аверное, пока поселись здесь. За мальчонкой отдельный присмотр нужен, слишком маленький для приюта.
Москва. Дворец великого князя Константина Михайловича Романова.
Михаил Михайлович Романов частенько приезжал в выходные, – и один, и с семьёй, – к своему старшему брату Константину. Отец их приучил держаться вместе и оказывать поддержку друг другу, да и обсудить в тесном семейном кругу какие-то проблемы и обговорить совместные действия никогда лишним не было. Вот и сейчас, пока женщины возились в парке с внуками, они обсуждали дела империи и рода.
Михаил, по своей привычке, любил во время разговора расхаживать по кабинету, и, остановившись напротив кресла, в котором сидел Константин, спросил: – И как он перенёс?
– Ну, как-как? Хорошо такое не переносят. Собственный внук. Но император привык принимать тяжёлые решения, выбирая между плохим и очень плохим. Нас постоянно давят, и годовой конфликт на юге дался очень тяжело. Думаешь, мне легко офицеров и солдат тысячами посылать в бой, зная, что кто-то из них обязательно не вернётся? В прошлом году у нас, в моей зоне кураторства, княжич погиб, а два получили тяжёлые ранения. И я к их родителям ездил с извинениями и соболезнованиями. Думаешь, мне легко было? Ладно, это бесконечный разговор…
Константин Михайлович плеснул себе в бокал немного коньяку, покрутил бокал в руках, согревая, и залпом выпил. Поставив бокал на столик, он вернулся к разговору: – Давай лучше обсудим наше положение в связи с новыми условиями и открывающимися возможностями и постараемся просчитать варианты, чтобы это положение улучшить.
Глава 1
Глава 1.
11 лет спустя
Кремль.
Воспитатель внука императора граф Азаров мог по праву гордиться своим воспитанником: не по годам развиты мозги и тело, в учёбе успешен и прилежен, военное дело изучает тщательно, манерам обучен, спокоен и рассудителен. В чём его, Азарова, заслуга, а где – проявились поколения благородных предков, он не знал. Вот и сейчас, когда его воспитанник впервые предстал перед ним в только что пошитой тёмно-зелёной форме Преображенского полка, он порадовался тому, насколько ладно на детской фигуре смотрелся мундир. Немного поправив шёлковую голубую ленту со знаком ордена Андрея Первозванного, граф спросил: – Готов Александр Владимирович?
– Готов – ответил цесаревич.
– Вопросы, сомнения, имеются?
– Ни вопросов, ни сомнений не имею.
Для ритуала, который предстоял внуку императора, было очень важно, чтобы его участники осознавали это действие как единственный выход из смертельно опасной ситуации и не сомневались в необходимости проведения: любые сомнения уменьшали вероятность благополучного исхода. Так что такой вопрос Азарова к Александру был не случаен. Заглянув в глаза воспитанника, и увидев в них решимость, граф произнёс: – Ну что, пошли к отцу?
Пара поворотов, короткая, залитая светом от высоких окон, анфилада, небольшой коридор – и вот они уже у кабинета наследника престола. Тот как будто ждал – вышел им навстречу, и, взглянув на сына, одобрительно кивнул и улыбнулся. Длинными переходами, минуя гвардейские караулы, чёткими, слаженными движениями открывавшими для них двери, они направились в сторону Александровского зала.
Владимир. Монастырь.
Когда много дел – день пролетает быстро. И каждый вечер я жалел, что очень много не успел сделать. Вот и на сегодня планы были большими. Вчера вечер я провёл в соборе – служба на Троицу всегда нравилась мне своей праздничной необычностью и особой одухотворённостью. А утром снова был в церкви, где постоял на заутрене. Потом сбегал в конюшню – хоть и выходной, но лошадям нужно было задать корм и воду, помыть их и расчесать, а потом и выгулять. А после завтрака я вышел из задней калитки монастыря и припустил под горку к часовне, около которой жил отец Игнатий, – он проводил службы в монастыре, а со мной занимался изучением церковнославянского и древнегреческого, а два года назад начал преподавать ещё и латынь. Занятия проходили легко, отец Игнатий обещал, что осенью он найдёт мне преподавателя фарси или арабского. Два часа занятий пролетели незаметно, и я помчался в монастырь, где обещал помочь в трапезной.
Владимир. Пункт контроля частного охранного предприятия.
Павел в последний раз с грустью взглянул на своё рабочее место и начал отключать видеокамеры – эту миссию поручили ему: вчера, приехав на своей машине, он заранее не спеша загрузил в неё личные вещи, а другие сотрудники сейчас упаковывали свои шмотки в картонные ящики, чтобы вывезти на служебном автобусе, который их и заберёт. Павел, если смена с дежурства выпадала на выходной, всегда использовал своё авто – его матушка очень любила этот монастырь, утром она приезжала на литургию автобусом, а он, сдав дежурство, к ней присоединялся, и после обеда отвозил домой.
Камеры гасли одна за другой: вот прекратилась трансляция с монастырской площади; нажатие на кнопку – и, моргнув, исчезла картинка с подступами к монастырю от реки. Последними камерами, продолжавшими работу, оставалась трансляция из собора, где сейчас шла служба. Лёгкий удар по клавише, и гаснет последний экран. Собственно, уже с раннего утра запись с камер не велась: следак, курировавший дело, по ранним пустым дорогам прискакал и забрал накопители из серверов и компьютеров. Остальное оборудование его не интересовало, и его демонтажом займутся сотрудники ЧОПа – в хозяйстве всё сгодится.
Павел не был старожилом фирмы, но за три последних года, проведённых «оперативным дежурным», привык к работе, свыкся с её спокойным ритмом. Он ещё раз мысленно поблагодарил военкома, которым тогда, три года назад, помог ему с трудоустройством: завершив службу по призыву, в том числе отвоевав почти год в локальном конфликте, он вернулся во Владимир. Военком оценил его орден Мужества и боевые медали и направил с рекомендациями устраиваться в полицию. Но там не получилось – подполковник в отделе кадров сочувственно кивал головой, но говорил: – Надо ждать!
Когда к Павлу, после очередного выступления перед школьниками, военком подошёл поздороваться, то поинтересовался, как у него с устройством в полицию. Павел обрисовал ситуацию, на что военком неожиданно выругался: – Вот же сука кабинетная! Бабки он с тебя стрясти хочет, взятку просит. Он говорит: «Надо же дать». На лапу он хочет. Ладно, завтра подходи, там две вакансии нарисовались, реальные.
Так Павел и получил направление в ЧОП, куда его приняли без проблем. А ещё Павел был благодарен военкому за то, что тот настойчиво советовал ему получить образование: – Пойми, Пал Палыч, – говорил он, – всю жизнь вахтёром не просидишь, и с дубинкой не пробегаешь. Задатки у тебя в наличии, а сейчас, при работе оператором охранной системы, и время есть – учись.
Так что отучившись как раз три года, в активе у Павла Павловича Подчередниченко был диплом о высшем юридическом образовании. И в полицию его согласились взять, пока сержантом. Павел бы и ещё годик поработал «на пульте», но неделю назад следаки сообщили, что банду, столько лет готовившую ограбление ризницы монастыря, переловили на Урале, когда они попытались напасть на старателей. В связи с этим наблюдение с монастыря снималось, ЧОП своих сотрудников разбрасывал на другие объекты и Павел решил, что настал момент для того, чтобы попытаться изменить свою жизнь.
– А не понравится, в ЧОП вернусь: – подумал Павел, вырубая последние компьютеры.
Кремль.
Князь Фома Мекензи поджидал у входа в Большой Кремлёвский дворец своего однокашника Григория Голицына, недавно ставшим главой рода вместо умершего отца. С Голицыным они одним бортом прилетели в Москву. Летели-то вместе, но в Москве у каждого было своё имение, и по утренним дорогам Фома Дмитриевич добрался до Кремля быстрее.
Неожиданную причину сбора знати они уже обсудили подробно – как только получили из Кремля приглашения на провозглашение одиннадцатилетнего внука императора вторым в очереди на наследование престола. Вначале обсуждали вдвоём, так как давно доверяли друг другу и могли обо всём говорить откровенно, да и родственные отношения и совместные проекты плотно спаяли бывших однокашников.
А вот с другими участниками предстоявшего действа обсуждать повод, заставивший императора проводить ритуал, когда внуку нет и двенадцати лет, посчитали излишним и легкомысленным: за неосторожную формулировку можно было и вопросов от имперской службы безопасности дождаться. Но возникшая у Голицына идея сделать для юного наследника коллективный подарок от крымчан требовала публичного обсуждения, так тут какие вопросы могут быть: знать решала, как лучше угодить Романовым. Дождавшись Максуда Герея, и по-восточному обычаю, поздоровавшись с ним двумя руками, князья не спеша пошли в Александровский зал, куда на ритуал собиралась элита страны, ступая по натёртому до блеска паркету и мягким ковровым дорожкам.
Вообще, заме́р силы был обыденной процедурой: магическая сила проявлялась примерно в четырнадцать-пятнадцать лет, всегда ожидаемо, но каждый раз неожиданно, и после «прорыва» измерение силы периодически проводили, чтобы юноши и девушки могли тренироваться, сообразуясь с полученными результатами, и исходя из этого развивали предпочтительную стихию и подтягивали сопутствующие. Потом уровень магической силы отслеживали для корректировки программы тренировок, а у взрослых – при аттестациях и назначении на новые должности.
Но вот провозглашение наследником и клятва в таком юном возрасте… Случаи досрочной инициации бывали, но происходили очень редко, и почти никогда ранее достижения ребёнком тринадцатилетнего возраста.
Как правило, при естественной инициации уровень силы у простолюдинов был в начале первого уровня, редко выходя за пределы двадцати пунктов, или процентов, и подрастал ежегодно, при условии постоянных тренировок, на пару пунктов, редко достигая трёх пунктов. Причём, в первое время после «выброса» сила нарастала быстро – иногда за месяц юноша или девушка могли прибавить до пяти, а то и более единиц. Потом скорость прибавления силы уменьшалась, и рост вообще мог прекратиться, и более-менее гарантированно наращивать магическую силу можно было только постоянными тренировками – как выполнением физических упражнений, так и путём развития «обычной» силы и повышением интеллекта. Большинство «молодых дворян» инициировалось в середине первого уровня или немногим больше, ежегодный прирост у них был существенно больше, чем у простолюдинов, к тому же дворянство стремилось ежедневными кропотливыми тренировками и «секретными родовыми техниками» ускорить естественный рост магической силы. Дворяне во втором-третьем поколении могли рассчитывать на получение магической силы далеко за восемьдесят процентов первого уровня, а то и ещё больше, на грани перехода на второй уровень. Потомки древних родов – «старая знать» – получали несравнимо больше силы, чем простолюдины и «молодое дворянство», а у цесаревича можно было рассчитывать, что она окажется даже не в начале второго уровня, а ближе к его середине: как у его о