И лишь один, самый маленький пес из всех, на мгновение замер, должно быть, что-то припоминая, может, прошлую, совсем другую жизнь, виновато замахал хвостом и звонко тявкнул, словно приглашая Кашу поиграть с ним.
«Нет уж, приятель, не сегодня», – про себя подумал старик, поспешно забегая в дом к своим новым знакомым.
– Аркадий Иванович! – воскликнул Глеб, увидев запыхавшегося старика.
Каша лишь кивнул.
– С вами все в порядке? – спросила Вика, подойдя к нему. – Мы думали, что вам… что вас…
– Все нормально, – ответил старик, переводя дыхание. – Просто заплутал немного по пути.
– А мы уже начали беспокоиться. Глеб хотел идти на помощь, да только дорогу вы ему так и не показали.
– Вот и хорошо, что не показал, – признался Каша. – Ничего хорошего бы не увидел. На мутантов я нарвался.
Глеба передернуло.
– Хорошо, что оружие взял, а так… пропал бы. – Каша махнул рукой, посмотрел на девушку. – А я думал, что вы ушли. В доме-то моем никого, пусто.
– Просто вечером холодать стало сильно, – будто чувствуя за собой вину, опустив взгляд, пояснила Вика. – А дырявые от пуль двери закрыть ничем нормально не получилось, вот мы и решили перебраться в дом напротив. Тут и камин, как оказалось, есть. Глеб как раз хотел его разжигать.
– Да и возвращение охотников тоже со счетов списывать мы не стали. Лишняя предосторожность не помешает, – добавил парень, доламывая табурет и укладывая обломки в камин.
– Вы нашли таблетки? – спросила девушка.
Старик опустил взгляд, не зная, с чего начать. Коротко ответил:
– Нет.
Наступила небольшая заминка, и девушка поспешила успокоить запереживавшего старика, который стал сильно заикаться и кашлять, пытаясь что-то произнести в свое оправдание:
– Да вы не расстраивайтесь. Ничего страшного.
– Я же обещал… а тут… так вышло… Извините, я честно пытался их найти.
– За что же вы извиняетесь? – честно не поняла Вика.
– Что дал ложную надежду. Это самое паршивое.
– Ну и что с того? – махнул рукой Глеб. Вида он старался не подавать, но Каша заметил, как пульсирует на его виске венка. – Вы и так нам помогли и не сдали охотникам, а это уже многого стоит. Мы отдохнем маленько и дальше тогда пойдем, в лабораторию, как и планировали изначально.
– Кстати, о ней самой, о лаборатории, – вспомнил старик, потирая шею – горло вновь начало нестерпимо саднить. – Я тут нашел кое-какие документы. Гляньте, может, они вам пригодятся или как-то помогут в вашем деле.
– Что за документы? – заинтересовался Глеб.
– Вот.
Старик извлек из кармана целлофановый пакет, положил на край стола.
– Это что, пропуска? – спросила Вика, указывая на прямоугольники пластика с фотографиями и именами на них.
– Пропуска, – кивнул Глеб. – Но куда?
– Я думаю, что в ту самую лабораторию, – предположил Каша. – Вот тут, видите, написано «НИЛ».
– Что это? Река в Египте, что ли?
– Это сокращение, означает «научно-исследовательская лаборатория».
Глаза парня жадно заблестели.
– Это же хорошо! – обрадовалась девушка. – Значит, мы сможем пройти…
– Не так это просто – пройти, – осадил ее Глеб, угрюмо поглядывая на бумаги. – Аркадий Иванович говорил же, что там, возможна, есть охрана. Думаешь, мы одни такие умные хотим это лекарство получить?
– Согласен с Глебом, – кивнул старик. – Тут с кондачка нельзя в пекло лезть, поразмыслить надо, какой-то план придумать.
– Придумаем, – легко согласилась девушка, поглаживая животик. – До вечера у нас еще есть время.
– А почему до вечера? – насторожился Каша.
– Мы вечером в путь выходить собираемся, – пояснил Глеб. – Отдохнули – и хватит, времени мало осталось.
Старик согласился. Ему не хотелось, чтобы его новые знакомые уходили, но понимал, что по-другому поступить они не могут. Но, не теряя последней надежды, все же спросил:
– Так, может, утром тогда?
– Нельзя, – вздохнув, ответила Вика. – Вечером легче будет укрыться от охотников.
– Так ведь зверье же ночью бродит.
– Поверьте, охотники опаснее любого зверя. Да и идти мы будем не всю ночь, нам только до станции добраться. Переночуем там и с утра остаток пути преодолеем. Нам важна любая минута.
– Да, я понимаю, – покивал головой старик. – Что ж, надо так надо.
И вдруг почувствовал, как сильно устал. Глаза слипались.
«Это болезнь, – понял он. – Она прогрессирует. Скоро конец».
Болезнь отвоевывала каждый кусочек его тела. Он чувствовал это, потому что видел, как страдала его жена. Он тоже испытывал сильную боль, но старался не показывать ее, терпел, но вот кашель подавить не мог и вновь начинал хрипеть и кряхтеть, стараясь не разразиться громким пугающим лаем и не всполошить всю округу. За кашлем неизменно придет лихорадка, и тогда его будет бить в ознобе, ноги распухнут и превратятся в чугунные столбы, а челюсти сведет судорогой так, что он едва сможет разомкнуть их. А следом придет смерть. Так было с Мирой. Так будет и с ним.
Стараясь отвлечься, указывая на исписанные листы, спросил:
– Меня больше заинтересовали вот эти бумажки. Какой-то язык непонятный, я не знаю такого. Может, вы поможете?
– Нет, я не силен в этом, – ответил парень, разглядывая каракули. – Буквы знакомые, а сам язык не знаю. А ты, Вика?
Девушка пробежала взглядом по словам.
– Незнакомые слова, – сказала она и с акцентом медленно прочитала: – «Vertraulich».
– На немецкий похоже, – сказал Каша. – Если мне не изменяет память, то это слово означает «секретный». Что-то вроде этого. – И, видя вопросительные взгляды парня и девушки, пояснил: – Из книги просто одной помню, про войну.
– Действительно, – сказала Вика, смотря на письмо. – Видимо, и в самом деле важный документ, раз секретный.
– А может, и не секретный, откуда мы знаем? Только по одному слову решили? Это же глупо! – кисло заметил Глеб. – Может, это вообще что-то типа «привет» или «добрый день» означает.
– Переводчика бы найти, – сказала Вика. – Тогда бы точно узнали.
– У меня был приятель, он три языка знал, – откинувшись на спинку стула, произнес Каша. – Андрей Иванько, мы с ним часто в картишки любили перекинуться. Хороший парень.
– А где он сейчас? – заинтересовался Глеб.
– Да кто ж его знает? Я с той поры, как всеобщий хаос приключился, не видел его. Он на Ломоносова жил. А может, и сейчас живет. А что? – старик посмотрел на Глеба. – Вы что же, к нему собрались идти, что ли?
– А почему бы и нет?
– Идти в город? В Мертвый город?!
– Ну да.
– Ты в своем уме?! – не сдержал эмоций Каша. – Это же опасно! Смертельно опасно! Самоубийству подобно.
– Ну как-то надо узнать, что тут написано.
– Зачем? Тратить столько времени, рисковать почем зря, только чтобы прочитать бумагу? Может, там и в самом деле ничего стоящего? Может, там…
– У нас выбора нет, – спокойным тоном ответил Глеб.
– Это почему же?
– Понимаете… – Парень вопросительно глянул на девушку. Та кивнула. – Мы вам не все рассказали о себе. Просто еще не знали все до конца о вас, думали, вдруг вы все-таки один из охотников. Извиняемся, конечно, но лучше перестраховаться. Но теперь все сомнения отпали.
– Что не рассказали? – не понял старик.
– Я не болею чахоткой, – произнесла Вика почти шепотом.
– Что? – вытянулся в лице старик. А потом почти крикнул: – Отсядь от меня! Ты же можешь заразиться! Почему сразу не сказала, тут же кругом бациллы! Надо повязку, чтобы…
– Я невосприимчива к болезни, – поспешила успокоить его девушка. – Мне она не страшна.
– Это… что за чушь еще ты городишь? Все болеют. Только кто-то быстро чахнет, а кого-то, как меня, подолгу мучает, у всех ведь организм разный. А чтобы совсем незаражаемых – не бывает такого!
– Оказывается, бывает. Уж поверьте, проверка была самая дотошная.
– Проверка? – переспросил Каша, уже начиная о чем-то смутно догадываться.
– Да, – кивнул Глеб. Его лоб прочертила глубокая борозда морщин, брови сдвинулись.
– Наверное, стоит ему все рассказать, – произнесла Вика.
Парень придвинулся к старику и начал говорить. По мере рассказа Каша то раскрывал от удивления рот, то шумно сглатывал подступающий к горлу комок, а то и вовсе с плохо скрываемым недоверием смотрел на Глеба.
– Мы жили в городе, когда в него пришла эпидемия этой чахотки. У нас было отличное убежище, так замаскированное, что ни один мародер или бандит никогда не найдут. И запасы еды имелись огромные – отец постарался. Он первый и умер от болезни. Потом мать. Мы вдвоем остались. И стали ждать своей очереди, потому что сами знаете – если в дом зашла чахотка, через месяц оттуда выносят уже всех. Смирились даже со своей судьбой. В тот момент уже ничего не имело значения. Но никаких признаков болезни не было. Ни через месяц, ни через два. И тогда мы поняли, что что-то с нами не так, начали искать ответы. Перечитали все учебники по медицине, которые у нас были, да только никакого от них толка, мы же не врачи. У отца в гараже была радиостанция. Мы рискнули выйти в эфир – хотели узнать, вдруг мы не одни такие. Возможно, это как-то помогло бы в разработке лекарства, чтобы остановить смерть. Мы были очень осторожны, лишнего не болтали, держали в строгой тайне свои координаты. Много было откровенно сумасшедших, кто сидел в бункере и ничего не хотел знать, кроме причин Апокалипсиса, и умолял о спасении. Мы уже отчаялись в своих поисках, как однажды поймали случайную частоту, на которой иногда выходил в эфир один человек. Он представился Петром Андреевичем и сказал, что может помочь всем нуждающимся и что он тот, кто имеет иммунитет к болезни. И тогда мы ему все рассказали. Как оказалось, сильно поспешили.
– Это была моя вина, – перебила его Вика. – Я влезла в эфир и сообщила, что мы такие же, не болеющие. Мы правда хотели хоть как-то помочь оставшимся в живых!
– А он? – спросил Каша.
– Он сказал, что он один из ученых, которые ведут разработки по антибиотику, способному остановить распространение заразы.