Конечно, зная Хаэля так, как я знала его сейчас, и зная, что мы оба неразрывно связанны, что мы оба прежде всего принадлежим Хавок, я осознавала, что, вообще-то, Хаэль никогда не мог принадлежать Бриттани. Если бы она не изменила ему, тогда бы он порвал с ней, когда я позвала Хавок и по-настоящему стала девушкой Хавок.
И все же, Бриттани нарушила свою сделку с нами, так что это то, что она заслужила — потерять прекрасную и трогательную возможность, которая могла бы изменить ее жизнь к лучшему. Несмотря на все, я честно верила, что она любила Хаэля Харбина.
— Ты потеряла Хаэля из-за своих мерзких поступков, и вот она ты, покрытая свежими шрамами и с нелегкой задачей — начать все заново с новым папой малыша, — уголок моего рта поднялся в полуулыбке. Дьявольская улыбка. Улыбка трикстеров и разрушителей и тех, кто сеет хаос в лице Хавок. — Еще ты не полностью освободились от ответственности.
Бриттани издала очередной икающий всхлип, веки по-прежнему крепко сжаты, руки все еще прижимали монитор к груди.
Я взяла открытку из букета, на которой мягкими, женскими буквами было написано «Будем на связи», буквами, которые я писала, думая о Пенелопе и пытаясь воссоздать ее неповторимый почерк. Открытку я положила на столешницу перед Бриттани.
Медленно и нервно она открыла свои веки, вздрогнув, когда я завела руку назад, как если бы на самом деле ударила бы ее в этом доме или сказала бы что-то, что когда-либо могло быть использовано против меня в суде. Не то, чтобы это прям имело значение, потому что Оскар взломал систему безопасности Берра и временно приостановил запись.
Все же, чрезмерная осторожность не повредит.
— Если мы позвоним и зададим тебе вопросы, ты ответишь на них, — я опустила свои глаза на один уровень с Бриттани, и угроза была ясной: теперь ты принадлежишь нам. Прямо как Ванн. Прямо как Вера. Еще один человек во вращении планет и звезд в городе Спрингфилд. В конце концов, каждая часть этой солнечной системы будет принадлежать нам. — Не повторяй снова эту ошибку, разочаровывая нас. Если что-то изменится в плане по выпускному, мы ожидаем сначала услышать от тебя.
Я оставила открытку на месте и пошла в сторону двери, прямо когда малыш начал плакать, его сильный голос трещал из экрана, пока Бриттани спотыкалась, чтобы догнать меня. Она последовала за мной вплоть до входной двери и на улицу, посмотрев мимо меня на лужайку, где Хаэль ждал в Камаро.
Когда я обернулась и увидела, как ее лицо треснуло и разбилось на миллионы осколков, я знала, что мы поступили правильно. Ну, это определенно было неправильно, но верно для нас.
— Хаэль, — сказала Бриттани, но ее голос был настолько мягким, что звук едва доносился до меня, не говоря уже о моем любовнике, сидящем в Камаро и постукивающем ладонями по рулю в такт какому-то классическому року, который я едва слышала.
Я на мгновение остановилась, наблюдая, как слезы текли по лицу Бриттани, а потом она захлопнула дверь, и я осталась стоять одна на солнечной лужайке перед домом Берр.
— Хорошее удаление, — сказала я, салютуя дому двумя пальцами, а потом повернулась к Камаро, открыла дверь и залезла внутрь.
— Все кончено? — спросил Хаэль, сохраняя взгляд на лобовом стекле.
Я кивнула, наклоняясь, чтобы прижаться губами с фиолетовой помадой к его щеке. Сегодняшний цвет называется «Огромная, жирная ошибка». Прости, Бритт, но ты облажалась.
— Конечно, — сказала я, испытывая это странное чувство, что мы прошли полный круг с того дня, когда мы с Хаэлем сидели возле кафе и вместе переживали за результаты ДНК.
Он резко выдохнул, а затем потянулся и сплел свои пальцы с моими. Мы обменялись взглядами, и его лицо смягчилось до чего-то между стыдом и любовью.
— Мне жаль, что я такой неудачник, — сказал он, глядя на меня, словно не заслуживал. Но он заслуживал. Они все заслуживали, все эти ужасные парни Хавок. Мы просто созданы друг для друга в смысле, который невозможно объяснить, жаждой, которая причиняла боль, даже если она питала, заставляла меня истекать кровью, даже если я мурлыкала от удовольствия. Ничто стоящее не дается легко или без боли, это я знала наверняка. — Кажется, я всегда тот, кто привносит драму.
— Бриттани очень пригодилась, — честно сказала я.
Без нее мы бы не узнали про рейд в день выпускного. Только это стоило проблем, хотя, если бы я могла вернуться во времени и держать эту суку подальше от моего любовника, я бы так и сделала.
— Полагаю, да, — признал Хаэль, но он все еще выглядел обеспокоенным, словно не думал, что стоил всего этого дерьма. Он стоил. Но единственное, как я могла убедить его в этом, были мои действия. Наклонившись, я щелкнула языком по уголку его рта, и он задрожал. — Блять, Блэкберд. Этот твой ротик…имеет исключительную способность убеждать.
Я ухмыльнулась ему и прижалась в еще одном поцелуе к его губам, прежде чем опуститься обратно на свое сидение.
Однажды я прочитала цитату от Скарлетт Форс в одной из ее известных статей Эммы Джин, она застряла у меня на долго. «Любить одного человек отстой. Словно, это пиздец, как трудно. Вы всегда стараетесь балансировать людей в своей жизни и думаете, а достаточно ли вы хороши. Как вся эта любовь может быть направлена на меня? Иногда это кажется сюрреалистичным, но когда бы это не случилось, я закрываю глаза и считаю свои гребанное благословения. Никогда не смотрите дареному коню в зубы».
— Что дальше на повестке? — спросила я, когда Хаэль аккуратно выехал из шикарного района Бриттани, коротко помахав Форресту Берру, когда он проезжал мимо нас на своем Хаммере.
Интересно, что, в это случае, расскажет ему Бриттани? Не важно. У нее нет ничего, что можно использовать против нас, кроме слухов. Интересно, как это будет воспринято в том же разговоре, в котором Бриттани признается, что у нее есть еще один возможный отец ребенка? До сих пор ее отец не слышал ничего иного, кроме того, что Хаэль — отец.
Это будет весело.
— Остановимся у Ванна, — напомнил Хаэль, и я застонала.
Сразу после стрельбы мы вызвали нашу команду, чтобы допросить его о том, как Стейси получила направление. Я предположила, что ему звонил кто-то, представившийся отцом Стейси, и просил вызвать ее в кабинет.
Ванн был той еще киской — простите, слабым мешком яиц — чтобы кому-то быть полезным. Этот извращенец без пальцев был так же кастрирован, как и Дональд Ашер. Тем не менее, мы остановились у него на нашем обратном пути в Оак-Вэлли, просто чтобы посмотреть, были ли у него для нас что-то интересное. Если Сара Янг начнет думать, почему мы остановились у него, э, уверена, что мы сможем найти легкий способ это объяснить.
Директор школы Прескотт — да, все еще директор даже в период дистанционного обучения — уставился на нас шестерых в своей гостиной, словно мы только что зашли, зараженные чумой. Его глаза метались от Аарона, к Виктору, ко мне, а затем опустились в пол, где оставались большую часть нашей беседы.
— Есть еще что-то интересное? — вежливо спросил Вик, расслабившись на диване Ванна и изучая его таким образом, словно напоминая ему, кому он принадлежал.
Он уже рассказал нам все про сломанную онлайн-систему, которую они используют для студентов Прескотта, какой несовершенной она была, как сильно ее презирала мисс Китинг.
Эта информация в край меня разозлила. Насколько справедливо, что стрельба в школе лишает этих детей даже мизерного шанса на образование? Это чертовски несправедливо и, как только Вик получит свои деньги, мы с этим разберемся.
Ванн заныл, его раненная рука была крепко прижата к его груди. Там, где раньше были его пальцы, были чистые выступы. Ни за что на свете этот человек не причастен к подставе Стейси — у него еще меньше хладнокровия, чем пальцев.
— Мисс Китинг продолжает спрашивать о тебе, — заговорил Ванн, глядя именно на меня. Он протянул мне визитку с личным номером, написанным ручкой сзади. — Ты так закрыта в этой школе, она не могла связаться с тобой. Она попросила, если я увижу тебя или если смогу передать тебе это.
— Хороший мальчик, — похвалил Вик, словно он награждал бездомную собаку объедками. — Ты хорошо себя вел, Ванн. Я впечатлен.
Скотт Ванн, мужчина, который пытался убедить меня быть для него вебкамщицей, просто съежился, напоминая Дональда. Еще один монстр, превратившийся в руины у ног больших и лучших монстров.
Это катарсис, на самом деле.
Хавок выполнили все, что обещал, и даже больше.
Я добавила номер мисс Китинг в свой телефон, а затем засунула визитку в карман.
И даже если директор Ванн был ничем, не больше чем пятном от старой, полной боли жизни, тот, у кого не было никакой информации для нас о школе или ничего подобного, я была рада, что мы сюда заехали, потому что так я в итоге пригласила заместителя на своей гребанныйвыпускной.
Знаете, еще я пригласила копа. Только если она уже не планировала прийти.

24
Недели протекали сквозь наши пальцы, словно зыбучие пески, парни Хавок и я вошли в рутину. Мы просыпались утром и пили вместе кофе, обычно шли в направлении части школы девочек, чтобы увидеть их и чтобы они увидели нас, но никто не узнает, что мы родственники.
Иногда по ночам я просто стягиваю свои треники вниз и нагибаюсь, чтобы все пятеро парней могли воспользоваться мной, трахать меня один за другим, чтобы утолить мою ненасытную жажду и убедиться, что я позаботилась о них. На прошлой неделе Аарон спросил, не тревожит ли это меня, не чувствую я себя использованной.
Я рассмеялась и сказала ему правду: мы все используем друг друга, Аарон, но еще мы нуждаемся друг в друге. Это идеально. То, что мы делаем, идеально.
Сейчас, стоя на кухне, я прыгала на носочках и пыталась не думать об этом утре, когда нагнулась и положила руки на стену из окон, раздвинув ноги для всех пятерых парней перед уроками. Господи.
Улыбка дразнила мои губы, когда на всю громкость включила Cardi B — я решила, что, вроде как, похожа на нее, но только в обличии белого отребья — и покачивала бедрами в такт «Bodak Yellow», которая все еще оставалась моей любимой ее песней, хотя «WAP» была второй. Встроенные в один плейлист, у меня было много песен Megan Thee Stallion.