Я вспомнил показания антиквара.
– По-моему, на почту она ходила позже.
– А? Нет, она точно сказала, что заходила на почту. Я видела у нее в руках конверт, который она положила в сумку перед выходом.
– В ее поведении не было ничего необычного?
– Ну… я же говорила, что в последние недели Синди все время была какая-то мрачная. И этот Эван ей настроения не улучшил. Он начал названивать с утра. Вначале попадал в другие квартиры, потом наконец понял, какой номер набирать, чтобы его соединяли с нашим коммутатором. Синди сказала, что не хочет с ним разговаривать.
– А как вы узнали, что это был Эван?
– Он представился. Звонил и говорил: «позовите к телефону мисс Чен». Мы обычно уточняем, кто спрашивает, потому что вдруг это что-то срочное. Но если звонок личный, то говорим «не занимайте линию» и кладем трубку.
Миссис Плоткин одобрительно кивнула.
– Странно… – вдруг сказала Белла. – Пару раз были еще такие звонки. Тоже просили мисс Чен. По личному делу. Мне показалось, что это звонил не Эван, голос был какой-то глухой, будто ватный и фамилию Чен он произносил по-другому. Но я решила, что Эван мог попросить кого-то из друзей дозвониться до Синди.
– И она принимала только рабочие звонки?
– Не знаю. Когда мы работаем вдвоем, то почти не обращаем внимания друг на друга. У нас даже есть специальная гарнитура, чтобы не отвлекаться на посторонние шумы.
– Значит, это был обычный день?
– Ну, как сказать. Где-то незадолго до четырех Синди вдруг сказала, что у нее кружится голова и ушла в свою комнату. Точнее, в комнату, которую она делила с Жизель, но той не было. Минут двадцать мне пришлось крутиться одной. А потом Синди выскочила и заявила, что хочет немного пройтись, подышать свежим воздухом. И снова ее не было около часа. Вернулась совсем бледная. Сказала, что съела что-то не то за ленчем, но теперь ей лучше.
– Вы не помните, что так ее расстроило?
– Я же сказала, съела что-то не то. Вид был такой, будто ее стошнило. Я спросила, не хочет ли она пойти к врачу, раз Жизель должна скоро вернуться, но она ответила, что теперь все в порядке.
– Не звонок Эвана или его друга так на нее подействовал?
– Нет. Эван позвонил уже ближе к пяти, когда Жизель вернулась. Она и взяла трубку и уже хотела его снова отшить, как вдруг Синди сама выхватила у нее трубку и сказала, что готова встретиться с ним вечером, когда останется одна. Вообще-то это не по правилам…
– Все в порядке, Белла. У нас же здесь все-таки не тюрьма, – успокоила ее управляющая.
– И последний вопрос, Белла. Синди ничего не сказала вам с Жизель перед вашим уходом? Например, о том, что все-таки решила выйти замуж за Эвана?
– Спросите Жизель. Они шушукались в гостиной, пока я наводила марафет. Жизель эта тема очень интересовала. Она весь вечер накануне изводила Синди вопросами, что это за китайский красавчик и насколько он богат.
Белла вернулась к работе, а на ее место вскоре пришла Жизель Ламонт. Имя было явно фальшивым, как и сама девушка.
По-своему Жизель была очень эффектна, худенькая, с высокой грудью и еще более высокой модной прической. Лицо тоже могло бы показаться симпатичным, если бы не острый нос и полное отсутствие подбородка. Она говорила, слегка выпячивая губы, и периодически стреляла в меня хитрым взглядом из-под густо накрашенных ресниц, похожих на обувную щетку. Не думаю, что девушка намеренно флиртовала со мной, просто такая манера поведения была для нее естественной. Толку от нее было мало, поскольку единственное, о чем Жизель была готова распространяться часами – какой ужас она испытала, вернувшись с подругой домой из танцевального клуба и обнаружив Синди задушенной на полу гостиной. Мне показалось, что она повторяла эту историю не первый раз, и ее рассказ уже украсил собой пару бульварных изданий.
Эвана Линя девушка называла не иначе, как извергом и душегубом, и твердо заявила, что Синди сказала ей, что «никогда не выйдет за него замуж». Я подумал, что Жизель явно не из тех, кто внимательно слушает свою соседку и открыт чужим переживаниям.
– Когда вы вернулись в квартиру, то не заметили ничего необычного?
– Ну… Синди. Она лежала около стола. Это выглядело так ужасно…
– А кроме мертвого тела? Может, видели кого-то подозрительного на улице?
– А? В смысле этого китайца? Так он ушел наверное раньше. Нас подвезли ребята из клуба, и мы с Беллой сразу поднялись в квартиру.
– А в квартире ничего не пропало? Вы жили в одной комнате с Синди. Вам не показалось, что в ее вещах чего-то не хватает?
– Все было на месте… Да у нее и не было ничего такого, кроме нескольких платьев, туфель и семейных фотографий. Мы тут не шикуем, знаете ли.
– Мистер Чен приходил два дня назад за вещами дочери, – вмешалась миссис Плоткин. – Он бы заявил, если бы пропало что-то ценное. Но Синди и правда въехала сюда с одним чемоданом и была не из барахольщиц. Она откладывала зарплату. Ее чековая книжка была в порядке.
Управляющая красноречиво взглянула на Жизель, которая видимо как раз спускала все деньги на развлечения и тряпки. На лице девушки тем временем отразилась мощная работа мысли, которая немного облагородила ее крысиное личико.
– Погодите! – воскликнула она. – Ее часы. Они пропали.
Глава 17
– Что? – спросили мы в унисон с управляющей.
– У нее были такие ужасные мужские часы с черным циферблатом, – разжевала Жизель. – На вытертом ремешке. Совершенно ей не шли. Я бывало спрашивала, кто подарил ей такую гадость, как будто парень не мог выбрать красивый браслетик с бриллиантами, если уж хотел, чтобы его поминали добрым словом, но она отмалчивалась. Я думала, может, это какая-то семейная реликвия, хотя я бы на ее месте засунула такое сокровище подальше в самую пыльную коробку.
– Я их помню, – медленно произнесла миссис Плоткин. – Хотя не знала, что они пропали. Мистер Чен ни разу не упомянул часы, и в полиции о них не спросили.
– Их не было у нее на руке! – торжествующе подтвердила Жизель. – Не знаю почему я обратила внимание. В тот вечер я об этом даже не подумала, наверное из-за шока. А теперь вспомнила. О… – томно протянула она. – Наверное это был подарок другого мужчины, а этот китаец сорвал их и растоптал в приступе ревности.
– А когда вы уходили веселиться, часы были на руке мисс Чен?
– Эмм. Кажется, да. Да, точно. Она помогла мне застегнуть молнию на платье, и я помню, как этот металлический корпус неприятно царапнул мне шею. Лично я считаю, это очень вульгарно – когда женщина носит мужские вещи.
Лично я был сыт по горло обществом Жизель Ламонт, хотя надо признать, она в итоге очень помогла.
– Не знаю, чем бы вам может помочь Эмма… – снова завела свою шарманку миссис Плоткин, когда Жизель с явным сожалением отчалила, чтобы вернуться к работе.
– Я бы все-таки хотел побеседовать с мисс Уорик. И желательно наедине, – твердо сказал я.
– Не понимаю, зачем, – в ее голосе прозвучало усталое раздражение. – Я в курсе, что девочки постоянно нарушают правила. Которые, между прочим, были созданы для их же безопасности.
– И все-таки. Вы не могли бы попросить ее спуститься и поговорить со мной буквально десять минут. Скажите, что я сделаю все возможное, чтобы не впутывать ее в полицейское расследование. Это очень важно.
Похоже, миссис Плоткин сама была заинтригована происходящим, а, может, ей просто надоела каждодневная рутина. Все ее работницы целыми днями общались с загадочными людьми из окружающего мира, все они, может, кроме Беллы, воспринимали эту работу как временную, дающую бесплатное жилье и какой-то заработок на пути к иллюзорному блестящему будущему. В то время как у миссис Плоткин все было в прошлом.
Спустя десять минут в комнату вошла Эмма Уорик и закрыла за собой дверь. Я не сомневался, что управляющая осталась в коридоре подслушивать, но во всяком случае ее отсутствие могло позволить Эмме говорить свободно.
Вид у девушки был крайне недовольный, тем не менее, по моей персональной шкале она лидировала среди всех телефонных секретарш, оставив позади даже фарфоровую красоту Синди Чен.
Начать с того, что Эмма была рыжеволосой. Ее волосы были того удивительного красно-каштанового оттенка, которого добивались самые дорогие стилисты голливудских студий, едва войдя, она словно добавила света в тусклую темную комнату. К волосам прилагались зеленые глаза, аккуратный вздернутый носик и решительный подбородок. Ростом девушка была от силы пять футов16, но я не сомневался, что она может отшить любого громилу, который позволит себе с ней лишнего.
– Не знаю, чем могу вам помочь, мистер Стин, – сразу заявила она с порога, даже не сев в кресло. – Мы с Синди в последнее время мало общались, меня тут не было в ночь, когда ее убили. Дик, мой жених, давно уговаривает меня уволиться, но я не хочу терять жалование за две недели. Нам нужны любые деньги, чтобы внести первый взнос за квартиру.
– Сядьте, Эмма. Я знаю, что вы ходили вместе с Синди на ее первое свидание с Акселем Ферсеном.
На секунду она сжалась, но тут же природная боевитость взяла верх.
– И что? Синди боялась пойти одна. Разумная предосторожность. Я сидела в баре и следила за их столиком. Когда Синди подала мне знак, что все в порядке, я позвонила Дику, и он забрал меня. Насколько я знаю, у них с этим Акселем какое-то время все было прекрасно.
– Он похож на этот портрет?
– Это Син рисовала? – Эмма заинтересованно разглядывала рисунок. – Она была талантлива. Жаль, что я не знала, что она так здорово рисует портреты, а то бы попросила нарисовать меня. Осталась бы память. Эх. Да, похож. Красавчик, не удивительно, что она потеряла голову. Мне кажется, в жизни он был еще симпатичнее. Я их видела буквально четверть часа за столиком в ресторане, он сидел ко мне вполоборота, но у этого парня была совершенно сногсшибательная улыбка. Хотя он не совсем в моем вкусе. Немного размазня, похож на современных кинозвезд, которых можно свалить с ног стручком фасоли. Мне больше нравятся сильные мужчины. Пусть не красавчики в стодолларовом костюме, зато прямые и честные.