– Только на благо людей, – поспешил заверить его парень и, схватившись за чемодан, начал помогать биохимику тащить его ношу.
– Ты хороший человек, я это сразу понял, как только тебя увидел, – сказал раскрасневшийся ученый, переводя дыхание. – Ты помог мне, там, в поезде. Поэтому, конечно, я просто обязан помочь и тебе попасть в Зону. Но только при одном условии.
– Каком? – остановился Костя.
– Ты об этом никому не скажешь. Мне может за эту вольность сильно влететь на кафедре, а мне это, сам понимаешь, не нужно.
– Конечно, не скажу.
Костя подал таксисту едва заметный знак, и тот подогнал машину к обочине. Высунувшись в окошко, усатый водитель с сильным акцентом спросил:
– До кюда везет тебя?
– До Зоны, – почти шепотом ответил Костя. И чтобы не слушать нудные заунывные речи, поспешно добавил: – Две цены плачу.
– У Граблей остановлю тогда? – едва сдерживая радость, спросил водитель.
– Договорились, – согласился Костя, впрочем, не сильно желая выходить у названой таксистом точки. Лесополоса в километре от заставы, в простонародье называемая Граблями, стояла в низине, и топать от нее до Зоны приходилось всегда в гору. Но ближе подъезжать никто не осмеливался, суеверно утверждая, что там проклятые земли. Везло тем, кого доставляли на служебном транспорте. Им с Венедиктом Михайловичем не везло, поэтому выкручивались как могли.
– Две цены не слишком много? – шепнул биохимик, садясь в машину.
– Нормально, – успокоил его Костя. – Я оплачу.
Ехали по накатанной дороге, глотая пыль, залетающую в кабину из многочисленных щелей. Было душно и пахло дешевыми духами, потом и бензином. Венедикт Михайлович, плохо переносящий жару и страдающий от похмелья, обмахивал себя платком и ежеминутно выглядывал в окно посмотреть – не приехали?
– Сволощь неклюжий! – прошипел водитель, стукнув кулаком по рулю.
– Что? – не понял Костя и насторожился, ожидая чего угодно – солдат, бандитов, мутантов. В здешних местах ничему удивляться не стоит.
– Машин, говорою, сволощь неклюжий. Дороги плохой, рюль сюда, он туда, рюль сюда, он опят туда. Ремонт надэ, а денек савсэм нет. Подвэска пляхой, все пляхой.
«Понятно, – выдохнул Костя. – Старая тема набивания себе цены. Сейчас всю дорогу будет жаловаться, как все хреново, чтобы потом лишний полтинник срубить. А хрен тебе, и так в двойном тарифе работаешь».
Машину подбрасывало и кидало в стороны, но пассажиры терпеливо молчали, и лишь когда почти у самого окна пролетел ствол дерева, Костя воскликнул:
– Поосторожнее там, не дрова везешь!
– Уже приехаль, не ругайсэ! Выходь.
– Как приехали?! – всполошился Венедикт Михайлович. – Еще ведь даже не Грабли, до них с полкилометра будет.
– Все, далше не магу, – выдохнул водитель, утирая взмокшую жилистую шею. – Вон, видиш, стоит охран? Не просто так стоит. Надо, значит, вот и стоит.
– Логично. И что?
– Значит, нелзя мне. Все, приехаль. Дальше сам.
– Тогда и оплата не двойная.
– Эй, што ти такой мелошный? Нелзя, я тебе как брат это говорю. Если поедем, плохо будет. Повяжут всех.
– А мы тогда как? – растерялся Костя.
– Ну у вас же есть бумашка? Там разрешен есть. Вот и иди. Ногами топ-топ. Тебя не тронут. А я нелегал, меня бистро схватят. Давай денгу, не мелошный же ти.
Костя рассчитался, вышел, не забыв напоследок как следует хлопнуть дверью. Следом вылез Венедикт Михайлович, спросил у своего спутника:
– Пойдем пешком?
– А что остается?
Дотопали к заставе сильно уставшие – сказывались жара и огромный чемодан завкафедрой. Ввалились в вагончик дежурного и молча сунули документы. На КПП их встретили холодно. Долго осматривали бумажки, потом приглядывались к лицам. За то время, пока их проверяли, Костя успел несколько раз покрыться испариной – и отнюдь не из-за жары.
– Фамилия-имя-отчество? – наконец пробасил здоровый как шкаф сержант.
От его грозного вида, мясистого переломанного посередине носа и похожих на оладьи ушей, а также круто выпирающего лба, о какой поросят убивать можно, Венедикт Михайлович потерял дар речи и лишь закивал головой.
– Фамилия-имя-отчество? – повторил с нажимом боец, пронзая взглядом бедолагу. Низкий голос дежурного заставы отдавался вибрацией в суставах. От этого командного баса сразу слетело все бахвальство, осталось лишь одно четкое понимание – здесь шутить не будут, пристрелят без всяких разборок.
– Махров Константин Викторович, – стараясь отвлечь амбала от опешившего ученого, протараторил Костя. – А это – Венедикт Михайлович… Венедикт Михайлович…
– Слепнев. Венедикт Михайлович Слепнев, – вовремя взял себя в руки тот, дрожащими руками шаря в кармане и не находя там платок. – В командировочном удостоверении все написано же.
– Проверяю, – буркнул солдат и уставился в бумажки. – Это вам не курорт, военный объект как-никак. Тут бдительность нужна во всем.
Венедикт Михайлович открыл рот, чтобы что-то возразить, но Костя вовремя успел его ткнуть локтем в бок. Едва заметным жестом показал – сейчас лучше промолчать.
– Все в порядке, проходите, – с явной неохотой произнес сержант, впрочем, не спеша возвращать документы. – Вас встречать будут?
– Да, – кивнул Венедикт Михайлович. И чуть набравшись наглости, спросил: – Машина с лаборатории будет. Вы, надеюсь, знаете, что у нас машина есть в Зоне, для проведения различных замеров?
– Знаю. А вы? – посмотрел он на Костю.
Парень поспешно кивнул головой.
– Он тоже на машине, – выручил парня его спутник. – Не бросим же мы его одного, в самом деле!
– Проходите.
Потеряв всякий интерес к людям, дежурный заставы отдал им документы и кивнул на дверь. Едва не застряв в проходе, оба ломанулись на выход.
«Неужели получилось?» – не мог поверить Костя, ступая на раскаленный асфальт, ведущий вглубь самого таинственного места на планете. Парень был тут не первый раз, но всегда испытывал это трепетное чувство, какое ощущают первооткрыватели. Железные ворота лязгнули, пропуская посетителей через накопитель в санпропускник. Метрах в двухстах виднелся «уазик», судя по маркировке на боку – передвижная лаборатория института.
– Мои стоят, – шепнул биохимик. – Давай мы тебя до Кордона подвезем, чтобы меньше вопросов было. Только это, – Венедикт Михайлович сбавил шаг. – Ты уж меня не подставь, как условились, через четыре дня дай о себе знать, чтобы, когда я выезжать буду, на заставе не прокололся. А то потом хлопот не оберешься. Не дай бог из института погонят, тьфу-тьфу-тьфу.
– Не переживайте, в условленное время обязательно дам знать – остаюсь тут еще или уезжаю. Все будет нормально.
– Вот и хорошо, – облегченно выдохнул биохимик и поторопил спутника: – Идемте, машина ждет.
Они сели в «уазик», молчаливый водитель неопределенного возраста сухо кинул «привет» – и завел двигатель. Автомобиль рванул с места, круто развернулся, зацепив сухие ветки кустарника. Что-то хрустнуло под колесами, но водитель быстро выровнял машину и поехал по дороге прочь от заставы.
Ехали молча, подставляя лица дующему из открытых окон сквозняку. Проплывающие мимо пейзажи были однообразны, в основном холмы и деревья. Кое-где попадались овраги, непонятно как тут образованные. Миновали покосившийся столб с табличкой. Размытая дождями выцветшая надпись гласила:
ВЫ ВЪЕЗЖАЕТЕ В ОПАСНУЮ ЗОНУ!
– Как там, в лаборатории? – спросил откровенно заскучавший Венедикт Михайлович.
– Нормально, – ответил водитель. – Федор, это самое, хандрит, а остальные работают в обычном режиме.
– Федя всегда хандрит, характер у него такой, хандрический.
– Тут, это самое, не в характере дело. Он вторую вахту уже просто топчет, а его все не отпускают.
– Знаю, – скривился, как от горькой пилюли, Венедикт Михайлович. – Некем просто его заменить сейчас. Пусть терпит. Найдем, обязательно найдем.
– Я, кстати, это самое, тоже вторую вахту тут торчу, между прочим. И понимаю его. Устаешь как собака. Вы бы словечко замолвили за меня, Венедикт Михайлович. Понимаю, что ни у кого особо нет желания тут работать, но не вечно же мне тут быть!
– Ты не переживай, тебе тоже смену найдем.
– Бардак! – в сердцах воскликнул водитель и стукнул кулаком по рулю.
– Такой же бардак, как и в любом другом месте, – деловито ответил ему завкафедрой.
Это объяснение успокоило водителя, он вздохнул, с тоской спросил:
– Как там, это самое, на воле? Что хоть творится?
– Да нормально все, по-тихому. Живем.
– А я читал, что стреляют, – водитель глянул в зеркало заднего вида, пытаясь уловить заинтересованность собеседника.
– Куда стреляют? – не понял биохимик.
– Не куда, а в кого. Директора какого-то завалили, прямо среди бела дня, это самое, как в девяностых, ей-богу.
– Завод какой-то, что ли, не поделили, или бизнес?
– Да какой завод, он директор газеты был, кажется, «Огни города» называется. Знаете такую? Там все время какие-то расследования печатают. Политическая газета. За это и грохнули – наверное, дорогу перебежал кому-то. Я такую прессу не люблю, там продажное все.
– Нет, не знаю такую газету, я больше по сканвордам.
– Что? – краем уха услышав разговор, переспросил Костя и даже привстал с места. – Кого убили?
– Говорю же, это самое, директора газеты «Огни города». Сегодня убили, сегодня и прочитал. Интернет – хорошая штука, хоть тут и скорость совсем никакая. Читаю вот иногда, чтобы совсем не зачахнуть. Еще какой-то астероид открыли вроде, называется…
– Как убили? За что? – выдавил из себя ошарашенный парень.
– Да кто ж его знает? – пожал плечами водитель. – Было, наверное, за что, вот и завалили. И ведь не боятся. Управы нет на них, на бандитов этих. Совсем обнаглели! А надо как в древности, это самое, с ними, на кол сажать. Провинился – на кол. Украл – на кол. Всех их – на кол.
– Где столько колов набрать-то? – улыбнулся Венедикт Михайлович.
– Знамо где – на лесоповале. Пусть сами для себя строгают. А потом, как выточат, известное дело, на кол…