В этот вечер я посетила самую нормальную подростковую вечеринку Прескотта, на которой когда либо была. Никаких членов «Банды грандиозных убийств», никакой стрельбы, никаких мертвых подростков, никакого удушения, никаких похороненных заживо тел. Только…алкоголь, травка, громкая музыка из металлических колонок и танцы с взаимозаменяемыми парнями в масках скелетов.
В конце вечера один из них надел маску на мое лицо, потащив мою уставшую задницу в машину, и отвез меня домой. Я проснулась лишь раз, когда меня осторожно укладывали в кровать и когда я была окружена пятью теплыми, твердыми телами.
Именно тогда я наконец ухватилась за то, о чем всегда мечтала: нормальность.
И мы были близко. Так чертовски близко, я могла ощутить вкус этого.
Дело в том, что кто-то — вообще-то Аарон — однажды сказал мне: ты решила зарыться поглубже, просто чтобы почувствовать вкус мести. Это будет не так сладко, как ты думаешь, не будет на вкус, как кекс. На самом деле... у тебя во рту останется привкус пепла, почти непристойный.
Пепел…Это не то, что я на самом деле чувствовала, не так ли?

22
Так как вещи никогда не могут быть слишком радужными долго, несколько недель спустя с вечеринки Тифф я сидела в гостиной с Аароном, пока мы вместе пытались разобраться в чем-то из домашних заданий. Мы могли попросить помощи у Вика, или Оскара, или даже Кэла — и скорее всего попросим — но не сейчас. Мы оба были слишком упрямы, чтобы так легко сдаться.
Вместо этого мы сидели уже почти два часа, работая над одними и теми же проблемами с математикой. По крайней мере это у нас с Аароном было общее — наш дерьмовый курс коррекционной математики. Еще, так как никто из нас не привык к этому модному обучению на iPad и прочему дерьму, мы пытались выписать наши проблемы на бумаге, как правильные ученики из 90-х и на самом деле решить несколько из них.
Хаэль отдыхал напротив нас, читая в своем телефоне. Он и Аарон думали, что хитры, что я не заметила, как они оба скачали несколько романов про обратный гарем, чтобы вникнуть. И под обратным гаремом я подразумеваю книги, в которых есть одна девчонка-главная героиня и, как минимум, три преданных ей парня.
По сути, моя жизнь.
Хотя я не уверена, сколько читателей захотят прыгнуть в этот наполненный дерьмом пруд, даже со всеми этими горячим мужским леденцом, связыванием, оргиями, несколькими оргазмами, и…о, подождите. Не важно. Я бы с радостью прыгнула в такое дерьмо только ради мальчиков.
— Блять, — внезапно сболтнул Хаэль, и я бросила взгляд на него и обнаружила, что он пялился в свой телефон, глаза широко раскрыты, кровь отхлынула от его лица. — Черт, черт, черт. Мне нужно идти.
Он вскочил на ноги и, так как он был в одних боксерах, схватил первую пару штанов, которую смог найти и которая, так получилась, принадлежала Каллуму.
Хаэль взял чистые черные шорты из сложенной стопки на стуле у барной стойки и натянул их, в то время как Виктор вышел из холла и прищурил глаза на своего друга.
— Что происходит? — спросил он, и это лишь частично было вопросом.
В основном приказом: расскажи мне. Сейчас же.
— Моя мама…, — начал Хаэль, и это все, что ему нужно было сказать. Мы не тратили ни секунды, надевая куртки и обувь. Меньше чем через минуту мы все стояли в лифте, пока Хаэль проводил пальцами по своим кроваво-красным волосам. — Блять, блять, блять, — бормотал он, пока смотрел на сообщение на экране телефона.
Aide moi!24
Не нужно было говорить по-французски, чтобы угадать, что это означало: помоги мне.
Затем под этим сообщением было одно единственное слово.
Мартин.
Хаэль выглядел так, будто собирался дать трещину, когда он налетел на парковщика таким образом, что я почувствовала, что была вынуждена взять его за руку. Мои пальцы согнулись вокруг его татуированного бицепса, но я не впилась ногтями в его кожу, как однажды сделала моя мать.
— Хаэль, — это все, что мне нужно было сказать.
Он остановился и стиснул зубы, бросая на меня взгляд своих прекрасных карих глаз, который очень четко повторял слова его матери.
— Aide moi, — выдохнул он, и я потянулась, чтобы сплести свои пальцы с его, пока Виктор разбирался с парковщиком, дав указания привезти Камаро и Бронко.
В это время я обвила свое тело вокруг груди Хаэля, расположив голову на его шеи и прижимаясь к ней в легком поцелуе, из-за которого он вздрогнул и расслабился подо мной. Он отпустил мою руку и обхватил меня рукой, прижимая ближе, пока Аарон, Оскар и Каллум ждали рядом с нами.
Как только привезли Камаро и Хаэль, наконец, отпустил меня, выражение его лица было не менее изобилующим насилием, но он вернул себе хоть какое-то подобие контроля. Вместе мы сели в это Камаро, пока остальные парни воспользовались Бронко, Аарон был за рулем.
Такое ощущение, что после той ночи в доме бабушки Вика — нашем будущем дома, если мы не окажемся мертвы по итогу — все изменилось. Парни лучше вели себя рядом друг с другом, а моя связь с ними была сильнее, чем когда-либо.
Потому я и поняла, что мне нужно положить руку на ногу Хаэля, пока он вел машину, так я знала, что просунуть пальцы под края шорт, чтобы могла дотронуться до его кожи. Он дрожал, его руки сжимали руль, пока мы ехали от подготовительной школы Оак-Вэлли до района Фор Корнерс. Это яркий пример классового подхода: во время поездки вы практически видите, как срываются слои богатства.
— Если он навредил ей…, — начал Хаэль, а затем покачал головой, проводя рукой по лицу.
Ему не надо было больше ничего говорить. Я знала, что он хотел. Я знала, чего он хотел очень, очень давно.
Того же, чего Виктор желал Офелии, чего я желала своей матери, о чем Оскар мечтал в отношении своего мертвого отца. Место. Расплаты. Некоторого возмещения причиненного ущерба.
К сожалению, на наших задницах все еще была машина отряда. А Сара Янг не тот человек, который отпускает вещи. Пока что мы заслужили ее прощение и неохотное принятие, но это только потому, что карты легли так, что выглядел почти невинным во всем неправильном.
Насилие в школе Прескотт было самообороной. Тела на участке Тома были приписаны Офелии, Найлу и «Банде грандиозных убийств». Памела убила Кали, как и Пенелопу. Все складывалось правильно, но если мы не будем осторожными, если мы облажаемся хотя бы раз, каким-нибудь одним, маленьким, кажущимся незначительным образом, тогда Сара и Константин пригвоздят нас к кресту.
Так что, как бы сильно сегодня Хаэлю не хотелось навредить своему отцу, как бы сильно мне не хотелось самой навредить этому человеку, мы не могли ничего такого сделать. Невозможно было избавиться от этого мужчины с копами у дома, при том так, чтобы это не привело их обратно к нам. Возможно, мы могли заявить о самообороне, но стоило ли это риска?
Мы заехали на лужайку, прямо на те исчезающие следы шин, на которые я обратила внимание в первый же день, когда увидел это место. Единственное, что изменилось, это то, что следы стали менее глубокими, так как Хаэль больше здесь не жил. Знаю, его матери было тяжело это принять. Так он говорил. Но еще ее сыну так гораздо лучше, оставаться с нами в Оак-Вэлли.
— Maman! — крикнул Хаэль, ключом отрывая входную дверь и забежав в дом.
Уже стало понятно, что что-то не так. На сковородке подгорала еда, от чего воздух заволокли клубы густого, серого дыма, а мебель была бессистемно перевернута, что говорило о насилии и бездумной ярости. Я даже заметила кровавую полосу на стене рядом с кухней.
Остальные мальчики были прямо за нами, но я оставила их разобраться с подгоревшей едой, пока Хаэль мчался по коридору в сторону родительской спальни. Его руки были сжаты в кулаки, зубы стиснуты так крепко, что, казалось, его кости вполне могли треснуть.
Он распахнул дверь в конце коридора и обнаружил свою мать на кровати с задранным наверх платьем, а его отец сидел на ней сверху. Его ничто не остановило, когда он пошел за Мартином Харбином, срывая мужчину с кровати, крепко схватив его за шею.
— Хаэль! — прокричала Мари, сползая с кровати и надевая обратно платье. Ее макияж был размазан. Очевидно, что она плакала. Еще у нее был свежий синяк на щеке, ее губа была разбита, а на руках были синяки в форме пальцев. — Хаэль, остановись!
Но он не остановился. Хаэль официально сорвался с катушек. Он ударил голову своего отца об зеркало у шкафа, разбив стекло, пока Мартин царапал руку, вцепившуюся в его шею.
— Хорошо, принцесса, — сказал Вик позади меня, слегка подтолкнув меня, коснувшись поясницы. — Утихомирь своего мужчину.
Блять.
Хаэль поволок Мартина через заднюю дверь на маленькую, трясущуюся террасу. Дерево определенно гнило под ногами, и, казалось, что наш вес может опрокинуть все это в грязь. К счастью, даже если и так, мы находились всего лишь в метре от земли.
Вокруг участка стоит хлипкий забор, полуразвалившийся и утопающий в ежевике, но точно ли полицейские могли услышать шум с места своей слежки? Это не продлится долго. Я не могла этого допустить, как бы мне того не хотелось.
Мы достанем Мартина Харбина в скором времени, но не здесь, не сегодня.
Хаэль поволок своего отца вниз по трем ступенькам во двор и швырнул мужчину на потрескавшийся цемент дворика, заваленного старой, но еще пригодной к использованию мебелью. Мари хранила вещи, как могла, учитывая нехватку средств и абьюз со стороны ее мужа. Она на самом деле пыталась.
В итоге Мартин оказался поваленный на спину на земле, а Хаэль пинал его в ребра так сильно, что я услышала хруст костей. О черт. Виктор последовал на улицу в настолько обыденной манере, что я знала, что он заставлял себя сдерживаться, заснув руки в карман и наблюдая с глазами цвета вороного пера.
Мари, спотыкаясь, спустилась по лестницам прямо перед ним, а затем схватила меня за руку, умоляя на французском. Я, конечно же, не понимала не единого слова, но Хаэль огрызнулся ей в ответ в настолько рычащей, доминирующей манере, что, клянусь, он говорил на каком-то демоническом языке, а не на языке любви.