– А я этим горжусь! Теперь уже и за человечность штрафуют! Что ж, валяйте!
Человек в штатском хотел было что-то ей ответить, но осекся и только досадливо отмахнулся. Хозяйка смотрела на него с явным вызовом. При своих связях наверху она, видимо, уже ничего не боялась.
– Соберите вещи, – устало сказал чиновник Равичу. – Смену белья и еды на сутки. И одеяло, если есть.
Равича отправили в номер в сопровождении полицейского. Двери многих комнат были раскрыты настежь. Он взял давно приготовленный чемодан и одеяло.
– Больше ничего? – спросил полицейский.
– Больше ничего.
– Остальное тут бросаете?
– Остальное тут бросаю.
– И это тоже?
Полицейский указал на ночной столик у кровати, на котором стояла маленькая деревянная фигурка мадонны: когда-то, еще в начале, Жоан прислала ее ему в гостиницу.
– И это тоже.
Они спустились вниз. Кларисса, горничная эльзаска, сунула Равичу пакет. Такие же пакеты Равич успел приметить и у остальных собравшихся.
– Это вам еда, – объявила хозяйка. – Чтобы с голоду не померли. Уверена, там, куда вас отправляют, ни черта еще не готово.
И снова испепелила взглядом человека в штатском.
– Хватит язык распускать! – досадливо прикрикнул он. Потом добавил: – Я, что ли, эту войну объявил?
– Но и тем более не они!
– Оставьте меня в покое! – Он глянул на полицейского. – Все готово? Выводите!
Темная людская масса пришла в движение. Равич увидел мужчину с женой, которой мерещились тараканы. Свободной рукой муж ее поддерживал. Другой рукой он держал сразу два чемодана: один под мышкой, второй за ручку. Его сынишка тоже тащил чемодан.
Равич кивком поздоровался.
– Инструменты и лекарства у меня с собой, – сказал он. – Не бойтесь.
Они влезли в кузов. Мотор затарахтел. Грузовик тронулся. Хозяйка стояла в дверях и махала им вслед.
– Куда хоть едем? – спросил кто-то у полицейского.
– Откуда мне знать? – ответил тот.
Равич оказался рядом с Розенфельдом и мнимым Аароном Гольдбергом. У Розенфельда под мышкой был рулон. А в рулоне – Сезанн и Гоген.
Розенфельд думал о чем-то своем.
– Испанская виза, – бормотал он. – Срок испанской визы истек, прежде чем… – Он умолк на секунду. – А стервятник все-таки смылся! – вдруг объявил он. – Маркус Майер. Вчера вечером отчалил в Америку.
Машину трясло. Стояли тесно, почти вплотную. И почти в полном безмолвии. Они свернули за угол. Машину качнуло, и Равич увидел фаталиста Зайденбаума. Того притиснули в самый угол.
– Такие вот делишки, – усмехнулся Зайденбаум.
Равич пошарил в карманах в поисках сигареты. Ничего не нашел. Но он вспомнил, что в чемодане вроде бы сигарет еще достаточно.
– М-да, – заметил он. – Человек многое способен выдержать.
Миновав Ваграмский проспект, машина выехала на площадь Звезды. Нигде ни огонька. Площадь тонула в кромешной мгле. Тьма стояла такая, что даже Триумфальной арки было не видно.