Сидящие в зале еще не знали, что их бывший секретарь А.А. Кузнецов, ставший недавно секретарем Центрального Комитета, уже неделю как отстранен от работы. Естественно, после доклада Маленкова все руководство области и города было освобождено от своих постов. Но это было только началом. За каждым из подозреваемых тянулись нити быстро фабрикуемого "дела”. Затем последовали аресты. Сразу же нашлись и "шпионы”, вроде Капустина, и "перерожденцы”, типа Попкова, и "вдохновители антипартийного курса”, как Кузнецов.
В марте 1949 года еще один ленинградец — Н.А. Вознесенский, был выведен из состава Политбюро. Подлинный полководец экономики в годы Великой Отечественной войны, академик, человек с прямым, открытым характером, стал казаться Сталину слишком опасным. Круглов, Абакумов, Гоглидзе, ведомые Берией, буквально из ничего состряпали громкое "дело”. Начались допросы, цель которых — любой ценой добиться признания в антипартийной, антигосударственной деятельности. Один из главных исполнителей крупной провокации против Ленинградской партийной организации Маленков довольно потирал руки: указание Сталина выполнено. Он "хорошенько” разобрался. Тем более что он, равно как и его ближайший приятель Берия, откровенно недолюбливал и Вознесенского, и Кузнецова. В них они видели потенциальных соперников в борьбе за лидерство в партии (ведь "вождь” быстро старел). В стране вновь, как и в 1937 году, началась "охота за ведьмами”.
Не без основания все вновь со страхом ожидали самого худшего, тем более что бывшие ленинградцы "изымались” из различных республик и областей, куда в разное время были направлены для работы.
Что руководило Сталиным в организации этой преступной акции? Почему он затеял ее в канун своего 70-лстия? Почему после идеологического удара по Ленинграду в августе 1946 года через два с лишним года последовал еще один, более страшный удар — карательный? Все мотивы этого преступления были известны лишь диктатору. Но я, опираясь на документы, анализ материалов того времени, сохранившихся в ряде архивов, могу предположить следующее.
Сталин никому не прощал независимости и "вольнодумства”. И Вознесенский, и Кузнецов менее других славили его устно и письменно. Их большая, чем у других, независимость постоянно настораживала Сталина. "Вождь” какое-то время колебался, не внемля наветам Берии и Маленкова. Известны лестные эпитеты Сталина в адрес двух ленинградцев, которые, учитывая преклонный возраст единодержца, могли потенциально рассматриваться и как возможные преемники первого лица. Вот этого камарилья из сталинского окружения допустить не могла. В тайных докладах Сталину вновь и вновь указывалось, что Вознесенский накануне войны фактически не нашел "врагов” в Госплане, возможно, покрывая их. Берия не раз между делом жаловался, что Вознесенский, курирующий химическую и металлургическую промышленность как председатель Госплана, явно занижает задания этим отраслям, а лесной, за которую отвечает Берия, завышает. Сталин пропускал пока все это мимо ушей. Но как-то его неприятно поразило выступление Вознесенского на Политбюро, когда тот высказал целый ряд убедительных доводов против дополнительного обложения новыми налогами колхозников; не понравилось намерение Кузнецова, ведавшего в ЦК кадрами, взять под более жесткий контроль министерства внутренних дел и государственной безопасности. Сталину стали известны также высказывания Кузнецова о том, что расследование "дела Кирова” не вскрыло подлинных вдохновителей преступления.
"Вождь” всегда исходил из того, что даже самые ценные, нужные люди должны были отвечать главному критерию — полной надежности и преданности лично ему. В этих строптивых ленинградцах он уже не просто засомневался, он увидел в них потенциальных оппонентов. Сталин помнил, например, что когда он познакомился с рукописью Вознесенского, на которой и оставил свою роспись в знак согласия, то не мог не оценить интеллектуального размаха и глубины анализа самого молодого члена Политбюро.
Следы колебаний Верховного…
И. В. Сталин и Б. М. Шапошников. 1939 г.
Командование Западного фронта: генерал армии Г. К. Жуков, член Военного совета Н. А. Булганин, генерал-лейтенант В. Д. Соколовский. 1941 г.
Маршал А. М. Василевский (слева) и маршал Ф. И. Толбухин (крайний справа) на командном пункте во время боев за освобождение Севастополя. Май 1944 г.
Bыступление Председателя СНК УССР Н. С Хрущева на митинге во Львове. 1944 г.
Карта, утвержденная Сталиным.
Гитлеровский лагерь смерти Клоога. Эстония. 1944 г.
Фонтан "Веселый хоровод" среди руин Сталинграда. Май 1943 г.
Воззвание предателей.
Власов на строевом смотре. Германия. 1944 г.
Сборище предателей. Берлин. Ноябрь 1944 г.
Страшный лик войны. На берегу Днепра. 1943 г.
Руины Сталинграда.
Атака: кульминация боя.
Панфиловцы у могилы погибшего однополчанина. Северо-Западный фронт. 1943 г.
В плену… В центре фельдмаршал Паулюс. 1944 г.
Они все же оказались в Москве, но в колоннах пленных… Июль 1944 г.
Сталин на выставке военных трофеев в Москве. 1943 г.
H. Н. Бурденко и члены комиссии по расследованию фашистских злодеяний проводят эксгумацию. 1943 г.
Йосип Броз Тито подписывает Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Югославией. Москва. 11 апреля 1945 г.
"Большая тройка" на Крымской конференции. Ялта. 1945 г.
Неподдельная радость. Встреча советских воинов в Прибалтике.
Освободители. Пешком до Берлина…
Возвращение из неволи. Выборг.
Домой с Победой. Берлин. 1945 г.
Калинин вручает Сталину его первый орден "Победа". 5 ноября 1944 г.
Генералиссимус. "Отец". "Учитель". "Гениальный вождь"…
Верховный Главнокомандующий во время Берлинской конференции. 1945 г.
Сталин и Жуков на Параде Победы. 1945 г.
Отец народов" на первомайской демонстрации. 1952 г.
За столом переговоров в Потсдаме. 1945 г.
Союзники-соперники. У. Черчилль, И. Сталин. 1945 г.
Сталин среди военачальников — депутатов Верховного Совета СССР. 1946 г.
Сталин с детьми Василием и Светланой. Черная речка. 1947 г.
Похороны Калинина. 1946 г.
Мао Цзэдун, Сталин, Хрущев, Булганин в президиуме торжественного заседания, посвященного 70-летию Сталина. 1949 г.
Торжественное заседание, посвященное 31-й годовщине Октября. 1948 г.
Предвыборное собрание Сталинского избирательного округа г. Москвы. Февраль 1946 г.
Московские пионеры преподносят цветы Сталину в день его 70-летия. 1949 г.
70-летие Сталина. Маленков, Берия, Ворошилов в президиуме торжественного заседания.
Приветственный адрес Москвы к 70-летию Сталина.
В одном из киевских специализированных магазинов Главхлеба.
Еще один подарок "вождю".
Фото Я. Халина.
Предвыборный митинг Сталинского и Бауманского районов, посвященный выдвижению Сталина в Верховный Совет СССР. Москва. 18 февраля 1950 г.
Памятник Сталину на канале Москва — Волга. Один из многих тысяч…
Земные боги смертны. Похороны Сталина.
На улице Горького в день похорон.
*
Траурный митинг. На трибуне Мавзолея: Тольятти, Ибаррури, Червенков, Ракоши, Кенни, Дюкло, Готвальд, Булганин, Молотов, Ворошилов, Маленков, Хрущев, Чжоу Эньлай, Берия, Юдин, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин, Шверник.
Без "Хозяина"… (Рабочий кабинет Сталина в кремлевской квартире.)
С.И. Семин, работавший начальником управления Госплана при Вознесенском, отмечал его исключительную энергию и прекрасную подготовку в области планирования развития народного хозяйства. При всей жесткости директивной экономики председатель Госплана пытался, где только мог, более широко вовлечь трудящихся в процесс планирования, контроля, определения перспектив развития каждого предприятия. Не знал отпусков и выходных дней. После Бухарина это, пожалуй, был второй и, наверное, пока последний крупный экономист в нашем высшем руководстве.
Хотя еще до ареста Сталин получил записку от Вознесенского и некоторых других ленинградцев, в которой они утверждали свою полную невиновность, "вождь” почти не колебался. Правда, сначала он хотел отправить Вознесенского директором Института Маркса — Энгельса — Ленина, но передумал: пусть вся ленинградская "обойма” полностью выпьет "чашу Иосифа”. Суд, состоявшийся в сентябре 1950 года, действовал в соответствии с его указаниями. К расстрелу были приговорены Н.А. Вознесенский, А.А. Кузнецов, П.С. Попков, Я.Ф. Капустин, М.И. Родионов. Несколько позже эта же участь ждала и многих других ленинградцев — Г.Ф. Бадаева, И.С. Харитонова, П.И. Кубаткина, П.И. Левина, М.В. Басова, А.Д. Вербицкого, Н.В. Соловьева, А.И. Бурлина, В.И. Иванова, М.Н. Никитина, В.П. Галкина, М.И. Сафонова, П.А. Чурсина, А.Т. Бондаренко, всего около двухсот человек62.
На суде, проходившем в здании Дома офицеров на Литейном проспекте, присутствовавшие не услышали покаянных речей Вознесенского и Кузнецова. Свой шанс совести они реализуют через годы, посмертно. Те, кто был на процессе, знают, что Алексей Александрович Кузнецов в последнем слове сказал: "Я был большевиком и останусь им; какой бы приговор мне ни вынесли, история нас оправдает…”
Верховный суд СССР под председательством А.А. Волина, прекративший в апреле 1954 года "ленинградское дело”, извлек из него обвинение, которое было предъявлено в сентябре 1950 года. В нем говорилось, что "Кузнецов, Попков, Вознесенский, Капустин, Лазутин, Родионов, Турко, Закржевская, Михеев (в документе не проставлены инициалы. — Прим. Д.В.) признаны виновными в том, что, объединившись в 1938 году в антисоветскую группу, проводили подрывную деятельность в партии, направленную на отрыв Ленинградской партийной организации от ЦК ВКП(б) с целью превратить ее в опору для борьбы с партией и ее ЦК… Для этого пытались возбуждать недовольство среди коммунистов Ленинградской организации мероприятиями ЦК ВКП(б), распространяя клеветнические утверждения, высказывали изменнические замыслы… А также разбазаривали государственные средства. Как видно из материалов дела, все обвиняемые на предварительном следствии и на судебном заседании вину свою признали полностью…”