– Темблтоны живут не в городе? – спросил я.
– На побережье чуть дальше. У них дом с видом на океан. Так кто вы такой и почему решили остановиться в Колдуотере? – неожиданно требовательно спросил старик.
– Меня зовут Дуглас Стин. А вы, сэр?
– Хопвелл Леви Бокен. Но все зовут меня просто Хопи.
– Вы же тоже не местный? – неожиданно осенило меня.
– Напротив. Я родился и вырос в Колдуотере. Но потом сорок лет прожил в Сан-Франциско. Работал в «Кроникл». А вы тоже из большого города, как я погляжу. Дайте угадаю, Лос-Анджелес? Есть в вас что-то немного синтетическое.
Вот только прожженного журналюги мне тут не хватало.
– А сейчас вы работаете в местной газете, Хопи?
– Не смешите меня. Колдуотеру не нужна газета. Все новости тут узнают в церкви или в парикмахерской. Я большую часть жизни отдал журналистике, но не сказать, чтобы успешно. Никаких «Пулитцеров» или скандальных расследований. Не гнушался писать заказные статьи. А почему бы и нет. Скопил на достойную пенсию. А потом умер отец и оставил мне дом. Ему было девяносто семь лет. Вы уже слышали о том, что у нас в Колдуотере есть источник, который продлевает жизнь и излечивает от болезней?
– Не думал, что журналист «Кроникл» может в такое верить.
– Поверите во что угодно, когда вам самому стукнет седьмой десяток, у вас будет ужасная отдышка по утрам, увеличенная простата и цирроз печени. Вот я и подумал, почему бы не вернуться в родительский дом. Вдруг протяну на местной воде еще лет десять. Я не завишу от предприятий Темблтона, поэтому могу позволить себе жить, как хочу. Но после Фриско несколько скучновато. Вот я и обрадовался новому лицу. Так расскажете о себе, Стин?
Я ни на секунду ему не поверил. Возможно, про отдышку и цирроз Хопи не наврал, но вряд ли его интерес был продиктован одной лишь скукой. Впрочем, не стоило так сразу отталкивать старика. Пусть он и провел много лет в Сан-Франциско, но он был коренным местным жителем, наверняка ему тут доверяли. Особенно владельцы баров.
– Угостить вас стаканчиком, Хопи? Если потом покажете мне, как найти отель «Прескотт».
– Не заблудитесь. Вообще я стараюсь с утра не пить крепкого. Может быть, пива? Долан должен уже открыть лавочку, раз святоши разошлись.
Любой алкоголь, особенно выпитый днем, почему-то вгонял меня в сон, так что я бы предпочел апельсиновый сок или содовую, но не хотел вызывать излишнюю подозрительность у Хопи. Когда мы зашли в маленький бар, спрятавшийся между лавочками на боковой улице, глаза старика ярко сверкали не столько в ожидании выпивки, но и в предвкушении интересной истории.
– Долан варит собственное пиво, – сказал он, пригубив стакан с какой-то бурдой. – На вкус как настоящий «Гиннес», только пена долго не держится.
Я попросил бутылку обычного лагера.
– Вы не просто турист, – проницательно заметил Хопи. – Выглядите и ведете себя как парень на службе. И не из нашей братии, уж я их за милю чую. Не коп и не федерал. Черт, в Колдуотере сто лет не происходило никаких преступлений. Может, вы из налоговой и явились наконец по душу Абеля Темблтона? Давно ходят слухи, что он утаивает часть доходов. Я угадал?
– Нет. Вообще-то я ищу одного старого приятеля. Скажите, Хопи, вам что-то говорит имя Аксель Ферсен?
– Вообще ничего. Долан, ты знаешь какого-то Акселя Ферсена?
– Не-а, – откликнулся флегматичный бармен.
– С чего вы взяли, что он связан с Колдуотером?
– Ну как-то мелькнуло в разговоре. Вообще-то я его почти не знаю. Этого Акселя. Он должен мне денег. Точнее не мне, а моему приятелю.
– Ага. Приятель приятеля приятеля. Знаете, кто так разговаривает? Гангстер или частный шпик. Так кто вы?
– Вы меня раскусили.
– Но вы не гангстер. Даже шестерки у бандитов одеваются лучше, чем вы. Если вы ищете какого-то Акселя в этом городе, то промахнулись.
– А имя Элспет Андерсен вам что-то говорит?
– Конечно, – опешил Хопи. – Я учился вместе с Элси в начальной школе. Ее тогда звали Элси Бразерс. А потом она вроде вышла замуж за парня с лесопилки.
– Ага, – подтвердил бармен, – За Серена Андерсена, мир его праху. Его задавило деревом через два года после свадьбы.
– Где я могу ее найти?
– Под землей, – ответил Хопи. – Элси умерла год назад от сердечного приступа. Хотя всю жизнь пила воду из источника.
– Наверное, не всегда помогает, – заметил Долан. – Но вообще работает. Кстати, джентльмены, не хотите по стаканчику, чтобы пиво лучше усвоилось? Я сегодня с утра принес свежей.
Бармен налил нам по стакану из графина, стоявшего в холодильнике. Пить пиво с водой мне показалось дикостью, но Хопи благодарно вцепился губами в воду, и я последовал его примеру. На вкус она показалась мне обычной ручейной водой, может, чуть солоноватой. Зато теперь у меня появился повод не заказывать вторую бутылку пива.
– А этого человека вы знаете? – спросил я, вынимая из кармана пиджака рисунок Синди Чен.
Бармен и Хопи склонились над портретом.
– Прическа другая, но это вроде Френк Андерсен, – наконец вынес свой вердикт Долан.
– Френк? – удивленно переспросил Хопи.
– Ну да. Ты же его не застал. Сын Серена и Элси Андерсенов.
Глава 25
– Погоди, – Хопи продолжал вглядываться в рисунок. – Я его вроде узнаю. Он приезжал на похороны матери прошлой осенью? А потом сразу уехал.
– Ага, – подтвердил Долан.
– И с тех пор больше здесь не появлялся? – спросил я.
– Не-а.
Я понял, что из Долана больше не выжмешь. Его совершенно не интересовали мои вопросы, так что он отошел к другому концу стойки и принялся протирать стаканы, предназначенные для употребления целебной родниковой воды.
Зато Хопи очень расстроился, что какая-то информация смогла пройти мимо него.
– Френк и есть тот парень, которого вы разыскиваете? – спросил он. – Он кому-то задолжал денег?
– Возможно.
– И он назвался чужим именем? Акселем Ферсеном?
Мозги у Хопи работали еще достаточно резво, чтобы заметить, что инициалы зеркально совпадают.
– Вы правда видели Френка Андерсена на похоронах матери? – задал я встречный вопрос.
– Ну да, – неуверенно ответил Хопи, продолжая изучать рисунок. – У него тогда и правда была другая прическа, более консервативная. Без этих буклей. Не уверен, что присматривался, ведь я почти не знал парня. Он родился уже после того, как я уехал во Фриско. Мы с ним даже не разговаривали в церкви на поминальной службе.
– И он потом уехал?
– Да. Кажется, выставил дом матери на продажу. Но он до сих пор не продан. Правда, Долан?
– Старая халупа, – равнодушно ответил бармен. – Там нужен капитальный ремонт.
– А где живет Френк Андерсен? – обратился я к Долану.
– Кажется, в Юрике.
Черт, черт, черт. Юрика большой город, столица округа. Хоть и не такой огромный, как Лос-Анджелес, но искать там Френка Андерсена было бы проблематично. Ну хотя бы теперь у меня было имя.
Хопи, кажется, уловил ход моих мыслей.
– Думаю, вы не задержитесь в Колдуотере, Стин, – сказал он, салютуя мне стаканом.
– Первый раз вижу такого неразговорчивого бармена, – пробормотал я, мотнув головой в сторону Долана, который покинул стойку и начал переворачивать стулья с немногочисленных столов.
– Старина Долан и раньше не отличался красноречием. Но он совсем замолчал с тех пор, как в бар стал захаживать преподобный Линколькн и за стаканом ледяной воды проповедовать о вреде пьянства для неокрепших душ. Поскольку это ближайшее питейное заведение к его церкви, проделывает пастор это довольно часто. Ни шутки, ни дружеские подколы на него не действуют. Долан теперь боится лишний раз рот открыть, чтобы не нарваться на очередную порцию нравоучений.
– Не в курсе, кто занимается продажей дома миссис Андерсен?
– У нас в городке всего один риэлтор, Тайлер Перри. Скорее всего Френк обратился именно к нему. Тогда у него должен быть адрес Френка в Юрике.
– Подскажете, как его найти?
– Я бы вас проводил. До его конторы отсюда ходу минут пять, но сегодня воскресенье, сами понимаете. Кстати, Тайлер с женой и детьми были в церкви, вы буквально разминулись. Ну так кто ж знал. Ну а живет он за городом, не уверен, что сегодня Тайлер вообще захочет заниматься делами.
– Я все равно рискну. Дадите мне его домашний адрес?
– У меня есть идея получше, – покачал головой Хопи. – Клаудия Прескотт, владелица гостиницы, была в прекрасных отношениях с Элси Андерсен. Лучшие подруги детства, сами понимаете. Если кто-то здесь и знает что-то про Френка, так это мисс Прескотт.
– Она его крестная, – подал голос Долан из глубины зала.
– Спасибо парни, – я положил на стойку пятерку, которой с лихвой хватило бы на то, чтобы заплатить за мое пиво, самодельный «гиннес» Хопи и даже целебную воду, если за нее тут принято было брать деньги.
Старик посмотрел на меня с обидой. Он явно рассчитывал не на бесплатную выпивку, а на захватывающую историю. И теперь не знал, под каким предлогом сможет навязаться мне в сопровождающие. В отличие от Долана, который, видимо, с молчаливым смирением ожидал рутинного визита пастора, желающего смочить горло ледяной водой после страстной воскресной проповеди, Хопи уже предчувствовал сочную сплетню, в которую готов был запустить зубы, чтобы хоть как-то разнообразить дни своей бесконечной старости в здоровой атмосфере Колдуотера.
Мне было жаль Хопи, но я не собирался давать ему повод для развлечения. Если у мисс Прескотт и правда была информация о нынешнем местонахождении Френка Андерсена, я планировал получить ее как можно скорее.
Глава 26
В отличие от основного городского ансамбля «Прескотт Инн» была построена в неотюдоровском стиле с частыми окнами и фахверками по всему фасаду. Темный холл гостинцы был весь обшит резными деревянными панелями. Я на секунду замер, созерцая это великолепие мастерства краснодеревщика, вспомнив эпизод из романа Джерома К. Джерома, в котором владелец лавки в Кенсингтоне заклеил веселыми голубыми обоями стены гостиной из резного дуба. Я даже извлек из памяти точную цитату. «С точки зрения не фанатика-антиквара, а среднего обывателя, желающего по возможности наслаждаться жизнью, такой образ действий был вполне разумным. Очень приятно полюбоваться на дубовую резьбу, в высшей степени лестно обладать образчиком дубовой резьбы, но постоянно жить в окружении дубовой резьбы – невыносимо: это действует угнетающе, – конечно, если вы не одержимы маниакальной страстью к резному дубу. Ведь это все равно, что жить в церкви»