Я хотела большего.
— Сделай это, Кэл. Трахни меня.
Мои слова нельзя было принять ни за что иное, кроме как за то, чем они были на самом деле: приказом.
Он подчинился, как хороший монстр, коим он и был, убирая свою руку и заменив ее членом. Я чувствовала обжигающий жар его кончика, когда он прижимает свою эрекцию к моей заднице.
О, Боже, да, пожалуйста.
Каллум толкнулся в меня, и мы оба застонали, а мои глаза на лоб полезли, веки затрепетали от ощущения наполненности до такой степени, что я не могла дышать. Словно я должна перестать дышать иначе внутри меня будет недостаточно места и для его члена, и для кислорода, нужного мне, чтобы жить. Проблема в том, что и Каллум, и воздух были обязательными требованиями для моего выживания, так что я задержала дыхание, пока в груди не заболело, а он не вошел полностью.
Жар и удовольствие пронеслись сквозь меня, собираясь внизу моего живота, когда мышцы живота сжались в ожидании его движений. Единственный минус — моя киска ощущается голой, пустой, и я бы хотела, чтобы один из остальных парней был здесь, чтобы помочь.
Словно почувствовав мою нужду — скорее всего, он мог — Кэл подался телом вперед, опираясь одной рукой на стену для равновесия, а другой пробрался между моими бедрами, погружая два пальца в расплавленную смазку моего ядра, в то время как пятка его руки потиралась о затвердевший узелок моего клитора.
У меня сразу же подкосились колени, но Кэд удерживал меня в стоящем положении с давлением его руки на мою киску, обнимания меня, пока я дрожала, вздыхала и пыталась моргнуть, несмотря на внезапные вспышки белого фейерверка в моем зрении.
Это было так чертовски хорошо, почти невозможно хорошо, и я знала, что кончу от одного толчка или двух. Возможно, еще раньше. Кэл поправил свое бедро, моя тугая задница сжимала его основание так сильно, что он едва ли мог двигаться. Лишь одно легкое движение его тела довело меня до оргазма, и из моего горла вырвался глубокий, первобытный стон, когда я прогнулась под ним, поддерживаемая его пальцами внутри меня и моими ладонями, грубо прижатыми к каменной стене.
Оргазм наступил молниеносно, это короткая вспышка, которая заставила мою киску жаться и дрожать вокруг пальцев Кэла, пока он стонал вместе со мной.
— Я чувствую свою собственную руку, — прошептал он, пока я задыхалась, дрожала и думала, как, черт подери, я пойду обратно в нашу квартиру, не упав при этом в одну из цветочных клумб по пути. — Я могу удовлетворить свой член своими пальцами, — он согнул пальцы внутри меня, словно в доказательно этой мысли, и я настолько сильно прикусила нижнюю губу, что почувствовала вкус железа.
Вот, что мне здесь было нужно, — момент заземления, момент удовольствия, смешанного с болью, момент с моим темным мстителем с его толстовками и шортами, его татуировками и шрамами, его грубым голосом и слишком красивым ртом. Он начал двигаться, и меня снова осенило, насколько же очевидно, что он — танцор. Он дрался, как танцор, убивал, как танцор, трахался, как танцор.
Поднявшись на носочках, я предоставила нам обоим немного получше угол, пока я дрожала под ним, мои треники собрались на моих коленях, а киска капала вокруг его пальцев. Он потирался об меня своими бедрами, вместо того, чтоб толкаться, как делал бы это с моей киской. Это было идеально, доставляя удовольствие той части меня, которой редко касались, но которая теперь внезапно отчаянно желала больше, больше и больше.
— Я люблю тебя, Берни, — сказал Кэл, удивив меня. Он прикусил мое ухо, и я почти рухнула, мое тело было таким вялым и переполнено одновременно эмоциями и удовольствием, что я, по сути, сидела на его руке. — Может, я не часто говорю это, но это правда. Это единственная правда, которой я придерживаюсь. Она ведет и направляет меня во всем.
Он начал быстрее двигать пальцами левой руки, пятка его руки заставила мой клитор затвердеть и набухнуть от необходимости кончить. Его бедра продолжали потираться об меня, но он не сильно двигал ими, в основном доводя нас обоих до оргазма своими пальцами. Дразня свой член. Дразня мою киску. Заставляя меня видеть звезды.
Второй оргазм ударил по мне гораздо сильнее, он впился своими ногтями так глубоко, и в конце концов я провела пальцами по каменной стене, пока они не начали кровоточить, а мое тело сжалось и пульсировало вокруг пальцев Каллума.
Это ощущение, а еще и то, как я терлась задницей об него, вытянуло его собственный оргазм, и он прижался ко мне, его тело содрогалось. Каллум излил себя в меня, а затем притянул меня ближе к себе, тяжело дыша.
Одному Богу известно, как долго мы просто стояли на месте, застывшие, задыхающиеся, вечерний воздух покалывал на нашей обнаженной коже.
Звук шагов заставил нас обоих быстро зашевелиться, но я не могла остановить стон, который выскользнул из моего горла, когда Каллум очень медленно вышел из меня. К счастью, человек, появившийся из-за угла не был членом «Банды грандиозных убийств», который собирался поймать нас, буквально, со спущенными штанами. Это был Оскар, мать его, Монток.
— Это было великолепно, правда, — произнес он своим аристократическим тоном.
— А ты наблюдал, почему? — возразила я, надев обратно треники, но споткнулась, что Кэлу пришлось поймать меня под руку.
Моя кожа горела в тех местах, где он касался меня, и я не могла не переместить свое внимание на его лицо. Его щеки были немного красными, либо от холода, либо от напряжения, вызванного хорошим трахом, я не знала точно, но эффект на его бледной коже был просто великолепен.
— Это было дольше тридцати минут, — возразил Оскар в ответ, и я вспомнила слова Кэла, которые он прокричал до того, как мы выйдем за дверь.
Упс. Я разгладила свою майку, когда Каллум взял меня за руку и мы пошли за Оскаром, после того, как он развернулся на пятках и повел нас.
— Тебе понравилось шоу? — спросила я, потому что, казалось, ничего не могла с собой поделать.
Кэл хихикнул, встречаясь с Оскаром взглядами, когда он обернулся в нашу сторону.
— Ну, О, понравилось? — подначивал Каллум, но Оскар лишь одарил нас натянутой улыбкой и продолжил идти.
Мы с Кэлом обменялись взглядами и догнали его, разъединившись друг с другом с большим сожалением. Но теперь, когда мы обошли Оскара с фланга, было гораздо легче разглядеть бешеное биение его пульса на татуированной шее.
Когда я опустила взгляд, то увидела четкое доказательство его наслаждения в виде твердой выпуклости в передней части его брюк. Он заметил, что я смотрела, и потянулся, чтобы схватить мой подбородок, обращая мой взгляд обратно на его прекрасное лицо.
— Бернадетт Блэкберд, довольно, — отчитал он, остановившись у двери здания с квартирами для персонала, чтобы провести карточкой.
Персонал вечно пялился на нас так, словно мы омрачали совершенство их безупречной школы. Здесь было даже хуже, потому что мы еще и вторглись в их жилищное пространство.
Никто здесь не понимал, как мы сюда попали, как добились проживания в квартире вместе, как нам сходит с рук все то дерьмо, что мы делали. Но ничего. Ни что из этого не было их гребанным делом, не так ли?
Женщина-брюнетка с резкими морщинами на нижней половине лица насмешливо фыркнула, когда мы прошли мимо, и я изобразила минет, указав на двух парней со мной, а затем подняла большие пальцы вверх.
— Ночь должна быть фантастичной! — прокричала я, слегка помахав ей, а потом запрыгнула в лифт и наблюдала, как Оскар нажал кнопку нашего этажа. Он все еще не смотрел на меня, так что вместо этого я встала прямо перед его лицом и пристально смотрела на него, пока он наконец не переключил свое внимание на меня. — Просто признай: ты наблюдал за нами и кончил от увиденного.
— У О проблемы с близостью, — сказал Кэл как ни в чем не бывало, заслужив на себя взгляд, сотканный из надгробий и мертвых вещей.
— Мой отец бросил меня в неглубокую яму с моей мертвой матерью, чьи руки обхватывали мою шею. Мне позволительны проблемы, Каллум Парк.
По мне прокатилась волна жестокости и желания, когда я представила малыша Оскара — его светлые волосы, лежащие в грязи, и синяки на шее. Скажем так, его отец сделал правильный выбор, приставив пистолет к своей голове и спустив курок. Если бы он все еще был жив, я бы обдумывала, как убить его, так же как обдумываю убить отца Хаэля.
Ну, знаете, когда за вами не следуют копы, даже те, которые теперь здесь лишь для нашей защиты.
Сара Янг могла играть со мной. Я так не думаю, но я недооценила эту суку раньше и не собираюсь делать это снова. Мы должны быть чрезвычайно осторожны в каждом шаге. Один неверный шаг мог столкнуть нас с пропасти свободы в глубины тюремной камеры.
Двери лифта открылись, и мы направились в сторону квартиры, постучали особым образом, а затем ждали, когда остальные распознают нас через дверной глазок Звук открытых замков был знакомой мелодией для кого-то из южного Прескотта. Щелчок, отодвинуть в сторону, поворот. Наконец, Аарон открыл дверь, впуская нас.
Виктор и Хаэль ждали в гостиной, даже не потрудившись скрыть тот факт, что они уставились на меня.
— Послушайте, я…, — ну, сказать, что я в порядке, будет ложью.
Я не в порядке. Ничего из этого не было нормальным. Моя мать убила мою гребанную сестру. За какое преступление она ее убила? За то, что постояла за себя? За то, что пыталась бороться с больным, извращенным, сексуальным хищником? А теперь, поговорив с Памелой, я поняла, что ей так нравится причинять людям боль, что она даже унесет секреты ее ненависти с собой в могилу. Она не расскажет мне о моем отце. Она даже не расскажет мне о то, как совершила своей самый тяжкий грех.
И мне просто нужно научиться с этим жить.
— Перевариваешь? — предположил Аарон, и я кивнула, украдкой посмотрев на него.