– Вы по поводу ужина, мистер Стин? – неожиданно захлопотала мисс Прескотт. – Неужели Марта вам не передала?
Домохозяйки покачали головами и вновь вернулись к чаю с печеньем.
– Нет, ужинать я не буду, – обратился я к хозяйке гостинцы, когда мы вышли в коридор. – Я хотел вас спросить о часах Френка Андерсена. Швейцарских, фирмы «Жежер-ЛеКультр». Это правда, что их ему подарил отец?
– Серен? Какие еще часы? Да от него осталась пара рабочих ботинок и куча долгов. Если от кого бедный Френки и унаследовал пагубную привычку к пьянству, так это от отца. Упокой Господь его душу. Элси могла бы выбрать себе кого-то и получше, она была настоящей красавицей. Хоть в этом Френки пошел в мать.
– Часы, мисс Прескотт.
– Нет, я же сказала, отец ничего ему не оставил. Да и откуда бы у него взялись швейцарские часы еще и с таким чудным названием. Серен приехал работать на лесопилку откуда-то из Небраски в самый разгар Великой Депрессии.
– И вы никогда не видели у Френка таких часов? Прямоугольных с черным циферблатом?
– Нет… – задумчиво произнесла мисс Прескотт. – Я пытаюсь вспомнить, честно. Когда Френки приехал на похороны Элси, он, конечно, сильно изменился. Возмужал, похудел, выражение лице стало более… жестким. Но он выглядел хорошо. Приличный костюм, прическа. Наверное и часы тоже… Кто же сейчас ходит без часов? Вот только не помню. Вы говорите, прямоугольные? Нет, не могу вспомнить. А это важно?
– Возможно, и не очень.
– Вы мне многого не рассказываете, мистер Стин. У Френки крупные неприятности? Он снова может угодить в тюрьму? – мисс Прескотт приложила руки к груди.
– Нет, мэм, все еще можно исправить. Френк не сделал ничего ужасного, – неожиданно для самого себя ответил я, глядя на расстроенное лицо женщины. Наверное вспомнил фразу преподобного Линкольна про веселое сердце. Мать Андерсена уже умерла из-за печали по сыну, не хотелось бы, чтобы его крестная тоже захворала.
– Я буду молиться за Френки, – пробормотала женщина и вернулась к чаепитию.
Глава 30
Выйдя из церкви, я направился в сторону бывшего порта в поисках «Старого редута». В отличие от идиллического центра города, здесь отчетливо распространилась мерзость запустения. Когда-то красивые деревянные дома почернели и частично развалились, на дорогах зияли выбоины, напоминающие застарелый кариес. Я подумал, уж не в этом ли районе находится злосчастный дом Андерсена, которой ему так и не удалось до сих пор продать. Надо бы найти этот дом. Сомнительная идея, но вдруг Андерсен оставил там какие-то зацепки вроде того конверта от письма к матери, забытого в бардачке синей «импалы».
В баре было тепло и уютно, толстые стены защищали от пронизывающего морского ветра, зато из окон открывался прекрасный вид на залив. Народу и здесь было мало. Я спокойно нашел себе отдельный столик, заказал бутылку дешевого калифорнийского шардоне и какое-то странное варево из моллюсков, больше напоминавшее жидкий цементный раствор с кусочками резиновых морепродуктов и безвкусных овощей. Сама жижа была ужасно пересолена, к тому же временами на зубах хрустели остатки раковин. Я уже стал жалеть, что отказался от рыбы и отбивных с печеным картофелем в «Прескотт Инн». Судя про мрачным лицам бармена, официантки, которая с равным успехом могла бы быть его сестрой, женой или матерью, а также трех мужчин, сидевших за стойкой, рассчитывать на дружескую беседу в этом заведении явно не приходилось.
– Я почему-то так и подумал, что найду вас здесь, – рядом со мной без приглашения плюхнулся Хопи. – То есть вначале я зашел в отель, но там лишь обедали двое коммивояжеров, а Марта с возмущением заявила, что вы хотите вкусить местных развлечений. Машина ваша стоит на улице, у Долана вас тоже не было, ну я и подумал, куда еще вы можете пойти? Все-таки я был журналистом.
– Зачем вы едите эту гадость? – спросил он, опрокидывая залпом порцию бурбона. – Все знают, что Эш не умеет готовить. Он добавляет в свою похлебку морскую воду, мол, так делали его предки. Но не все из того, что делали наши предки, было правильно, я так вам скажу.
– Можете не доедать, – предложил Хопи, глядя, как я стараюсь выловить фрагменты моллюсков и рыбы из тарелки. – Эш не обидится. Заплатили доллар за порцию, уже хорошо, а я считаю, что даже переплатили. Пошли отсюда, у меня есть предложение получше. Я нашел того, кто может вам рассказать все про Френка Андерсена.
– И кто это? – спросил я, когда мы расплатились и вышли на улицу.
– Пит Хейс. Его старый друг со школьных времен. Я встретил его сегодня с женой на улице, и они пригласили нас на воскресный обед. Белинда Хейс, кстати, прекрасно готовит. Надеюсь, вы не убили свой желудок стряпней Эша. Я потратил некоторое время, чтобы вас найти, так что мы немного опаздываем. Давайте воспользуемся моим автомобилем. Хейсы живут на противоположном конце города в доме, который достался им от родителей Белинды. Один из последних новых домов, построенных в Колдуотере еще в двадцатые.
Действительно, бунгало четы Хейс не претендовало на какой-то исторический стиль. Это был добротный прямоугольный дом, сложенный из плотных брусьев и природного камня с уютной гостиной, где к своему удивлению я обнаружил телевизор, работающий с большими помехами, в экран которого внимательно вглядывалась дама с седыми буклями.
– Мама, гости пришли, – здоровенный парень с фигурой футболиста и короткой армейской стрижкой щелкнул выключателем. – Пора к столу.
Из глубины дома были извлечены двое детей, мальчик и девочка на вид лет восьми-десяти. Белинда Хейс оказалась уютной кругленькой девушкой с ямочками на улыбчивом лице, выглядевшей моложе своих тридцати, которые я бы ей дал только судя по возрасту детей. Она беспрерывно сновала из кухни в гостиную, выгружая на стол бесконечные дымящиеся блюда. Затем последовала семейная молитва.
Правда, готовила Белинда неплохо. Жаркое с травами таяло во рту, картофельный салат был достаточно пикантным, печеные овощи не утратили сочности. В качестве единственного напитка за столом предлагалась все так же вода из источника в керамическом кувшине. Старшая миссис Хейс несколько раз принималась блеющим голосом расписывать ее целебные свойства.
Интересно, подумал я, понимают ли Хейсы, что в их случае чудодейственный родник явно не справляется с задачей? Родители Белинды, судя по всему, умерли, раз семейство теперь проживает в их доме, а мать Пита овдовела, поэтому она переехала к детям и помогает по хозяйству. Впрочем, я рано начал строить предположения. Может, Хейс-старший был раздавлен бревном, что не редкость в этих краях, или был съеден тихоокеанской акулой. А тесть с тещей купили уютный кондо в Сан-Диего.
Наконец с ужином было покончено, детей и старуху удалили в дальние комнаты, а Пит предложил расположиться на диване у камина. Он достал из буфета стаканы и бутылку джина, на что Хопи одобрительно крякнул. Я терпеть не мог джин, но согласился выпить стаканчик, чтобы переварить всю обильную пищу и остатки кислого вина из «Редута».
– Лин, кончай суетиться, потом домоешь посуду, – позвал Пит жену. – Присоединяйся к нам, я смешаю тебе коктейль с джином.
– Коктейль? В воскресенье? – испуганно спросила миссис Хейс, словно с минуту на минуту в их дом мог ворваться патруль из лиги нравственности.
Пит покачал головой. Судя по всему, он был членом подпольной фронды, раз смотрел телевизор и пил по воскресеньям коктейли. Молодой человек подтвердил мои подозрения, сообщив, что сам установил мощную антенну, которая ловила сигнал из Тринидада. Несколько лет назад обсуждалось воздвижение телевизионной вышки поближе к городу, но, как и предполагалось, городской совет проголосовал против. Мне показалось, что жизнь в Колдуотере все больше смахивает на секту, что было удивительно, ведь пастор Линкольн не произвел впечатление религиозного фанатика.
– Тут до смерти боятся прогресса, – пояснил Хопи. – Им кажется, что прогресс приводит к хаосу. Преподобный Линкольн многое повидал, пока работал в трущобах мегаполисов, и теперь хочет уберечь свою паству от невоздержанности и соблазнов. Ибо кроткие наследуют землю и все в таком духе.
Пит работал электриком на фабрике Темблтона. Поскольку у них с женой было двое детей, о каких-то особо манящих соблазнах большого города речь даже не шла, так что супруги не жаловались.
– Мистер Бокен сказал, что вы разыскиваете Френка. Он оставил мне свой номер телефона в Юрике на случай, если я буду в его краях. Послушайте… вы уверены, что Френк сотворил что-то незаконное?
– Я бы сам хотел убедиться в том, что это не так. Но есть множество свидетельств, что Френк Андерсен под чужим именем провернул в Лос-Анджелесе мошенническую схему, выманив у людей несколько тысяч долларов.
– Святые угодники! Только не Френк. Это совсем не в его духе. Вы уверены?
– Посмотрите сами. Узнаете этот портрет?
– Ну да, сходство определенно присутствует. А это все, что у вас есть? Прическа вроде не такая, как я запомнил. Это может быть и другой парень.
– Как я говорил, пока что официальных обвинений против мистера Андерсена не выдвинуто. Иначе бы его разыскивал не я, а полиция. Может быть, он не имеет отношения ко всему произошедшему, в таком случае я буду рад посетить его в Юрике и убедиться в его невиновности. Я действую по поручению клиента, мистер Хейс, все сказанное в этой комнате не будет достоянием гласности.
– Наверное ваш клиент обознался. Хотя вы почему-то здесь. Эй, сейчас вечер воскресенья, и еще не слишком поздно. Давайте я просто позвоню Френку и спрошу, что происходит.
– Мистер Хейс, не стоит.
Но Пит был прямым и решительным, как стрела. Он уже метнулся к телефону и набирал на диске номер из телефонной книжки.
– Алло, Френк. Что? Простите. А он не оставил нового адреса или телефона? Извините. Хорошего вечера.
– Там живет новый арендатор, – неуверенно сказал Пит, возвращаясь к креслу. – Он снимает квартиру с начала года и никогда не слышал о Френке. Но это ничего не значит, правда?