написал. А кое-кто из весьма немаленьких людей и в штурме Бастилии даже участвовал, и в якобинском клубе состоял… Тот же граф Павел Строганов. Он же гражданин Поль Очер. Что уж говорить о более нижних слоях общества, к которым явно принадлежала эта компания… Кто они вообще могли быть? Беглые, скрывающиеся от закона? Любознательные, избравшие путь Ломоносова? Просто авантюристы? Черт его знает — не подойдешь же и не спросишь!..
Тут опять мои размышления оказались прерваны самым неожиданным образом. Наиболее молчаливый из всей четверки, Алексей, на которого я почти не обращал внимания, — а зря, у художника глаз острый — что-то очень негромко сказал, наклонившись над столом, и спорщики немедленно смолкли. После чего вся компания разом повернулась ко мне и уставилась на меня в восемь глаз. Не то чтобы угрожающих или любопытных. Скорее внимательных.
— Кто вы такой, месье, и почему нас подслушиваете? — спросил старший, Евгений.
— Я не подслушиваю. Просто слушаю… — ответил я. — Не затыкать же мне уши?
И только после реакции собеседников сообразил, что Евгений обратился ко мне по-французски. А я ему в ответ сказал — по-русски! Штирлиц, нля…
— Вы русский?
Ага, счаз-з!.. «Братаны! Да я в натуре свой! Вчера лишь из Москвы прилетел!» Не забыть бы только, что сейчас столица — Питер! А то брякну опять чего…
— Нет. Француз. Просто русский язык знаю… немного.
— Гм… — заключил Евгений задумчиво. — Для француза вы его знаете весьма даже изрядно…
Ну, что верно, то верно… Надо что-то отвечать! Что вот только?
— У меня был хороший учитель.
— Кто же, коли не тайна? — подал голос Петр. Это я, видимо, его «учителем» спровоцировал. Блин. Но кто мог меня учить?! Уж русских-то на Корсике точно Наполеону не попадалось. Впрочем, так же как и в Бриенне… И как потом мне с этим выдуманным учителем дальше отбрехиваться?!
— Граф Калиостро! — идея пришла как взрыв. И показалась наилучшей из возможных. Я справки наводил: он сейчас сидит в венецианской тюрьме и когда выйдет — и выйдет ли вообще — неизвестно. А в России он уже побывать успел. Да даже узнай он, что я на него ссылаюсь, — будет ли один ловкач опровергать другого? «Узнаю брата Колю!» — вариант, когда еще предложенный Остапом. — Слышали?
— Гм… — снова скептически отреагировал доктор Иванов. — Известное имя, как не слышать…
— Токмо сдается мне, что ты врешь! — вмешался радикально настроенный Данила. — С чего бы это какому-то графу учить тебя русской речи? Да и слышал я, что граф тот сам мошенник был преизрядный — может, и ты таков? По кабакам вон подслушиваешь! А может, ты, часом, филер полицейский, а? Нам тут сказки рассказываешь!
— Я генерал Наполеон Бонапарт! — отчеканил Наполеон. Перехватив у меня инициативу, пока я раздумывал, в чем же опять прокололся. — Бывший командующий артиллерией Южной армии в отставке! Можете спросить обо мне в военном Комитете! А ваши подозрения оставьте при себе! Нужны вы мне на хрен — за вами шпионить! — добавил я уже от себя.
— Генера-ал? — только и смог протянуть в изумлении Данила. Окидывая меня взглядом с ног до головы. — Ишь ты! Да какой ты, к черту, генерал — мелочь коротконогая? Хлопцы — да фискал это, точно! Я ихнюю породу знаю — завсегда по кабакам пасутся, честных людей губят! — Он начал уже приподыматься из-за стола, заставив меня подумать, что я очень удачно не продал пистолеты и исправность их проверяю ежедневно, но тут более миролюбивый «умеренный» Петр положил ему на руку ладонь.
— Остынь, Данилка. Не поспешай!.. Что-то слыхал я этакое про Бонапарта… Это не вы, часом, известны стали по взятию Тулона?
— Я самый, — буркнул я, ослабив пальцы на пистолетной рукоятке. — И по кабакам за неблагонадежными не шпионю… Хотите — верьте, хотите — нет. Ваше дело! — и, видя, что до конца я их не успокоил, закончил: — Я вообще уже собирался отсюда уходить, когда вы появились. Мне просто стало интересно послушать русскую речь. Откуда мне было знать, что вы не боитесь откровенничать между собой при французах, ведь всегда может найтись кто-то, кто понимает ваш язык? А чтобы не смущать вас далее, судари, я сейчас уйду, куда и шел по своим делам. Позвольте откланяться!
Ничего себе встреча с земляками получилась!..
А мундир я себе так и не скомбинировал…
Вот такие мы с Бонапартом оказались предприниматели! Нету у нас, видно, коммерческой жилки. Что, по крайней мере, применительно к Наполеону как-то странно. Просто нестяжатель какой-то, да и только! Пошла прахом вся наша крупномасштабная спекуляция, и нам пришлось пойти вслед за ней… Хотя до последнего момента казалось, что все о'кей…
Последним этим моментом была госпожа Тереза Тальен. Ну да, супруга того самого Тальена, сокрушителя Кроффафого Чудовища, как мне объяснили, если она замолвит свое словечко, то дело непременно будет в шляпе. Надо было только произвести на нее хорошее впечатление. Ну, я и пошел… Почистил свой дотлевающий мундир, побрился-умылся-причесался и отправился в ее салон на вечерние посиделки. Можете оценить простоту революционных нравов: какой-то бомж с улицы — в светский салон одного из первых лиц в государстве… Ну, не совсем, конечно, первый попавшийся — все же о визите следовало договориться и иметь рекомендации. Как бы: «Это наш человек, ему нужно помочь…» А чего? Новая нарождающаяся элита победившего класса складывалась. А складывалась — из чего ни попадя…
В общем, чистый анекдот… Или, скорее, — детский сад… Или вообще цирк с конями, учитывая, чем мне там пришлось заниматься. Анекдоты рассказывать. Весь вечер на арене… Наполеон ведь получил очень даже приличное светское образование. Как бы не Пажеский корпус закончил, если на более близкие для нас ассоциации переводить. Как вести себя обаятельно в обществе, он прекрасно знал. И весь прием мы с ним развлекали хозяйку веселыми историями, шутками и остроумными комментариями к свежим политическим новостям. Я, опять же, к репертуару Бонапарта добавил несколько свежайших анекдотов из будущего — ничего, «на ура!» пошли! Все, в общем, были в диком восторге… Вечером я ушел, абсолютно уверенный в успехе. А на следующий день узнал, что госпожа Тальен, благосклонно прозванная почитателями Notre-Dame de Thermidor, соизволила выразиться в том духе, что этот облезлый коротышка лучше бы зарабатывал на жизнь шутовством… На чем моя интендантская деятельность и закончилась. Причем смех в том, что вышло все один в один как с основателями фирмы, кажется, «Тойота» в свое время… Те тоже, где-то сразу после войны, искали кредит на разворачивание своего бизнеса. И с целью произвести благоприятное впечатление на банк устроили на последние деньги прием. С обильным угощением, музыкой, танцами живота и прочими удовольствиями… А сами весь вечер с эстрады рассказывали анекдоты. Демонстрируя тем самым свое глубокое уважение. Ну гости были очень довольны!.. А наутро учредители «Тойоты» кинулись в банк, уверенные, что сейчас им все дадут — и на своем бизнес-плане увидели резолюцию: «Правление не может доверять двум клоунам». Так что ничего нового в истории, судя по всему, нет. Да, похоже, и не было никогда…
Но зато там я видел — кого б вы думали? Жозефину. Ага… Богарне. Свежеиспеченную вдову. И содержанку аж самого Барраса… Мне ее издали показали: вон, типа, смотри — какая женщина! Вах! Ну, посмотрел. Наполеон — заинтересовался. А моя реакция была: «Мама — я столько не выпью!» Чего в ней все находят? По нашим меркам — хорошо еще, не совсем уродина. Опять же пластика, анатомия сейчас — абсолютно другие. Несуразные совершенно. Нелепая тетка, закутанная в полупрозрачный муслин (на голое тело, ага), принимает ненатуральные позы… Ей-богу — Дезире Клари нравилась мне куда как больше: нормальная девушка с неиспорченными манерами, вокруг которой не надо выписывать кренделя с дурацким видом.
В общем — если резюмировать мое впечатление — то, как сказал некто подзабытый нынче Сусик-Богдан, прибыв с того света на этот: «На что мне с моими миллионами эта залежалая тыква Парася Никаноровна нужна?»
Не — на Жозефине я точно не женюсь!
Материалы из «Серой папки», 1793.
Лето 1793 года. Форт ВВВ.
Из дневника Сергея Акимова.
Запись первая.
Проклятый прогресс… Точнее — его отсутствие.
Я пишу эти строки вполне нормальной «вечной ручкой». Классический такой агрегат — по типу довоенных… Тридцатых годов двадцатого века которые. «Золотое перо», тяжеленький стальной корпус, вороненый, с золотой насечкой (есть умельцы, постарались…), емкость для чернил с плунжером, колпачок с пружиной. При необходимости можно свободно как оружие использовать. Хвала Динго: весной он сконструировал пулемет, а к нему нормальные оружейные пружины — вот и побочный продукт военного производства. Конверсия… А радости от прогресса нет. Что толку в этой авторучке, если прошлогодняя почта пришла к нам только сейчас? Без каких-либо особых причин — просто так тоже случается. И, к сожалению, наличие в Лондоне агентуры, располагающей радиосвязью (хотя это такая радиосвязь, что слов нет — одни выражения, но как-то короткие сообщения все же передавать получается… В ожидании, когда наши гении наладят производство собственной радиоаппаратуры, — уже хлеб), делу здесь не помогает… Впрочем, хватит жаловаться.
Итак…
В прошлом году мы остановились на том, что наш фигурант, похоже, дезертировал из французской армии и решил заделаться командиром Национальной гвардии Корсики.
Что ж, это ему удалось.
Правда, сопровождался этот процесс такими приключениями — судя по описаниям информаторов — что скорей может считаться голливудским блокбастером из жизни итальянской мафии. Там — если верить письмам — было все: и вызовы на дуэль, и дом Бонапартов, забитый круглосуточно вооруженными сторонниками (так что Летиции приходилось на ночь раскладывать матрасы по всем комнатам и коридорам, да еще эту ораву кормить и поить), и взаимные обличительные выступления противников друг против друга, и даже — похищение комиссара, призванного следить за выборами! Наполеон и упер. За что его противники чуть не начали штурмовать жилище Бонапартов. Но Наполеон, когда украденного комиссара притащили к нему, проделал просто натуральный финт ушами. Обратившись к ошарашенному государственному мужу следующим образом: «Я хочу, чтобы вы были свободны! Совершенно свободны! У Перальди вы бы этой свободой не пользовались!» Комиссар не имел ничего против и остался у «освободителя». В результате чего повод для штурма — пусть и формально — отпал. Так что нашему Бонапартию палец в рот не клади!.. Впрочем, противоположная партия — те самые Перальди — тоже были ребята крутые. И поклялись страшно отомстить: сжечь дом, а самого Бонапарта захватить живым или мертвым (что уж они после того собирались с ним делать — оставим за скобками. Но вряд ли что-то хорошее…). И только уже упоминавшиеся «сторонники», которыми был забит весь дом Бонапартов, не дали реализоваться столь кровожадным планам. Ну — мафия, в общем, бессмертна…