Я повернулась к Аарону, мой кулак стал поглаживать его член, а его хватка на моих волосах усилилась.
— Сильнее, — сказал он, и я почувствовала, как мои соски затвердели до состояния бриллиантовых камушков.
Для того, кто был так мил со мной вне спальни, он определенно знал, чего хотел, когда мы были в ней. Я подчинилась ему, сильнее сжала свою татуированную левую руку, а затем поглаживала вверх-вниз с такой силой, что он должен был бы закричать от боли, но вместо этого он лишь резко вдохнул воздух.
Виктор поправил свою позицию рядом с Аароном, повернувшись, чтобы посмотреть на нас. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смогла лучше разглядеть выражение его пышных губ: веселье. Что, зная Вика так, как я, это было чем-то, чего я определенно не ожидала.
— Уверена, что хочешь этого? Чтобы мы все спали здесь каждую ночь? — спросил он с грубым смехом, снимая свои штаны и бросая их на пол. Я увидела, что достал из ящика еще одну бутылку со смазкой. — Ты будешь посещать Оак-Вэлли с вечно болящей и распухшей киской, и я сомневаюсь, что тебе удастся выспаться.
— Если мне не понравится, то у меня есть стоп-слово, — сказала я, а затем опустилась ртом на член Аарона, вращая языком вокруг его головки, пока он шипел и своей хваткой на моих волосах заталкивал свой член еще глубже в моей глотку.
— Поиграй с моими яйцами, — пробормотал он, и мое тело вспыхнуло еще большим жаром.
Я люблю слышать, как он говорил мне, чего хочет, и я пиздец как сильно любила, что он не боялся делать это перед всеми остальными четырьмя парнями Хавок. Мой рот поднялся вверх по его члену, а затем я переключилась на густой жар его мошонки, облизывая шелковистую кожу и всасывая ее в рот. Сзади я услышала один из прекрасно сломанных стонов Кэла, и из моего горла вырвался звук удовольствия, трепеща на яйцах Аарона, когда они сжались под натиском моего рта.
Он массировал мой череп, пока я скользнула языком наверх к основанию его штифта, пробуя на вкус смазку и обнаружив, что на вкус она была фруктовой и сладкой, словно персики. Ухмылка расцвела на моих губах, когда я села и схватила бутылку, которая лежала рядом с Виком. Он просто сидел на месте, играясь с огромным членом и наблюдал, как я ублажала другого мужчину с выражением лица, подобно королю, сидящему на своем троне. Это все для его удовольствия, его развлечения. Мудак.
Я украла смазку и села, снимая футболку через голову и бросив ее в сторону, а потом выдавила щедрую порцию смазки на свою грудь. Оскар глазел на меня с голодом, которым был таким острым, что я подумала, не разрежет ли он меня, не пустит ли он мне кровь, не подозревая об этом.
Кэл и Хаэль лежали позади меня, занимаясь своими делами, больше слушая, чем наблюдая.
Аарон смотрел на меня сверху вниз, пока я приподнималась на локте.
— Дай свою руку, — сказала я ему, и он так и сделал, позволяя мне прижать его ладонь к шелковистой коже моей левой груди.
Я заняла такую позицию, что мои сиськи располагались по обеим сторонам его члена, прижимаясь своей собственной к другой груди, создавая туннель из плоти, чтобы окружить и обхватить его твердый болт. Он облизал свои губы, его бедра поднимались вверх, чтобы воспользоваться преимуществами скользкой плюшевой подушки вокруг его члена. С одной его рукой по одну сторону и моей — по другую, мои груди были хорошо и крепко прижаты, давая Аарону трение, которое ему нужно, чтобы на самом деле кончить.
— Блять, — процедил сквозь зубы Оскар, сжимая свой член так крепко, что я беспокоилась, не причинит ли он себе боль.
Он двигался кулаков вверх-вниз, пока лунный свет отражался на маленьких металлических мечах, пронизывающих его соски. По другую сторону от меня Виктор делал то же самое. Хаэль застонал в бесстыдном удовольствии, в то время как рванные звуки Каллума одновременно разрывали меня на части и собирали воедино.
Я работала своими грудями по телу Аарона, пока его член не начал подрагивать, и я забеспокоилась, что он мог кончить до того, как я получу то, чего хотела на самом деле: его внутри меня. Самое приятное то, что если я случайно заведу его слишком далеко, то смогу использовать другого парня. Пока я жива, я сомневаюсь, что мне придется иметь дело с раздраженностью от неудовлетворенности.
Когда я собиралась сесть, Аарон зарычал от негодования, и я обнаружила себя перевернутой, мои руки были прижаты по обеим сторонам от моей головы. Его глаза нашли мои груди, а потом и его зубы, и он так сильно прикусил один мой сосок, что я закричала, звук эхом разнесся по пустой квартире. Вот только…она была пустой только в плане мебели. В ином смысле она была полна. На самом деле, переполнена.
— Ты так чертовски красива, — пробормотал Аарон, его рот все еще был прижат к моим грудям, язык дразнил мои соски и, вероятно, пробовал на вкус персиковую смазку, которой я их намазала.
Он переместил свой рот на мой, но, когда я выгнула спину и попыталась поцеловать его, он отстранился, ухмыляясь.
— Ублюдок, — выдохнула я, когда он двинулся своими бедрами вперед и его член скользил по ткани моих пижамных штанов, головка его члена прижималась к почти болезненно набухшему узелку моего клитора.
Аарон рассмеялся, звук был низким и мягким, а потом он опустился жаркими губами на мою шею, целуя и посасывая ее так, что, я уверена, каждый человек в кампусе сможет увидеть отметку Хавок на моей коже.
— Могу им быть, — пробормотал он, откидываясь назад, чтобы он подцепить мои треники и стянуть их вниз, бросая их на пол, а потом вернуться обратно между моими бедрами.
Он обхватил руками мою голову и, наконец, опустился ртом на мой, пробуя меня той сладостью, которая напомнила мне о себе в пятнадцать лет, до того, как Пенелопа уйдет из жизни, до того, как Каллум потеряет свою мечту танцевать, до того, как весь мир сдвинулся, накренился и сломался.
Я не могла сказать, что хотела бы, чтобы все было по-другому, но и не могла сказать, что не была счастлива там, где находилась сейчас, используя все эти сломанные кусочки, чтобы создать мозаику витража, который был вдвое красивее любого цельного изделия, которое могло быть у меня раньше. Когда на нее падал свет, она окрашивал мир в яркие цвета.
Наши языки танцевали вместе, когда Аарон нашел мой вход, скользнув вперед так медленно, что я болела, извивалась и хныкала, пытаясь получить немного больше, насадить себя немного сильнее. Он сохранял полный контроль над моментом, но не доминирующим плане, как Вик, или в одержимом отчаянии, как Оскар. Он просто знал, чего хотел, и мог попросить об этом.
И то, чего он явно хотел, была я. Нас. Этого. Всего этого.
Мы начали двигаться вместе, наши бедра создавали эту слаженную песню и танец. Плоть о плоть, сладкая музыка влажных тел, наши пальцы сплетены, наши глаза смотрели друг на друга. Я слышала другие звуки, более развратные, стоны и проклятия. Я чувствовала запах секса, витающий в воздухе, пока Аарон поедал мои губы, занимаясь любовью с моим языком одновременно с той же любовью, какой он занимался с моей киской. В его поцелуях, движениях его бедер, в том, как напрягались и дрожали его мышцы, когда он достигал оргазма, были обещания.
На короткие мгновения снова были лишь я и он, теряя нашу девственность друг с другом в загородной спальне на границе Прескотта и Фуллера, пока его мать готовила внизу, а мир продолжал вращаться, как обычно.
Сначала оргазм настиг меня, а Аарон продолжал прижимать меня, удерживая на месте, пока я содрогалась и дрожала, мои шелковистые внутренние мышцы сжимались вокруг него и доили его, словно мое тело хотело чего-то, к чему я не была готова. Но, что ж, я принимала противозачаточные в одно и то же время каждый день для пущей уверенности, так что он могло делать, что ему захочется. В любом случае это ощущалось хорошо, чтобы завершить первобытный танец спаривания с моим мальчиком, в которого влюбилась сначала.
Мое тело замерло под ним, но я держала свои бедра широко раскрытыми, чтобы Аарон мог использовать меня, чтобы обрести свои оргазм. Он отстранился от нашего поцелуя, только чтобы он мог смотреть на меня, когда кончал, его веки трепетали, мои ногти впивались в упругие мышцы, пока его задница вколачивалась жестко и быстро несколько последних раз, а затем рухнул на меня.
Я закрыла глаза, пока его дыхание трепетало мои волосы, прислушиваясь к хору прерывистых дыханий в комнате, пытаясь понять, если кто-то еще собирался кончить. Но нет, не было ничего кроме запыхавшегося и тихого смешка со сторону Хаэля.
— Семья, которая только что дрочила вместе, останется вместе, — сказал он, и Виктор издал раздраженный стон, бросив в него подушку, когда я открыла глаза, а Аарон перекатился, чтобы лечь между мной и Виком.
— Спасибо, — сказала я им, и игривые препирательства немедленно прекратились.
Никто не спрашивал, за что я благодарила, они знали, что это не было простой и тупой благодарностью за то, что они представили групповую мастурбацию. Это потому, что они любили друг друга так же сильно, как любили меня, и не было ничего, кроме смерти, что могло разлучить нас шестерых.

19
Мне удалось продержаться две недели в подготовительной школе Оак-Вэлли, пока я не поддалась одному из своих многочисленных наваждений.
Памела Пенс.
Мать.
Убийца.
Сидя в городской тюрьме, я положила локти на поцарапанную поверхность белого стола и ждала, когда приведут Пэм. Тем временем, я говорила себе, что все нормально, когда…на самом деле ничего из этого не было нормальным. Ничего.
Она убила Пенелопу, твердила себе, но, несмотря на то что я знала об этом, я в это не верила. Или же... не хотела верить. Мой отчим был Тингом, верно? Этим ужасным, злым монстром, которого едва ли можно было назвать человеком. Имело смысл только то, что именно он убил мою сестру.