Я подняла глаза на него, из-за толстых линз очков его было невозможно прочитать, слишком далеко, что-то интерпретировать. Но у меня была сила преодолеть этот разрыв, увидеть все, как на ладони, заглянуть в извращенную сложность, которая формировала одного из самых прекрасно сломленных людей, кого я когда-либо знала.
Виктор присоединился к нам, из-за его ауры комната казалась до невозможного маленькой, несмотря на тот факт, что она чертовски огромная и почти тревожно строгая.
Я села прямо, но оставалась близко к Аарону. Быть ближе к Аарону заставляло меня чувствовать уязвимость, но и сильной, словно я могла взять эту уязвимость и использовать ее как оружие так же, как Виктор использует свою злость.
Спустя мгновение Оскар ушел, и мое сердце болезненно сжалось от воспоминаний его прошлых ошибок, его исчезновении, то, как он оставил меня одной в холоде и темноте с кровью между моими бедрами…Но он быстро вернулся и поставил стакан с шоколадным молоком на стол передо мной, дополненный трубочкой.
— Это биоразлагаемая соломинка, — сказал он, когда я подняла недоверчивые глаза на его стоическое лицо, его чернильные пальцы нежно касались татуированной шеи. — Просто я знаю, что ты чертовски заботишься о подобном дерьме.
— Ну, технически, я думаю, что корпорации должны нести ответственность за упаковки и что винить в состоянии нашей планеты соломинки — это безответственный…
Оскар наклонился и завладел моим ртом, его пальцы грубо и собственнически держали меня за подбородок. Этого было достаточно, чтобы позабыть, что на долю двадцати компаний, работающих на ископаемом топливе, приходилась треть всех выбросов углекислого газа. Черт, если изменение климата убьет всех нас, по крайней мере, этот момент будет запечатлен на моем языке, как клеймо.
— Просто скажи спасибо Оскар, и этого хватит, — он сел рядом со мной, заставив мой желудок опасно подпрыгнуть.
Сегодня наша первая ночь в квартире, наш шанс попрактиковаться в этих «согласиях на секс», о которых упомянул Каллум. В убежище мы все спали в одной комнате. Кровать была маленькой и дерьмовой, так что парни чередовались и спали в мешках на полу.
Здесь же…по-другому. Кровать кинг-сайз во всех трех комнатах. Еще, хозяйская спальня довольно-таки большая, что мы могли, возможно, соединить две из них…
Я прикусила нижнюю губу, а напряжение в комнате переросло в нечто густое и опасное. Вот, что вы получаете, когда встречаетесь с пятью мужчинами одновременно. Они смотрят на вас также, как вы на них: как на что-то непослушное и аппетитное, что заслуживает быть вылизанным. Только, я получаю то, что давала им, в пятикратном объеме.
— Я должна увидеть Памелу. Только…не сейчас. Но скоро. Тогда и решу, что делать.
Самым легкимбыло бы просто позабыть о ней, заставить ее исчезнуть, но какая-то часть меня знала, что я просто не могла. Я хотела каких-то ответов. У меня было слишком много вопросов. Самый большой, полагаю: станет ли Памела Пенс отвечать на какие-то из них?
Полагаю, мы должны подождать и узнать, не так ли?
— Твое желание — закон, — сказал Хаэль, пальцами дотронувшись до своей груди и бросив в мою сторону дерьмовую ухмылку. — Итак, девушка Хавок, с кем хочешь сегодня ночью разделить постель в этой чертовски большой комнате?
Из меня вырвался смешок, когда я посмотрела в сторону стены из окон и сияющие огни Спрингфилда вдали. Хмм. Мои пальцы впились в черную ткань моих тренников, пока я размышляла.
— Думаешь…я имею ввиду, что безопаснее, если мы какое-то время все останемся в одной комнате, так ведь?
Аарон поднял брови, когда я потянулась за своим напитком на столе, легкий румянец окрасил мои щеки, когда я просунула ее между губами. Каким-то образом, несмотря на заявления, как сильно он меня ненавидел, Оскар достаточно наблюдал за мной, чтобы заметить, как сильно я любила шоколадное молоко с трубочкой, что это был мой любимый напиток в столовой школы Прескотт.
— Не ходи с нами вокруг да около, — сказал Виктор, и я фыркнула, потому что это была отсылка к первому дню в библиотеку, когда я села напротив этих придурков и попросила их помочь отомстить жестокому и порочному миру. — Нам это не нравится.
— Нам это на самом деле не нравится, — повторил Оскар, откинувшись на подлокотник дивана и несколько декоративных подушек, словно какой-то непристойно красивый мальчик-король, собирающийся унаследовать землю в свои татуированные руки.
— Возможно, нам следует спать вместе в хозяйкой спальне? — начала я, рассеяно указав в сторону комнату, где мы с Виком трахались этим утром. — Это не навсегда, но почему бы не какое-то время? Пока мы не закончим школу, пока разбираемся с «Бандой грандиозных убийств»…
Я замолчала и затем поняла, что все еще так делала, все еще спрашивала.
Я быстро встала, подойдя к одной из спортивных сумок, которые все еще лежали на полу рядом с дверью. Я вытащила корону, которую подарил мне Виктор и надела ее себе на голову, а затем вернулась обратно в гостиную, когда Хаэль и Каллум хихикнули, а Аарон нежно улыбнулся. Вик выглядел вдумчиво, а Оскар выглядел…восхищенным? Такое вообще возможно?
— Что я хочу сказать: мы все спим в одной спальне. Идите и притащите сюда вторую кровать, — я повернулась на пятках и пошла вниз по коридору, когда позади меня прозвенел смех.
Но знаете, что?
Они это сделали.
Они поставили туда вторую кровать, втиснув ее между стеной из окон и основной кроватью.
Это должно казаться странным? Все мы шестеро лежали здесь вместе в темноте. Вот только…это, блять, не так. Потому что под всеми когтями и зубами, пушками и ножами, кровью и болью мы были семнадцатилетними и восемнадцатилетними, одинокими, и отчаянно желающими связей, на которые могли положиться, любви, которая причиняла боль самым лучшим способом, и партнерства.
Семьи.
Мы нашли это здесь, в этой комнате, в тенях с раскрытыми шторами и мерцающим городом за территорией темного леса, окружавшего школу.
— Вопрос, — прошептал Калум, устраиваясь на той стороне огромной кровати, которая ближе всего к окнам. — Как мы поднимем вопрос секса?
— Господи, — пробормотал Хаэль, но не то, чтобы ему самому не было любопытно.
Он лежал справа от меня, одна рука обхватывала мой живот. Оскар лежал слева от меня на спине, его профиль был единственной частью, которую я могла видеть. Кэл лежал между ним и Хаэлем, а Вик был по другую сторону от Аарона, между ним и стеной стояла прикроватная тумбочка.
И мне нравилось, как мы устроились.
Делало ли это меня эгоисткой, если я хотела сохранить это соглашение навечно? Я не знала. Единственное, что я знала, что даже если я и становилась эгоисткой, мне этого хотелось. Хотелось больше всего на свете.
— Короли любят пировать, — заговорила я, цитируя песню Bohnes — «Middle Finger», — как, собственно, и мы сами.
Я повернулась к Аарону и нежно, положив руку ему на грудь, уложила его на спину. Он прошептал что-то, что я не совсем расслышала, но вполне уверена это было блять, слава богу, а потом опускала руку вниз по его рельефному прессу, касаясь тонкой дорожки волос под пупком. Это восхитительное ощущение, предвкушающий момент, прежде чем я полностью погружаюсь под его пояс. Хоть и было темно, а я едва могла его разглядеть, мне представился его образ, когда он гладил свои мокрые волосы полотенцем, брюки облегали его стройные бедра.
И, о, звуки, которые он издавал, когда я обвила пальцами его основание и сжала. Это было довольно-таки поэтично. Мои губы приоткрылись, когда я приблизилась, языком ища его затвердевшие соски.
— О, понятно, к чему все идет, — заговорил Хаэль, но затем послышался звук шуршащей ткани и его стон, который говорил об удовлетворении самого себя. — Эй, Вики?
— Блять, клянусь, если назовешь меня так еще раз…, — начал Виктор, а затем испустил долгий, усталый вздох. Но не в плохом смысле. Скорее словно…он, наконец, почувствовал, что ему позволено немного отдохнуть? — Чего ты хочешь, Хаэль?
— Смазку. Я поставил в ящик около четырех или пяти бутылочек.
Я рассмеялась, даже когда Аарон застонал и приподнял бедра, толкаясь ими в мою руку. Сзади я чувствовала напряжение в теле Оскара. Он не знал, что делать, и это ему нравилось. Блять, этот мужчина не часто оказывается в таком состоянии. Он всегда зал, что делать. Только…не здесь, не этой ночью.
— Правила секса следующие, — продолжила я, когда бутылка смазки перешла от Вика ко мне в руки. Наши пальцы сплелись в темноте, вызывая вожделение, жар и огонь в моем теле даже от такого простого прикосновения. Я ненадолго вытащила руку из пижамных штанов Аарона, выливая на руку щедрую количество смазки, прежде чем передать ее сзади. Она перешла через Оскара и прямо в руку Каллума. — Что мы, блять, захотим. Что угодно. До тех пор пока это остается внутри этой группы и пока мы используем стоп-слово для любой ситуации, когда нам становится некомфортно. Думаю «бред сивой кобылы» подойдет, если вы, ребята, согласны на такой расклад.
Вик одарил меня дерзким взглядом, вероятно потому, что он вспомнил, как предложил мне использовать это стоп-слово во время нашего тройничка с Аароном.
— Другого стоп-слова и быть не может, — согласился Кэл, его голос был такой же частью теней, как и сама темнота.
Хриплый, глубокий, созданный из жестокости, но звучащий с грубым удовольствием.
Аарон спустил штаны по бедрам, давая мне лучший доступ к бархатному жару его члена. Мои скользкие пальцы нащупали основание, моя рука сжималась до тех пор, пока он, наконец, не издал резкий вздох, его собственная рука поднялась, чтобы запутаться в распущенных светлых волосах на моем затылке.
Оскар снова напрягся, и я поняла, что он сидел позади меня. Когда я обернулась, то увидела, что он прислонился к изголовью кровати, на нем не было футболки, и слабый лунный свет из окна падал на него. Как только он увидел, что я смотрела на него, то опустил руку на свои штаны, и мое дыхание немного участилось, стало немного более беспорядочным.