Дупсенг Ринпоче скончался в возрасте около семидесяти шести лет. Мы подозревали, что у него был диабет, поскольку замечали некоторые симптомы. Однако мы не были уверены насчёт непосредственной причины смерти. Я слышал, что в тот момент, когда он совершил свой последний выдох, началась сильная буря, продолжавшаяся десять или пятнадцать минут. Затем ламы усадили его в позицию для сидячей медитации, и он оставался в прямом вертикальном положении, подобно стреле, в течение трёх дней. Из его комнаты исходил приятный аромат, необычный и успокаивающий, – такого раньше не случалось. Каждый день ламы совершали подношения светильников его телу, застывшему в положении медитации самадхи. Несколько радуг окрасили небо, как бы прославляя это прекрасное существо. Четыре знамени были размещены вокруг кремационной ступы. Три из них сгорели, а одно огонь не тронул. Тенга Ринпоче сказал, что это был ещё один благоприятный знак.
После кремации я стал свидетелем фантастического события: в останках Дупсенга Ринпоче обнаружились реликвии. Я наблюдал, как мощи собирают и помещают в медную вазу. Затем её накрыли тканью и разместили на алтаре для поклонения, после чего мы выполнили недельную пуджу. Каждый день Тенга Ринпоче благословлял мощи шафрановой водой. Когда мы открыли эту медную вазу через неделю, чтобы проверить мощи, то обнаружили внутри костей сияющие белые реликвии, похожие на пилюли. Мы достали около семидесяти этих драгоценных реликвий и дали каждому ламе по одной. Оставшиеся реликвии были помещены в стеклянный футляр вместе со знаменем, которое не сгорело при кремации.
До этих погребальных церемоний мы слышали о реликвиях, но не знали, как они могут образовываться. Это выдающееся событие, которое произошло прямо у нас перед глазами, убедило нас в том, что практика может приносить великие результаты. Этот важный опыт, способный изменить всё течение жизни, позволил мне понять, каким образом высокие ламы, такие как Кармапа, могут оставлять после себя реликвии. Я убедился, что, если практиковать на протяжении всей жизни, в момент смерти неизбежно проявятся хорошие результаты. Дхарма – по-настоящему надёжная опора. Появление реликвий – это признак и подтверждение освобождения или даже просветления.
Мать разрыдалась и ужасно себя чувствовала, когда узнала об уходе Дупсенга Ринпоче. Я был безутешен. Он был для меня больше чем учителем. Он заменял мне отца и был моим опекуном. Подавленный горем, я также ощущал груз ответственности, который, казалось, всё возрастал. Кто теперь будет управлять монастырём? Я был в растерянности.
Я начал беспокоиться о том, что будет дальше. Однажды вечером Тенга Ринпоче и ламы встретились, чтобы обсудить будущее монастыря. Сам Тенга Ринпоче был из монастыря Шедруб Чокхорлинг – резиденции Шестнадцатого Кармапы в Румтеке, Сикким, и прибыл к нам в качестве гостя, чтобы помочь в молитвах и погребальных церемониях для Дупсенга Ринпоче. Теперь, когда Дупсенг Ринпоче скончался, все полагались на меня, ожидая, что я встану во главе монастыря, поскольку я был здесь единственным ринпоче. Как мне сказали, Дупсенг Ринпоче предвидел, что я буду управлять монастырём. Я ответил, что у меня не было необходимой подготовки и я считал себя недостаточно квалифицированным, чтобы управлять монахами. Я лишь хотел продолжить своё обучение. Но, как бы я ни отнекивался, уверяя, что не подхожу на эту роль и не хочу отвечать за монастырь, они не принимали мой отказ. Даже когда Тенга Ринпоче сказал, что он и все ламы будут помогать мне, я был полон опасений и не мог прийти к окончательному решению.
На церемонии кремации Дупсенга Ринпоче
В итоге Тенга Ринпоче предложил написать письмо Его Святейшеству Шестнадцатому Гьялве Кармапе и попросить его совета. Когда он предложил это, я промолчал. Я провёл в монастыре две недели на похоронных церемониях, которые должны были длиться сорок пять дней. Пришла пора возвращаться к учёбе.
Некоторое время спустя пришло письмо от Кармапы, в котором было озвучено итоговое – и такое тяжёлое для меня – решение: я должен был взять на себя управление монастырём Чангчуб Чолинг в Покхаре. Кармапа велел всем подчиняться мне. Он добавил, что под моим началом всё в монастыре будет складываться благоприятно. Решение было окончательным. Я должен был прервать обучение и вернуться в Непал. К тому времени я уже четыре года изучал мадхьямаку в Варанаси. Предполагалось, что я буду ещё два года учиться по программе шастри, а затем ещё три года – по программе ачарьи [37]. Лама Кункхьяб обещал мне всю возможную поддержку, поскольку я был очень молод. Я чувствовал, что управление монастырём – это моя карма и один из важнейших этапов моей жизни. Я принял своё предназначение.
Во время похоронных церемоний Тенга Ринпоче просто спас нас, позаботившись обо всём в монастыре. По завершении церемоний Тенга Ринпоче попытался за месяц дать мне все возможные посвящения. Он также научил меня выполнять мо, или гадание по системе Манджушри, с использованием стандартного и системного подхода вместо моих интуитивных методов.
Прежде чем приступить к управлению монастырём, я должен был пройти обязательный ретрит. На три недели я закрылся в маленькой комнатке без права видеться или говорить с кем-либо. Но даже это время, которое должно было стать временем очищения и праведности, я не был свободен от отвлечений, поскольку учился совмещать религиозные ритуалы с новыми повседневными обязанностями.
Однажды лама Рабтен, один из монахов монастыря, узнал какие-то важные для меня новости и совсем измучился, пытаясь придумать способ сообщить их мне, не нарушая мой обет молчания. Моя комнатка была на втором этаже; внезапно я увидел огромную тень прямо за окном. Я подумал, что это был призрак, но это оказался лама Рабтен. Он не проронил ни слова, но начал отчаянно жестикулировать. Воздерживаться от речи надлежало мне – ему-то как раз не было запрещено говорить, однако он предпочёл передавать мне информацию с помощью активной жестикуляции. Это одновременно смешило меня и мешало мне: я изо всех сил пытался сохранять безмолвие, предписанное правилами ретрита. Наконец я сдался и велел ему уходить. После этого я не мог сосредоточиться на своей медитации и был расстроен, что меня прервали. На следующий день я по-прежнему отвлекался, особенно когда смотрел на окно. Ретрит закончился, когда я завершил практику Ваджракилаи и трёхнедельную практику Манджушри и Белой Тары. Пришло время вступить в мою новую должность.
Глава 21Навстречу моему предназначению
Хотя я всё ещё сомневался в своих способностях, я пытался успокаивать себя. Если бы какой-то другой лама попросил меня возглавить монастырь, я бы сразу же отказался. Но как я мог отвергнуть указание моего духовного гуру, Его Святейшества Шестнадцатого Гьялвы Кармапы? Я был возведён на трон в качестве настоятеля монастыря Чангчуб Чолинг в Покхаре, Непал.
Мне было всего девятнадцать лет, а мне поручили взять под своё начало целый монастырь. У меня не было никакого опыта управления, и я не был специалистом ни в какой важной области. Хотя я чувствовал себя потерянным, словно пребывал в сновидении, слова Кармапы подкрепили мою уверенность в себе. Он утверждал, что я со всем справлюсь и что у меня есть потенциал поддержать монастырь. Несмотря на эти его слова, я всё ещё сомневался, хватит ли мне способностей. Но я считал Его Святейшество Шестнадцатого Гьялву Кармапу всеведущим буддой. Поэтому я верил, что он мог разглядеть во мне необходимые навыки и потенциал. Пусть и не слишком охотно, но я принял этот вызов.
Это плавание не было спокойным. Мне приходилось убеждать товарищей по сангхе и мирян – членов их семей, что я сделаю всё возможное, чтобы продолжить работу, начатую покойным Дупсенгом Ринпоче. Проблемы этого начального периода казались нескончаемыми, и иногда мне хотелось сбежать. Я представлял себе, как уйду в лес или в пещеру, чтобы самостоятельно практиковать и развиваться. Когда я совсем погружался в отчаяние, я размышлял о том, как Его Святейшество Шестнадцатый Кармапа надеялся на меня, и мой дух оживал. Также не подлежал сомнению тот факт, что, если бы я покинул монастырь, то монахи не смогли бы поддерживать себя сами и монастырь пришёл бы в упадок. Вся структура монастыря могла рухнуть.
Постепенно моя уверенность в своих силах и преданность своему делу возросли. У меня была возможность получать множество драгоценных учений и посвящений от великих ринпоче. Одним из них был Его Святейшество Четырнадцатый Кюнзиг Шамар Ринпоче, второй по старшинству после Кармапы держатель линии в традиции Карма Кагью тибетского буддизма. Несколько ринпоче, с которыми я был близок, и другие доброжелатели тоже очень поддерживали меня. В конце концов я успокоился и стал искренне радоваться тому, что получал распоряжения, пожелания и благословения от Его Святейшества Шестнадцатого Кармапы.
Сейчас живущие здесь тибетцы, как и местные жители, уважают и почитают монастырь Чангчуб Чолинг. Когда-то это был крошечный монастырь с несколькими ламами, а сейчас он поддерживает более сотни лам. В структуру монастыря вошли Буддийский институт обучения сангхи «Викрамашила», а затем и ретритный центр «Нгедон Палбар Линг». Я счастлив, что с благословения Кармапы продолжаю возглавлять монастырь.
Я всем сердцем верю, что жизнь наполнена гораздо бóльшим смыслом, когда вы можете приносить больше пользы другим, чем себе. Великая любовь и великое сострадание полезны для общества, и развитие человека естественным образом устремлено к ним. Мне кажется, не имеет никакого смысла сосредоточиваться на самом себе. Даже если человек накапливает огромное богатство и обретает великую славу, это не означает, что он станет счастливым, ведь и богатство, и слава непостоянны. Если вместо этого вы будете дарить другим счастье, помогая им, в этом будет гораздо больше удовлетворённости и счастья.
Удивительно, что работа ради счастья свойственна только людям. Даже животные знают, как быть счастливыми, но им не нужно для этого работать. Если, прежде чем приступить к какому-нибудь делу, малому или значительному, мы исследуем, как наши действия принесут пользу и обществу, и нам самим, то мы найдём ответы. Если предполагаемый результат будет позитивным, то я советую вам взяться за эту задачу, проект или миссию со всей душой.