— Заставь его остановиться, — всхлипывала Мари, впиваясь ногтями в мою руку, ее зеленый глаза полыхали невысказанными просьбами.
— Хаэль, — начала я, нежно отталкивая Мари назад и обойдя вокруг, чтобы я могла положить свою руку на его. — Мне нужно, чтобы ты остановился на минуту.
Остальные парни Хавок столпились у двери, спустившись по ступенькам и образуя вокруг нас полукруг. Хаэль проигнорировал их, доставая пистолет из-за пояса и направляя его на своего отца.
Каждый человек замер.
— Ты лажал так много раз, — предупредил своего отца Хаэль, его милые карие глаза потемнели от многих лет мучений и ненависти.
Мартин попытался сесть, кровь текла от бесчисленных порезов не его щеках и лбу, осколки стекла зеркала был в его волосах. Он один раз закашлял, а затем застонал, выгибаясь, чтобы прижаться к его боку.
— Если собираешь сделать это, так сделай, — насмехался Мартин, его голова все еще была опущена от боли. — Гребанная киска.
Пальцы Хаэля напряглись на курке, но если он спустит его, копы сто процентов услышат выстрел. Из этого будет не выбраться. А я не потеряю одного из моих мальчиков в тюрьме.
— Хаэль, — выдохнула я, нежно сжимая пальцы на его плече. Он дрожал и пытался отстраниться от меня, но я последовала за ним, отказываясь ослаблять легкое давление своих пальцев на его скользкой от пота коже. Весеннее солнце играло на его кроваво-красных волосах и делало их блестящими, словно рубины. Этот его ирокез раньше всегда казался мне таким глупым, словно он слишком пытался быть крутым. Но теперь, когда я узнала Хаэля так же хорошо, как саму себя, то поняла, что он просто крутой. Ему не надо пытаться. Это у него в крови. Он носил такую стрижку, потому что ему нравилось. — Я знаю, что ты сейчас зол…
Он едко рассмеялся, прерывая меня.
— Не, я не просто зол, я, блять, сыт по горло, — он сделал шаг вперед и прижал кончик пистолета ко лбу своего отца. — Ты не можешь просто перестать вредить людям, так ведь? Мари любит тебя. Я не понимаю, почему. Клянусь своей гребанной жизнью, я просто…, — он посмотрел на свою мать, словно она была незнакома ему, словно он любил ее, но никогда не мог понять.
То, что я хотела сказать ему в этот момент, но не могла, это что любовь самая иррациональная вещь в мире. Все хотят ее, желают ее. Все гонятся за ней. Иногда слишком сильно гонятся, до степени, что они думают, что нашли ее, когда все, что они на самом деле имели, это что-то ужасное, сломанное и уродливое. Но вы не могли убедить кого-то не любить. Они должны были сами это осознать.
А Мари… Сейчас она упала на колени, зарыв лицо в руки. По взгляду, которым смотрел на нее Хаэль, я поняла, что он сделал бы все для нее. Он бы пожертвовал миром, чтобы спасти свою мать. Вот только…затем его глаза переместились на меня, и я знала, что я исключение из этого правила. Я и парни Хавок. Его внимание переместилось от меня на Виктора, на остальных парней, затем обратно на Мартина.
— Она любит тебя, а ты не перестаешь причинять ей боль. Однажды ты убьешь ее.
— Ты ничего не знаешь о нас, ты, бандитский уебок, — огрызнулся Мартин, вставая на ноги и спотыкаясь, пока не ударился плечом о полуразрушенный забор на задней стороне участка.
Он прислонился к нему для поддержки, задыхаясь, пока Хаэль продолжать наводить на него пистолет.
— Ты позвала меня на помощь, — сказал Хаэль своей маме, и она набросилась на него по-французски, кричала и вопила. — Почему ты всегда зовешь меня на помощь, если не собираешься бросить его? Почему я вообще здесь?
— Хаэль, — умоляла Мари, хоть и было вполне очевидно, что она понятия не имела, о чем молила. Вместо того, чтобы повернуться к своей матери, глаза Хаэль снова нашли мои. На этот раз, когда я положила руку на пистолет и так сильно надавила на него, что он целился в землю, а не в своего отца. — Он не плохой человек, он просто…ты знаешь, каким он становится, когда выпьет.
Она перестала говорить, позволяя своей голове поникнуть, рыжие волосы развивались по плечам. Его голос с сильным акцентом был мелодичным, но ее слова были за пределами грусти. Она не могла быть сильно старше Памелы, просто еще одна молодая мама из Прескотта, которой никогда не довелось самой побыть ребенком. Мне было так чертовски жаль ее.
— Ты собираешься вышвырнуть его? — спросил Хаэль, поворачиваясь лицом к его маме и засовывая пистолет обратно за пояс. Он обвил свою руку вокруг моей талии и притянул меня ближе, удерживая, словно я была его единственный спасательным кругом во время шторма. Его глаза пылали, пока он смотрел на свою мать. — Нет, не так ли? Ты просто хотела, чтобы я пришел и остановил его, пока он надирал тебе задницу, и все. Я всего лишь рефери и ничего больше.
— Ты — мой сын, — прошептала Мари, а затем повторила это на французском. — Tu es mon Fils.
— Давай я увезу тебя куда-нибудь, — предложил Хаэль, но это был спор, который он вел со свой матерью по телефону несколько раз, умоляя ее остаться где-то еще, в крайнем случае у Аарона. На данный момент, я думаю, наше неустойчивое перемирие — единственное, что удерживает их от нападения на нас. — Мы можем найти тебе место получше, что-то приятнее, чем эта дыра, — последовала долгая пауза, во время которой Хаэль затаил дыхание, а его мать, наконец, подняла глаза, чтобы взглянуть в его лицо. — Maman, прошу.
Мари посмотрела на Мартина, затем обратно на своего сына.
— Jen'ainullepartoù aller25, — пробормотала она, и Хаэль издал звук разочарования.
— Она сказала, что ей некуда идти, — объяснил он, выругавшись по-французски, а затем проводя рукой по лицу. Он прижал меня еще крепче к себе, и я положила ладонь ему на сердце, чувствуя, как оно колотилось внутри его широкой груди. — Но мама, тебе есть куда. У нас есть места для тебя, куда ты можешь пойти. Ты не должна здесь оставаться. Ты не должна вот так страдать.
Напряжение повисло между Хаэлем и его матерью, и я обернулась и увидела, что обычное, равнодушное лицо Вика, немного смягчилось, когда он отвернулся. Мы понимали, какого это быть преданными матерями. Черт, мы все понимали. Каждый из нас был предан близкой семьей.
Каждый.
Нити, связывающие наши сердца, казалось, натянулись и завязались в узлы, притягивая наши души ближе друг к другу, даже когда мы стояли в этом дрянном дворике посреди второго наихудшего района Спрингфилда. Здесь раньше была старшая школа, почти двадцать лет назад, но прошло много времени с тех пор, как ее закрыли, так что…школа Прескотта была для жителей Фор Корнерс.
— Хорошо, — сказала Мари спустя мгновение, и Хаэль почти испугался от удивления.
— Что? — спросил он, на мгновение яростно уставившись. — Quoi?26
— Я пойду с тобой, — еще раз подтвердила Мари, поднимая подбородок. Ее избитое и покрытое синяками лицо говорило громко. Дрожь в ее бледных руках говорила еще громче. Она боялась. Но она куда больше боялась потерять последнюю крупицу уважения ее сына, чем Мартина. — Я пойду, — она пробормотала что-то на французском, что я не совсем расслышала.
Хаэль потянул меня вперед, а затем отпустил, чтобы он мог обнять свою маму, притягивая ее крошечное тело под свой подбородок, пока я стояла близко, а Мартин начал выкрикивать непристойности позади нас.
Шок всех времен, что мы мгновение спустя мы услышали стук в дверь.
Наша полиция услышала шум.
Со вздохом Хаэль обменялся взглядом со мной, и мы повели Мари в дом. Я была той, кто открыла дверь и объяснила ситуацию, но только после того, как исправила ситуацию с кофейными столиком и одним из стульев.
Офицеры решили подождать нас на крыльце, пока Виктор охранял заднюю дверь, удерживая Мартина на улице на какое-то время, пока мы собирали некоторые вещи для Мари. Пока Хаэль помогал своей маме, я заглянула в его комнату и увидела, что он умудрился упаковать большинство из своих вещей до переезда в Оак-Вэлли, включая те комиксы про супергероев и графические романы. Здесь были коробки, они же были и в квартире, сложенные в третьей пустой комнате, но я никогда не могла догадаться, что в них было.
— Блэкберд, — сказал Хаэль, привлекая мое внимание. Я прикусила губу в замешательстве от того, что меня поймали за то, что я разведывала в его комнате, но Хаэль лишь взял руками мою голову и поцеловал меня. — Спасибо, — выдохнул он, но за что, я не знала.
Я едва ли сделала, черт подери, хотя бы что-то.
Я решила спросить, что он имел ввиду, и Хаэль остановился, прижавшись своим лбом к моему.
— Мари, — сказал он, на мгновение закрыв глаза. — То, что она сказала по-фрацнузски…Je vais le quitter car je vois à quel point tul'aimes. Quandjevousregardetouslesdeux, jen'arriveplus à fairesemblant27. Это значит…она уходит, потому что видит, как сильно я люблю тебя, что когда она смотрит на нас, то не может больше притворяться.
Он выпрямился и отпустил меня, но мои щеки полыхали, и я не знала, что сказать.
В итоге, я ничего не сказала, и мы повели Мари к Камаро. Пока что, мы отвезем ее в дом Аарона. Так как всеобще известно, что мы уже несколько месяцев там не живем, там было довольно-таки безопасно. Особенно располагаясь между Фуллером и Прескоттом, территория наполовину нормальная и наполовину Хавок.
Хаэль обустроил свою маму в хозяйской спальне, пока мы с Аароном ждали в гостиной, а остальные мальчики прочесывали двор и второй этаж на всякий случай. Никогда нельзя быть слишком осторожным в разгар войны банд.
— Я скучаю по этому месту, — сказал Аарон, пока мы опирались друг на друга, плечом к плечу.
— Я тоже, — сказала я, но затем подумала, что Мари будет тут жить, не будет бояться и будет готовить здесь пралине на кухне, и чувство тоски по дому уже больше не казалось таким сильным.