Пока что мы использовали ее.
Что угодно, чтобы обезопасить нашу семью.
— Где твой отец? — спросил я, потому что эта причина моего нахождения здесь.
Из-за информации. Она уже рассказала мне все виды забавных вещей, так как я солгал про результаты ДНК-теста у школы Фуллера: Найл был грязным копом, который работал на «Банду грандиозных убийств», Специальный отряд по борьбе с бандами VGTF планировал рейд, ее отец думал, привлечь Максвелла Баррассо к ответственности, согласно закону RICO[18], за стрельбу в школе.
Бритт фыркнула на меня и нахмурилась, перебросив через плечо свои светлые волосы, когда посмотрела на меня взглядом, с которым я был хорошо знаком: ты жалок. Я хочу тебя лишь потому, что мой отец ненавидит тебя, и ты — плохой парень, и ты умеешь трахаться. В действительности, я хочу выйти замуж за куклу Кена за 401.000, который может дать мне белый забор и золотистого ретривера.
— Тебе нужно будет забыть о своем дерьме с моим папочкой, — сказала она в своей раздражающей манере, которая заставила меня удивиться, как я вообще набрался сил, чтобы трахнуть ее. Я сделал глоток газировки и подождал, пока она вздыхала и скользнула на один из табуретов у островка. С темными волосами, которые у нее были на Хэллоуин, она выглядела лучше — не то, чтобы это имело значение — но она выглядела менее привлекательно для меня, чем раньше. Или, может, дело в том, что я влюблен и единственная девушка, которая имела значение на всем бело свете, — Блэкберд? — Он работает, — она сделала глоток своего молока, когда я стиснул зубы, а затем заставил себя выдохнуть от облегчения.
Чем больше я вел себя, как мудак, тем сильнее она зажималась
— Над чем работает?
Ее карие глаза метнулись в мою сторону, и она снова нахмурилась.
— Я не какой-то там информатор, которого можно трясти, Хаэль, Я — мать твоего ребенка, — лишь в твоих фантазиях, сука — так что лучше научись хорошо ко мне относиться.
— Бритт, если ты что-то знаешь, то стоит мне сказать. Я не особо буду папочкой малыша, если буду мертвым или в тюрьме, — я встал перед островком, напротив Бриттани, положив свои локти на плитку столешницы. — Ты знаешь, что мы никогда не навредим твоему отцу, — Только если нам не придется, слишком рискованно. — Что происходит?
— Я не стукачка, Хаэль, — проворчала Бриттани, отворачиваясь в сторону, где по телевизору шел сериал. «Гамбит королевы», какая-то драма про шахматы про чудо-девушку, которой Бернадетт была одержима последние несколько дней. Я посмотрел лишь, около, половины серии прошлой ночью, прежде чем достать свой член и скользнуть им в шелковистый жар киски моей девочки. — Ах, этот сериал нелепый. Рассказывает про то, как впихнуть в глотку культуру просвещения. Это не что иное, как феминистско-нацистский беспорядок.
У меня дрогнул глаз, но мне удалось сдержать свои мысли на этот счет при себе. Берни обожала «Гамбит королевы». Бриттани выглядела так, будто хотела блевануть. Полярные противоположности. И только к одной меня тянуло.
Бриттани использовала приложение на своем телефоне, чтобы выключить телевизор, а затем снова посмотрела на меня.
— Папа обеспокоен. Около тонны пропавших детей Прескотта, — Бриттани открыла контейнер вытащила посыпанный сахарной пудрой пончик, хмуро смотря на него несколько секунд, прежде, чем откусила его. У нее всегда были пищевые расстройства, но, полагаю, беременность заставляет тебя голодать немого сильнее. Я взял себе пончик, ожидая, пока она продолжить мысль. В конце концов, у нас было ограниченное время, пока не закончится спектакль. Как только родиться ребенок, она узнает, что он не мой. Рич Пратт, настоящий отец ребенка, которого она вынашивала, — черный. Я мог быть и не быть белым, как свадебное платье девственницы, как Бернадетт, но Бриттани узнает, что ребенок не мой после того, как посмотрит на него в первый раз. — Он сказал, что мне повезет, если ты доживешь до рождения ребенка. Очевидно, нацистская банда из Портланда убивает всю твою, что-там, команду? Так ты их называешь? Команда? — Бриттани еще откусила от своего пончика, а затем отложила его в сторону, сильно нахмурившись. — На следующей неделе они привлекут трупных собак, чтобы обыскать участок возле Венеты.
По мне пробежала дрожь, но я скрыл ее, попивая колу.
Участок возле Венеты…значит участок Тома Мюллера.
Что означало, что наши тела будут выкопаны и вытащены на дневной свет. Единственное, что я могу сказать на этот счет, — это, что мы были очень осторожны, оставляя какие-либо доказательства после себя. Если VGTF обнаружит в лесах наших похороненных друзей, то свяжет их с «Бандой грандиозных убийств». На самом деле, это может быть нам на руку, шанс смыть с себя грехи и начать с чистого листа.
— Что-нибудь еще? — спросил я, и Бриттани посмотрела на меня взглядом, который был настолько ядовитым, что я встал и отложил банку с газировкой.
— Если ты приперся сюда только чтобы вытрясти из меня все дерьмо о банде, то можешь идти, — она встала и устремилась вниз по коридору.
Используя свою хорошо приспособленную чуйку мужчины-шлюхи, я знал, что она хотела, чтобы я пошел за ней, схватил за плечо, прижал к стене и поцеловал.
Скорее я врежу директору Вану, если понимаешь, о чем я.
Я повернулся, чтобы пойти к двери, когда она прокричала мне с другого конца коридора.
— Не позволяй двери ударить тебя по заднице при выходе! — завизжала она, когда я закатил глаза и захлопнул за собой дверь.
Как во время, чтобы увидеть отца Бриттани Форреста, который встал на подъездной дорожке рядом с Камаро.
Блять.
— Ты, — огрызнулся он, что было самым максимумом, что он когда-либо мне говорил.
Его глаза-бусинки опустились на Оскара, сидящего на пассажирском сидении Камаро с опущенным окном. По лицу Форреста я понял, что он вспоминал, как выводил нас по коридорам школы Прескотта, словно одержал в чем-то победу.
Когда-то был мужчина из мафии Нью-Йорка, его звали Джон Готти. Он был известен как Дон Тефлон, потому что власти никак не могли повесить на него никаких обвинений. Что ж, это Хавок. Дерьмо к нам просто не липнет.
— Я, — ответил я, открывая дверь водительского сиденья и замирая, когда Форрест, глава местного отделения VGTF и бывшей шериф полиции, закрыл мою дверь, чуть не оторвав мне пальцы. Внутри я чувствовал ту же знакомую тьму, ту мою извращенную внутреннюю сторону, которая обещала, что я никогда не смогу стать хорошим парнем, как бы сильно я этого ни хотел.
Все, что я мог, — это надеть плащ ради Бернадетт. И все.
— Если ты и твои дружки-бандиты знаете, что для вас лучше, то будете держать носы чистыми и выйдете из тени. Максвелл Баррассо не тот человек, которого вы хотите злить. Как бы сильно я не хотел посадить тебя за муки моей малышки, ты — отец ее малыша. Я ожидаю видеть тебя по близости, — наклонился он ко мне, его ноздри раздувались, лысая голова блестела на слабом, февральском солнце. — Я буду следить за тобой, маленький, жалкий паршивец.
Форрест развернулся и зашагал по дорожке, в то время как я снова открыл дверь водительского сиденья Камаро и залез на кожаное место, где мы с Берни трахались в первый раз. Мой рот изогнулся, и я не смог подавить желание достать телефона и выбрать песню New Medicine — «Fire Up the Night». Ах, сладкие-сладкие воспоминания.
— Есть чего интересного доложить? — спросил Оскар, серебряный взгляд сосредоточен на iPad, пока он создавал план, схемы и просчитывал риски в своем стиле.
Я находил это чертовски раздражающим, но у Берни практически намокали трусики, когда он шипел оскорблениями в ее сторону. Полагаю, ненавистный секс должен быть довольно-таки горячим, да?
— VGTF задействуют собак-ищеек на участке Тома, — сказал я, и Оскар замер.
Через мгновение он пожал плечами и вернулся к своему iPad. Когда я обернулся, то увидел, что он работал над нашими заявками в подготовительную школу Оак-Вэлли.
Агх.
Подготовительная школа?
Засуньте мне в рот гребанную ложку.
От мысли ходить в это престижное дерьмо мне хотелось тошнить, но я видел выгоды этого. Во-первых, защита, и в месте куда приятнее, чем наше арендованное в Прескотте. Во-вторых, диплом, который нужен Вику куда больше, чем кому-либо из нас. Я бы сказал, что он мог пойти один, но мы не могли позволить себе быть порознь, не сейчас. И, в-третьих, мы могли бы следить за этой сукой Тринити.
Кажется, в конце концов Блэкберд увидит меня в одной из этих опрятных униформ.
— Это может быть нам на руку, — сказал Оскар, эхом отзываясь на мои мысли.
Я кивнул и завел мотор, оборачиваясь через плечо, когда выезжал с подъездной дорожки. Сосед из дома рядом смотрел на меня, словно я только что вышел из расистского романа Лавкрафта. Парень был чокнутым, но он придумал несколько странных вещей.
Проезжая мимо, я отмахнулся от женщины.
— Если нас не казнят до выпуска, то да, я бы сказал, что это может быть нам на руку.
Я направился вниз по склону и поехал обратно к безопасному дому, машина полицейских медленно следовала за мной.

13. Хаэль Харбин
— Как Бриттани? — сорвалась с места Бернадетт, как только я ступил на порог заросшего плесенью убежища.
Клянусь, блять, если, оставаясь здесь, я заболею черной плесенью или чем-то подобным, я протараню флаг школы Прескотта в глотку Максвелла Баррассо.
Я остановился перед ней, положив руки на бедра. Блять, эта девушка дерзкая. Она лопнула своей жвачкой и смотрела на меня изумрудными глазами, пара горячих розовых кожаных штанов-сигарет обтягивала ее пухлую попку, а старая спортивная майка школы Прескотт, которая, вероятно, принадлежит Вику, прижималась ее полной груди.