничего не натворил? – спросил он.
За сном я совсем забыл про эту треклятую яичницу и уже было открыл пасть, собираясь сказать «у-у-у», как вдруг вспомнил. И в следующее мгновение осознание того, что я натворил, накрыло меня с головой. Как же мне хотелось провалиться под землю. А тут ещё это неумение врать. Если бы я умел это делать, можно было бы хоть на какое-то время оттянуть неизбежность. Я в нерешительности поднялся, сел на задние лапы и понуро опустил голову. Этого было достаточно, чтобы Макс всё понял.
– Что ещё? – воскликнул он и, не дожидаясь ответа, направился прямиком на место катастрофы. Знает ведь, что все мои беды в основном случаются на кухне.
Естественно, я не пошёл за ним. Думаю, сейчас как увидит, что я там натворил, вцепится в моё ухо и откусит его к чёртовой бабушке, а потом примется за хвост. И буду я не только безухим, но и бесхвостым. Меня же засмеют мои друзья. Кстати, совсем забыл рассказать вам о них.
Со мной в школе учится ещё много других собак, причём разных пород. Конечно, я не со всеми дружу, а многих даже не знаю, как зовут. Оно и понятное дело, мы с ними студенты разных факультетов. Прям чувствую, как вы сейчас усмехнулись. А зря. Между прочим, в моей школе целых девять факультетов. Да-да, вы не ослышались.
Глава 7
Приготовьтесь загибать пальцы, пока я буду перечислять их, а то ещё подумаете, что я вас обманул. Итак: факультет по подготовке собак-спасателей; охранников; военных; пастухов; гонщиков; охотников и даже собак-терапевтов. Ну и конечно же факультет, где готовят будущих коллег Трисона, то бишь поводырей, и таких, как я, – ищеек. Теперь убедились, что я честный пёс. Вот такая у меня крутая школа. Хотя даже язык не поворачивается так назвать её. Это целый университет. Вместе со мной на факультете учатся ещё пять собак. Например, спаниель по кличке Перец. Ничего общего с той приправой, которой Шура посыпает все блюда, а потом я чихаю до слёз, он не имеет. Прозвище, конечно, не айс, но в целом парень он хороший. Не могу сказать, что мы с ним закадычные друзья, но ладим неплохо.
Второй мой однокашник – черный шнауцер по кличке Генерал. Очень сообразительный товарищ, весь такой самоуверенный, немного нагловатый и ведёт себя под стать своему прозвищу. Но несмотря на это, мы с ним нашли общий язык. А всё из-за того, что у нас похожие характеры. Так, во всяком случае, говорят наши инструкторы. Третий мой однокашник – ротвейлер по кличке Хосе. Однажды мы с Елисеевым смотрели какой-то фильм, так вот в нём главного героя тоже так звали. И надо заметить, они даже похожи внешне – оба крепыши и смуглолицые брюнеты. Плюс ко всему наш Хосе такой же задира, как и герой фильма. Ему косточки сахарной не надо, только дай подраться. Вечно ко всем пристаёт: «Давай помашемся, ну давай помашемся». А если ему отвечают отказом, он сразу обвиняет в трусости. Впрочем, это единственный его минус, а в остальном он хороший и добрый пёс. Хотя я знаю, у людей бытует другое мнение о собаках его породы. Почему-то они считают ротвейлеров злобными и агрессивными. Но даже если среди них и есть такие, то это не их вина, а людей. Как говорит мой инструктор: «Каков воспитатель – таков и воспитанник». Кстати, а чего это я всю дорогу величаю его инструктором, у него же есть имя. Его зовут Гоша.
– Вот же негодяй, – донёсся из кухни голос Макса.
Ой, кажется, это уже про меня.
– Ты что тут натворил? – прозвучало следом.
Хм, а то ты не видишь? Не понимаю, зачем задавать глупые вопросы? Услышав его возглас, я так испугался, что у меня всё похолодело внутри. Я лег на пол и закрыл голову лапами.
– А ну-ка быстро тащи сюда своё тело, – снова прилетело из кухни.
На языке Елисеева это одна из интерпретаций команды «ко мне». Будь на моём месте другой пёс, вряд ли бы понял, что от него хотят. Но я-то сообразительный товарищ. И как бы мне не хотелось выполнять эту команду, я был вынужден подчиниться. Вот она, собачья доля. Всё-таки завидую я котам. Те не то что не подчиняются своим хозяевам, они из них верёвки вьют. Ладно, я побежал, а то ведь можно и по холке получить. Об остальных друзьях расскажу позже. Вот только бы не забыть. Хотя как можно о них забыть?
– Француз, ты оглох, что ли? – очередной возглас Елисеева застал меня уже на пороге кухни. Я в нерешительности остановился и уставился на него, мол, вот он я, чего раскричался?
Подбоченившись и недовольно покачивая головой, Макс осматривал место происшествия.
– Вот скажи мне, шерстяной, – он бросил на меня хмурый взгляд, – что ты забыл в холодильнике? Или тебе завтрака было мало?
Когда я первый раз услышал это обращение, правда, в тот раз оно прозвучало во множественном числе, я даже не сразу сообразил, что оно адресовано нам. Хорошо, что Трисон объяснил. Он гораздо дольше живёт с Елисеевым и знает о его таланте придумывать всевозможные прозвища. До того случая чего только я ни слышал от него, и, казалось, меня уже ничем нельзя было удивить. Но Максу это удалось.
Вот как ответить на его вопрос? Если честно, я был вполне сыт. Конечно, в идеале было соврать, тогда, возможно, он простил бы меня. Но врать-то я не умею, пришлось говорить правду.
– У-у-у, – со вздохом протянул я и понуро опустил голову.
– Да неужели? – воскликнул Елисеев и вдруг громко рассмеялся.
Вот такой реакции я точно не ожидал. Я-то уже приготовился к наказанию, и моё воображение рисовало различные сценарии, начиная от лишения ужина и заканчивая заточением в комнате, а тут такой поворот.
– А я думал, ты всегда голодный, – продолжил Макс и тотчас посерьёзнел, – тогда ты негодяй вдвойне. Налопался, как Бобик, и всё равно полез в холодильник.
Да как ты не можешь понять?! Я не сам туда полез, это яичница меня заманила. Она проникла в мой мозг и давай звать меня: «Марсель, приходи на кухню, я жду тебя». Да-да, прямо так и звучало у меня в голове. Я и так, и сяк пытался выгнать её, но бесполезно. Ей-богу, прицепилась, как назойливая муха. Я глянул на его вновь ставшую хмурой физиономию, и от моей внезапно возникшей радости не осталось и следа. И снова в голову полезли дурные мысли о наказании. Заточение я смогу пережить. Честно сказать, в нём ничего страшного нет. Ну лежи себе да лежи целый день. К тому же на прогулку Макс по любому меня выведет. А вот если лишит ужина, то до завтрака я не доживу. Вернутся Шура с Трисоном, а меня нет. Сгинул навеки вечные от голодной смерти.
– Ладно, – вздохнул Елисеев, – я тебя прощаю. И знаешь почему?
Вот тебе раз! Такого поворота я никак не ожидал. Как понять этого человека: то ругается, то смеётся, а то и вовсе прощает. Ей-богу, доведёт он меня до инфаркта.
– У-у-у, – ответил я, имея в виду, что понятия не имею, с чего такая милость.
– Потому что ты сказал правду, – улыбнулся он, – а если бы соврал, я бы закрыл тебя в вашей комнате, и сидел бы ты там до приезда Шуры.
Всё-таки как замечательно, что я не умею обманывать! Так что, дорогие мои человеки, берите с меня пример. Видите, как всё обернулось, а ведь могло закончиться гораздо печальнее. Конечно, если вы всегда будете говорить только правду, многим это не понравится. Я уже давно заметил, люди не любят слушать правду, особенно женщины.
Глава 8
Вот вам пример – наша Александра. Как-то раз они с Елисеевым собрались на важное мероприятие. Ради такого случая Шура пошла в салон навести красоту, а когда вернулась, я даже сразу не узнал её. Она была похожа на ту куклу, что однажды я видел у какой-то девчонки на детской площадке. Как оказалось, не одному мне Шура напомнила её. Надо было только видеть, как она обиделась, когда Елисеев сказал ей об этом. Думаю, потом он сто раз пожалел, но, как говорится, слово не воробей… Хотя лично я ничего обидного в его словах не увидел. Он всего лишь сказал, что этим макияжем ей испортили всю её естественную красоту. И я был полностью с ним согласен. Наша Александра восхитительна в любое время дня и ночи и без этих художеств на лице. А ещё она невероятно добрая и ласковая. Слов нет, чтобы передать, как я скучаю по ней. Быстрей бы они уже вернулись домой.