ись уже в Советском Союзе. Вот такое понятие чести было у азербайджанского генерала. Для меня такой пример как нравственный камертон на всю жизнь. Поступай согласно своей чести и совести, не думая о наградах и последствиях. Кстати, поэтому мне нравится и «Магелланово облако» Станислава Лема. Там есть глава о коммунистах. Можно по-разному относиться к идеологии, но нельзя не уважать людей, готовых отдавать жизни за свои принципы и убеждения, даже твердо зная, что не будет воздаяния ни в этой жизни, ни после смерти. Такие люди руководствуются собственными принципами, никогда не изменяя им, вопреки всему.
– Возможно, вы правы, – задумчиво произнес Савченко, – давайте поедем. Уже десять часов.
В этот момент раздался телефонный звонок. Дронго достал телефон.
– Доброе утро, – услышал он голос Эдгара Вейдеманиса, – можешь не поверить. Экспертиза установила. Это было отравление. Очень редкое лекарство, которое вызывает паралич дыхательных путей, и смерть выглядит как обширный инфаркт. Теперь в этом нет никаких сомнений. Вице-премьер был убит. Алло, ты меня слышишь?
Дронго взглянул на сидевшего напротив Савченко.
– Кажется, придется отменить мою депортацию, – сказал он.
– Его отравили? – понял полковник.
Вместо ответа Дронго кивнул. И тогда Савченко потянулся к своему телефону, быстро набирая нужный номер.
Глава десятая
Сидя в кабинете генерала, оба терпеливо ждали его возвращения. Оба понимали, какие последствия может вызвать обнародование факта об отравлении вице-премьера. И как сейчас сложно, должно быть, Барановскому, который докладывает руководству о результатах экспертизы.
Генерал появился через полчаса. Лицо было красного цвета, глаза налились кровью. Очевидно, ему пришлось нелегко и он выслушал все обвинения, которые могли быть предъявлены всем спецслужбам страны, упустившим такое громкое и невероятное убийство. Барановский сел за стол и устало вздохнул. Его никогда в жизни так не ругали. Он посмотрел на Дронго.
– Довольны? – тихо спросил он. – Теперь можете торжествовать, что оказались правы. Мы все дураки, а вы один умный.
– Не уверен, что только один, – возразил Дронго, – ведь вы тоже подозревали нечто подобное. Иначе не взяли бы под свой контроль все обстоятельства гибели Мальцева, не стали бы следить за мной и тем более меня так оперативно задерживать вчера вечером. По-моему, вы сработали неплохо, господин генерал.
– У нас говорят товарищ генерал, – поправил его Барановский, – а в общем это уже не так важно. Я доложил руководству о результатах экспертизы. Конечно, мне попало. И думаю, что не только мне. Многим еще дадут по шапке. А мне поручено сделать так, чтобы любая информация об этом убийстве никогда и никуда не была передана.
– Не будете проверять? – спросил Дронго.
– Конечно, будем. Сегодня ночью начнем ремонтные работы и постараемся сделать так, чтобы никто и ничего не понял. Проведем незаметно эксгумацию, чтобы иметь необходимый материал для более тщательной и всесторонней проверки. А уже потом будем делать наши выводы.
– Вы считаете, что экспертиза могла допустить ошибку?
– Я ничего не считаю, – повысил голос Барановский. – Когда я встречаюсь с вами, я уже готов к любой самой неприятной неожиданности. Но мы обязаны сами все проверить. Прокуратура даст разрешение, там будут работать сотрудники патологоанатомической лаборатории. В общем, постараемся все проверить.
– Нужно внимательно проверить все номера телефонов людей, которые окружали Мальцева, – предложил Дронго.
– Это мы сделаем, – кивнул генерал.
– И забрать распечатку разговоров самого Мальцева по мобильному, – напомнил Дронго.
– Распорядитесь, – приказал генерал, обращаясь к Савченко.
– Это необходимо, – вмешался Дронго, – я просил об этом зятя погибшего, и он обещал мне к сегодняшнему утру дать такую распечатку. Теперь наверняка мне ее не увидеть. Но вы можете ее получить. И вы постарайтесь по своим каналам проверить, с кем мог говорить Мальцев в день своей смерти. Возможно, он разговаривал со своим потенциальным убийцей и по правительственному телефону. Хотя это маловероятно. Все прекрасно понимают, что правительственные телефоны находятся на особом контроле.
– Что еще? – поинтересовался Барановский. – Что еще вы нам посоветуете?
– Для начала хотя бы меня не депортировать, – напомнил Дронго.
– Перестаньте, – махнул рукой генерал, – не нужно издеваться. Да, мы недоглядели. Иногда такое случается. Просто никто не мог и предположить, что среди бела дня в самом охраняемом здании страны, в Кабинете министров, кто-то может войти и отравить самого вице-премьера. До сих пор в голове не укладывается.
– Это был кто-то из своих, – сказал Дронго.
– Спасибо, что просветили. Понятно, что посторонний не мог туда войти. Там сложная система проверок и пропусков. Только члены правительства имеют право заходить в здание по своим документам. И высокопоставленные сотрудники Администрации Президента. А также руководители Государственной думы и Совета Федерации. Теперь нам составлять список из этих людей, которых мы должны подозревать? Там еще могут быть сотрудники аппарата. Это уже настоящий сумасшедший дом. Я просто не понимаю, как могли проглядеть отравление наши врачи. Тем более что там была сестра Николая Антоновича. Она ведь врач и обязана была отреагировать на любые отклонения от нормы.
– Отклонений не было, – напомнил Дронго, – все выглядело как сердечный приступ. Никто даже представить себе не мог, что его отравили. На руку убийце невольно сыграла и его секретарь Елизавета Трофимовна, которая рассказала, что еще утром ее патрон просил найти валидол. Значит, у него болело сердце. Вместе с его хроническим диабетом это создавало такую целостную картину его болезни. Добавьте еще и шок от всего произошедшего.
– Вы считаете, что Елизавета Трофимовна могла быть причастна к убийству вице-премьера?
– Конечно, нет. Во-первых, она ваш информатор…
– Не нужно об этом, – попросил Барановский.
– Во-вторых, она долго работала с Мальцевым, еще по прежней работе. В-третьих, она первый, кого можно было подозревать. Так как она имела неограниченный доступ в кабинет Николая Антоновича. Но когда ее позвали за письмом, организаторы этого преступления невольно подтвердили, что ее нужно было вывести из приемной на несколько минут, и поэтому она не могла быть причастна к отравлению вице-премьера.
– Хорошо хоть так, – пробормотал генерал.
– Но телефоны проверить нужно, – настаивал Дронго, – и не только ее связи, но и все возможные связи помощника и водителя. Ведь у Мальцева был еще и официальный помощник, который положен вице-премьеру по штату? Я так понял, что Габит выполнял обязанности скорее телохранителя.
– Так и есть, – доложил Савченко, – Захар Леонидович Барченко. Он работает в Кабинете министров почти четверть века. Работал с прежними правительствами – Черномырдина, Кириенко, Примакова, Фрадкова, Касьянова. Очень опытный и знающий человек. Ему уже шестьдесят четыре года.
– Нужно будет поговорить и с ним, – предложил Дронго. – Даже странно, что о нем за столько времени никто и не вспомнил.
– Как это не вспомнил, – возразил Алексей Федорович, – он как раз и организовывал похороны и погребение. Все было на нем. Очень знающий и мудрый человек.
– Тем лучше. Нужно будет поговорить с этим мудрецом.
– Что еще?
– Вам придется поднять все дела, которыми занимался в последнее время Николай Антонович. Если найдем причину, то легко выйдем на убийцу. Вы должны получить доступ к документам, которые он рассматривал в последние месяцы.
– Мы обратимся с официальным запросом, – согласился генерал, – но это будет достаточно сложно. Возможно, мы и получим разрешение на просмотр некоторых документов. Но там могут быть совсекретные документы, доступ к которым ограничен некоторым количеством лиц. И в этом случае даже наши сотрудники не смогут с ними ознакомиться. Не говоря уже о вас.
– А вы считаете, что я уже в вашей группе?
– Вы так не считаете? – ответил вопросом на вопрос генерал.
– Значит, меня не выгонят из Москвы, пока я не закончу расследование.
– Хватит, – поморщился генерал, – все и так понятно. Я уже вам все сказал, считайте, что я принес вам наши официальные извинения. Только я не понимаю, что мне говорить, если сейчас позвонят из приемной премьер-министра. Или еще выше? В лучшем случае меня самого выгонят на пенсию.
– Давайте не будем о лучшем варианте, – иронично предложил Дронго, – подумаем о самом худшем. Если разрешите, я позвоню сначала господину Бушуеву, зятю Мальцева, чтобы уточнить, готов ли список, о котором я его просил.
Барановский кивнул. Дронго достал телефон и набрал уже знакомый номер. Услышал голос Бушуева.
– Извините, Геннадий Львович, – начал Дронго, – я хотел уточнить у вас насчет списка.
– А где вы находитесь? – явно удивился Бушуев.
– В каком смысле?
– Вы сейчас в Москве?
– Конечно. А почему я не должен быть в Москве?
– Денис Антонович говорил, что, возможно, вы сегодня утром уедете из города и не будете продолжать ваше расследование, – пояснил Геннадий Львович.
Дронго посмотрел на генерала и покачал головой.
– Нет, – сдержанно произнес он, – я передумал. И никуда не собираюсь уезжать, пока не закончим расследование. Когда я могу получить список номеров, с которыми беседовал ваш тесть?
– Через час, – сообщил Бушуев. – Куда мне послать этот список?
– Прямо в ФСБ, – улыбнулся Дронго, – сейчас я продиктую вам номер их факса. Или у вас есть электронная почта? – спросил он, обращаясь к генералу. Это была его маленькая месть.
– Дайте наш факс, – разрешил Барановский, обращаясь к Савченко.
– Вы закончили ваши психологические этюды? – нервно спросил Алексей Федорович.
– Почти. Мне еще нужен список сотрудников, которые могли близко контактировать с вице-премьером.
– Вам не дадут такой список, – сразу возразил генерал, – и вообще будет лучше, если ваше присутствие не будет заметным. Вы должны понимать, что участие иностранца в расследовании такого громкого скандала может вызвать абсолютно нежелательный резонанс. Можете контактировать с полковником Савченко. Это будет гораздо более эффективно. Или… – Он замолчал. Дронго понял, что именно он хочет сказать.