В конце концов мы нашли Дональда, который сидел один за столом в углу с телефоном в руке и слабозаметным словом «Насильник», вырезанное на его лбу. Так как это часть выполнения моего списка, я решила не спрашивать. Эта тайна привносила забавы.
Как только наши тени упали на Дона, он поднял взгляд, и на мгновение промелькнуло узнавание. Конечно, в ночь нападения, мы были в масках, но я знала, что в ту секунду, когда его глаза остановились на нас, он уже слышал слухи, что он уже знал, что Хавок были ответственные за это.
Я не знала, помнил он или нет ту «шлюху с южной стороны», которой хвастался перед друзьями.
— Блять, святое дерьмо, — выдохнул он, а затем я увидела, как участился его пульс, как дрожали его руки, увидела бешеный толчок колена, когда он ударился ногой об испачканный бетонный пол. — Ты.
— Я, — ответила, одарив его своим лучшим волчьим оскалом, своей улыбкой пса войны, своей улыбкой Хавок.
— Ты так, что…, — Дональд замолчал, его внимание перемещалось с мена на Вика, с Аарона на Хаэля, с Оскара на Каллума.
Его дерьмово-карие глаза снова вернулись ко мне, страх пронзил его, как молния. Шум кафе на заднем фоне был довольно-таки приятный, даже если они подавали кофе из кошачьего дерьма. Я села напротив Дона, и у него была сильно заметная реакция на мое присутствие.
— Помнишь, как подмешал рогипнол мне в напиток? — спросила я, наклоняясь вперед и всматриваясь в его лицо. — Когда ты позвал своих друзей, чтобы отведать шлюху с южной части?
Дон лишь уставился на меня, словно он был Скруджем, а ситуация — какая-то старинная история, где я — призрак прошлого Рождества, и ему действительно позволено какое-то искупление. Дело в том, что это не его история, она — моя. Она всегда была моей.
— Отвечай моей жене. Сейчас же, — огрызнулся Виктор таким образом, что Дональд вздрогнул, как будто его только что ударили в эти его новые яйца.
— Помню, — умудрился выдавить Дон, сжимаясь в комок. — Слухи…Хавок…, — он сглотнул комок в горле, его кадык дрогнул, дебютный богач, которым он был раньше, давно исчез и, скорее всего, был настолько сломлен, что больше не появится в этой жизни. — Вы вернулись, чтобы убить меня.
Я продолжала улыбаться, вправду стараясь наслаждаться радостью, которую испытывала в данный момент, смотря как за монстром охотятся еще монстры побольше, получше и подобрее.
Именно поэтому я хотела увидеть Дона, кошмар из моего прошлого, превратившегося в пепел. От этого ужасные воспоминания о нем становились каким-то образом более приятными, как видеть погребенного заживо Найла Пенса.
— Пока нет, — сказала я, одаривая его взглядом, который, я надеюсь, он воспримет очень, очень серьезно. — Но убьем. Если я когда-нибудь услышу, что ты обидел другую девушку, ты будешь страдать. И не думай, что мы не сможем найти тебя. Не важно, куда ты побежишь, не важно, где ты спрячешься. Будь то в нашей стране или в другой, я потрачу миллиарды долларов наследства своего мужа, чтобы убедиться, что ты страдаешь.
Дон вздрогнул, и я на короткое мгновение я подумала, не убить ли его. Но опять-таки, видеть, как он съеживается, боится и дрожит было очень весело.
— Сделай что-то хорошее для мира, Дональд, или мы тебя найдем…это я тебе обещаю, — я села обратно на стул, а затем кивнула в сторону двери. — А теперь, свали нахрен отсюда, пока я не передумала.
Богатый напыщенный мудак вскакивает с места, оставляя свой кошачий помет. Если честно, я бы скорее выпила собственную мочу, так что я отложила это в сторону, когда мальчики поднесли стулья и сели вокруг меня. Впервые на нас не смотрели так, словно нам тут не место — униформы Оак-Вэлли выставляли нас в совсем ином свете — и я решила, что мне это тоже не нравится.
Я не хочу сливаться с толпой, я хочу выделяться.
— Мне заказать всем нам кофе? — спросил Оскар, и я кивнула, поднимая палец в предупреждении.
— Но, не кофе из кошачьего дерма, обычный кофе, — сказала я, и он рассмеялся.
Он на самом деле рассмеялся, что не было насмешкой, издевкой или сухостью. Меня бросило в дрожь, когда Оскар встал, Хаэль присоединился к нему на кассе, чтобы помочь донести заказ.
— Ты уверена, что тебя все устраивает? — уточнил Вик, его рука скользнула вверх под моей юбкой, чтобы он мог погладить шелковую кожу на внутренней стороне моего бедра.
Тогда-то дрожь превратилась в сотрясающий жар, который, я знала, мне придется утолить до конца дня. Мы не совсем достаточно потрахались. Конечно, мы пережили стрельбу в школе, выкидыш и зачисление в школу для людей, которые считают, что из кошачьих какашек получается вкусный горячий напиток, но я не намерена заканчивать школу монашкой.
— Меня все устраивает, — сказала я, посмотрев на него. — Дональд не стоит нашего времени. Ты видел взгляд на его лице? Ты его кастрировал, — мой рот дернулся, и я обнаружила, что не могла сдержать ухмылку с лица. — Физически и эмоционально. К тому же, последнее, что нам нужно, — похоронить тело, когда мы так близки к тому, что все остальные будут собраны в одну гребенку как результат «Банды грандиозных убийств».
— Девчонка-полицейский идет, — пробормотал Аарон, когда голубые глаза Кэла нацелились на Сару Янг через окно, и я вздохнула.
Я не удивлена видеть ее здесь, если честно. Она пыталась связаться со мной с пятницы.
Я встала до того, как она подойдет к нашему столику, встречая ее на полпути со скрещенными на груди руками.
— Должна сказать, что ты мило выглядишь в этой униформе, — сказала она, пока Константин просматривал меню на стене за стойкой.
— Копи-лювак, — сказал он, резко свистнув. — Тридцать пять долларов за чашку? За кошачье дерьмо?
Мой рот дрогнул, и я попыталась не ненавидеть его меньше, чем минуту назад.
— Спасибо. Чего вам? — спросила я, когда Сара посмотрела через мое плечо и подняла руку, приветствуя парней, ее рот был сжат в линию.
Она снова вернула внимание ко мне.
— Не хочешь поговорить про то, почему вы поехали в Портленд и посетили клуб, которым владела «Банда грандиозных убийств»? О, и еще, трюк с ипподромом, не могли бы вы перестать так делать? Мы отследили ваши маршруты, так что знаем все короткие пути и ваши секреты, — Сара повернула голову в разные сторону на этих словах — короткие пути и секреты — что это напомнило мне о матери, которую я бы хотела иметь. Которая была бы доброй, но еще которая бы достаточно заботилась, чтобы быть обеспокоенной, если бы казалось, что я не справляюсь или отстаю от жизни.
Если бы мисс Китинг и Сара Янг были бы моими родителями, то была совершенно другим человеком, нежели сейчас.
— Я больше вас не ненавижу, — сказала я, и она подняла бровь, на ней был обычный костюм со свободной шелковой блузкой, очень по-ФБРовски. — Просто подумала, что вам следует это знать. Еще, я понятия не имею, о чем вы говорите. Моя подруга Вера должна была работать на вечеринке, а затем психанула в последнюю секунду. Она позвонила нам, чтобы мы забрали ее, но когда мы приехали, ее забрал какой-то парень, — я закатила глаза, и мне было все равно верила ли мне Сара или нет.
Это достаточно хорошая история и вполне близка к правде.
— Как ты попала в подготовительную школу Оак-Вэлли? — спросила она, словно она была очарована мной и одновременно желала, чтобы я была и доброй, и злой, только чтобы она могла быть права и надрать мне задницу. — Твои оценки в школе Прескотт были ужасны, хотя, должна сказать, мисс Китинг говорила прекрасные вещи про тебя.
— Кстати, как мисс Китинг? — спросила я, слегка поерзав и быстрым взглядом поймав свое отражение в одном из больших окон, которые смотрели на застланную в ряд дубами улицу. Сейчас я не выглядела собой, как Бернадетт Саванна Блэкберд. Черт, в этом коротенькой юбке со складами и пиджаке я почти походила на одного из этих богатеньких, избалованных придурков. — Могу сказать точно: лысый чувак средних лет, который является заместителем директора в Оак-Вэлли не обладает и десятой долей ее харизмы или честности.
— У Брионны Китинг все хорошо, — сказала Сара, все еще улыбаясь мне, пока посетители кафе толпами обходили нас, а Константин заказывал экспрессо у кассы. — Ты знала, что она рисковала жизнью, чтобы спасти некоторых из твоих сверстников? Вместо того, чтобы запереться в кабинете, как положено по протоколу во время обстрела школы, она храбро вышла в коридор, словила пулю в руку и собирала всех детей, которые прогуливали уроки или курили. Она вывела их из школы и позвонила в полицию.
Из моего горла вырвался нежный смешок, и я покачала головой. Блять. Брионна Китинг была, черта подери, одна на миллион, не так ли?
— А еще, хорошая попытка сменить тему, но я на самом деле хотела бы узнать, как ты и твои мальчики умудрились получить половину стипендий Оак-Вэлли, выделенные ученикам Прескотта. Я еще понимаю Оскара Монтока, так как он на пути, чтобы стать лучшим выпускником, — выдохнула Сара и скрестила руки на груди, повторяя мою позу. — И Виктора Ченнинга: хорошие оценки и связи через его маму…, — и тут она замолчала, из-за чего я поняла, что она не фанатка Офелии Марс. — Но остальные из вас? Без обид, Берни, но я распознаю подвох, когда вижу его.
Моя очередь вздыхать. Еще, чтобы решить, как много информации дать ей, чтобы не перешагнуть линию стукача. Я решила, что покупка детей педофилами полностью отменяет правило о стукачах.
— Не буду вдаваться в детали, но как бы у двух членов совета школы мужья, которые пытались купить детей для издевательств над ними. Мы узнали об этом и шантажировали их. Это поможет вашему маленькому аккуратному мирку обрести больше смысла?
Сара так долго смотрела на меня, что я гадала, не совершила ли я ошибку, не использует ли она эту информацию, чтобы наконец-то пригвоздить наши задницы к пресловутому кресту.