Бернадетт фыркнула, словно не верила мне, но затем ее зеленые глаза метнулись в мою сторону, словно ища подтверждения.
— Правда? — спросила она, звуча удивленно.
Не так удивленно, как я, когда открыл дверь ванной и наткнулся на это дерьмо. Виктор лишь уставился на меня, поглаживая свой член несколько раз, прежде чем кончить в руку. Быть выгнанным из комнаты в тот день превратило мой естественный гнев в нечто свирепое. А затем, узнав, что у него был тройничок с Аароном, из всех людей, когда они оба ведут себя, как кошка с собакой, просто меня убило.
Возможно, он все еще не отошел от всего этого. Вик должен быть больше, чем лидер. Он должен быть моим лучшим другом. Но опять-так, увидеть, как он мастурбирует на это видео должно означать, что его не так это все беспокоило, как он притворялся.
— Правда, — подтвердил я, когда Берни немного замедлилась, спускаясь по извилистой дороге к трассе, а затем проехала мимо нее в направлении старого лагеря и пригородной улицы за ним. Отсюда прямая дорогая в Бьютт.
— Тебе не всегда нужно притворяться, ты же знаешь, — наконец сказала она, даже после того, как я выкрутил громкость радио, чтобы Бонни Тейлор могла спеть «Holding Out for a Hero».
— О чем притворяться? — спросил я, но, даже если я и вел себя так иногда, я не идиот.
Я знал, что она имела ввиду. Ты не должен притворяться, что тебе всегда радостно. Ты не должен шутить, когда зол. Ты можешь быть честным. Проблема в том, что я не чувствовал, будто имел на это право. У Оскара жизнь была гораздо тяжелее, чем у меня. Может, у моей мамы и были проблемы с психическим здоровьем, а мой папа, может, и убийца и мешок дерьма, но кроме временной бездомности, что еще такого было?
— Хаэль, не играй со мной в это дерьмо, — Бернадетт повела нас по крутой, извилистой дороге к Бьютту.
Хотя меня это не беспокоило. Она достаточно широкая, чтобы компенсировать любые ошибки новичков. К тому же, с правой стороны металлические перила. При худшем исходе, она повредит свежую краску. От этой мысли я скривился, но мне не нужно было волноваться: мы без проблем забрались наверх и заехали на пустую стоянку.
Берни выключила мотор, когда я достал телефон, установив таймер, чтобы посмотреть, сколько времени понадобится полицейским, чтобы догнать нас. Всегда есть едва заметная угроза «Банды грандиозных убийств», но с нашими приятелями-полицейскими, автоматом, который я прихватил в багажнике, и сговорчивостью Бернадетт мы справимся. Виктор не позволил бы нам покинуть убежище, если бы не был согласен.
— Три минуты, — сказал я, пока машина тикала и остывала, и Бернадетт перевела взгляд с прекрасного вида перед нами на мое лицо.
Она не закончила с тем разговором про притворство и прочее.
— Хаэль, — предупредила она, когда я поднял глаза с экрана телефона, чтобы посмотреть на нее. — Серьезно. Ты можешь быть настоящим со мной. С нами. Тебе не обязательно все чертово время быть бодрым, веселым и улыбаться. Это не надоедает? — последняя фраза была сказана немного вопросительно, но я не совсем знал, что ответить. Надоедает? Даже я не знал, что на это ответить.
Блэкберд, казалась, не против подождать, расстегивая ремень безопасности и откидываясь назад на кроваво-красной коже. Она закинула ноги на мои, и я застонал, когда член дернулся в ответ. Даже такого обычно прикосновения было достаточно, чтобы разжечь огонь в моей крови.
— Так я справляюсь, — сказал я, и она кивнула, потому что, конечно же, она была достаточно умна, чтобы уже это понять.
— Твои улыбки такие же, как капюшон Кэла и постоянное курение Вика, — сказала она, когда я вскину бровь в вопросе. — Просто тик, без которого ты не можешь функционировать.
— О, понятно, — ухмыльнулся я в ответ, даже если я делал именно то, в чем она, блять, меня обвинила. — Мои блаженные улыбки — всего лишь тики, да?
— Будь. Серьезен. Со. Мной, — моя девочка уставилась на меня своими ярко-изумрудными глазами, их цвет усиливается жидким золотом заходящего солнца. Я никогда особо не был поэтом, но что-то в этом женщине заставляло меня хотеть попытаться стать лучше.
— Я зол на Виктора, — признался я, и Бернадетт снова кивнула. Она слишком умна, чтобы не увидеть этого. — Я зол, потому что он выгнал меня, а затем трахнулся с тобой и Аароном. Он должен мне извинение.
— Так скажи ему об этом, — она сняла свою розовую кожанку и бросила ее на заднее сидение, напоминая мне, что под ее футболкой нет лифчика. Ее соски — заостренные точки, напрягающиеся под тканью, и я провел ладонью по растущей эрекции, запертой в джинсах. Берни, конечно же, заметила, но все, что она сделала, — это лишь нацепила маленькую, озорную улыбку. — Скажи это мне. Ты зол и на меня тоже? За то, что спустила ему это дерьмо с рук.
Минуту я раздумывал. Был ли я зол? Мог ли я вообще злиться на Бернадетт за что-то?
— Нет, — я замолчал на мгновение, а затем покачал головой, проводя пальцами правой рукой по своим волосам. — Может быть. Лишь немного.
Ее улыбка стала шире, немного более реальной.
— Если уж на то пошло, прости меня, — сказала она, и я почувствовал, что эта горячая боль, пылающая глубоко в моей груди, немного остыла.
Ее красивые губы, произносящие эти слова…это слишком. Я не мог не протянуть руку и обхватить ее лицо, приближая свой рот к ее. Первый поцелуй был почти…сладким? Даже не знал, что я способен на такое. Но это все равно, что прижимать пламя к сухому хворосту. Спустя всего лишь несколько касаний ее губ мы с таким же успехом могли облить наши рты бензином и поджечь их.
— Восемь минут, — пробормотала она у моих губ, а затем я потянул ее к себе на колени, подначивая ее потереться этой горячей киской об мою эрекцию. Розовая кожа ее штанов-сигареток прогнулась под твердым давлением моих пальцев, когда я поцеловал ее челюсть, направляясь к уху, наслаждаясь сладостью ее бледной кожи. — Позволь я заглажу перед тобой вину.
Татуированные руки Берни опустились на мои пуговицу и молнию, расстегивая штаны уверенными, твердыми движениями. Я наблюдал, как она слегка раскрыла губки, внутри меня зарычал голод. Сколько раз я представлял эту девушку, когда был с кем-то другим? В основном каждый гребанныйраз.
Одержимость.
Мы хорошо владеем ею и демонстрируем в Хавок, не так ли?
— Воу, воу, воу, — сказал я, останавливая ее руки, пока у нее появилась возможность освободить мой член из узких джинсов. — Если ты планируешь отсосать мне, мисс Блэкберд, тогда я бы хотел напомнить тебе, что ты уже должна, мне один минет. Сначала я заставлю тебя кончить, когда мы трахались на дороге, так что едва ли это что-то загладит. Это мое с самого начала, — я схватил ее волосы в кулак, а затем в поцелуе проглотил резкий вздох, который вырвался из ее горла.
Здесь была еще одна машина — классический Форд F100, думаю 1995 года, с парочкой, раскинувшейся на кузове пикапа. Их стоны создавали чувственную фоновую песню сладким бормотаниям, слетавшим с розовых губ Бернадетт. Их цвет соответствовал ее штанам, и по меня охватила горячая дрожь, когда я представил его размазанным по моему лицу и шее.
Солнце очень быстро исчезло за горизонтом, и ночь раскинула свою простыню из звезд, которые лишь слегка были затемнены огнями города. В конце концов, Спрингфилд не настолько большой город. Достаточно большой, чтобы удержать его. Достаточно большой, чтобы править.
Я нажал на кнопку, чтобы откинуть верх, хорошо, что я добавил эту деталь. Никто не хочет убирать эту чертову штуку в ручную. Убивает настрой. Нас обдал прохладный воздух, но это не важно: в наших телах достаточно тепла, чтобы компенсировать.
— Тогда, полагаю, я выполню свою часть спора своим ртом и исправлю свои ошибки с Виктором, используя эту маленькую, узкую киску, — Бернадетт потерлась об меня, а потом взяла телефон и еще раз проверила таймер. — Тринадцать минут, — пробормотала она, а затем включила Warrant — «Cherrie Pie».
— Серьезно? — спросил я, но не смог сдержать вырвавшийся смех, когда Бернадетт отбросила волосы вместе с музыкой. — Классически стриптиз-рок? Ты — моя стриптизерша, малышка?
— Тащи свою задницу на задание сиденье, — сказала она, слезая с моих колен, когда я застонал из-за потери ее жара.
Я увеличил звук на полную, радуясь, что немного добавил в стереосистему Эльдорадо. На эту чертову штуку ушла четверть моих сбережений, но какой смысл ездить на такой красивой машине, если у тебя нет подходящего саундтрека к ней?
Я прыгнул назад, выпрямляя ноги вдоль сидений, когда Берни подползла и оседлала меня. Ее красивые, маленькие ручки освободили мой пульсирующий член, дразня предэякулят, который стекал с кончика, когда она подняла свои зеленые глаза к моим. Заправив немного этих шикарных волос за ухо, она наклонилась, задница, обхваченная кожей, была приподнята наверх, кода она провела языком по головке.
Ее рот занимался страстной любовной интрижкой с моим членом, пока мои пальцы массировали ее череп, подбадривая ее брать меня настолько глубоко, насколько она могла. Скользкое ощущение ее языка заставляла мои яйца сжаться, и мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не выплеснуть себя рано.
Я буду наслаждаться этим гребанным моментом.
Звук шин по гравию предшествовал машине полиции, заехавшей на парковку, и я быстренько посмотрел на экран телефона, прежде чем швырнуть его на переднее сидение.
— Семнадцать минут, — простонал я, когда песня сменилась на My Darkest Days anf Zakk Wylde — «Porn Star Dancing».
Полицейские держали дистанцию, припарковавшись в самом отдаленном месте от нас, но с откинутым верхом и приподнятой задницей Берни, не могло быть никаких сомнений, чем мы тут занимались.
И, как будто, мне было бы не поебать.
Все, что сейчас имело значение, это то, как Берни сжимала основание моего ствола, ее язык скользил по нижней стороне, словно она облизывает чертов леденец. Ее взгляд метнулся к моим глазам, когда она обхватила своим розовым ротиком мой кончик, высунула язык и попробовала меня на вкус, когда мои бедра прижимались к ее лицу.