***
Приехавших гостей представлять было не нужно – все хорошо были знакомы по прошлому посещению, а младший сын купца – Геннадий Перлов и его жена Оксана с игуменьей тоже пересекались, так как, живя во Владимире, за предыдущие годы многократно бывали в монастыре.
В этот раз с князем Окиновым прилетел не только его сын Галсан, но и Мушен. Как и просил князь, они вначале с игуменьей и отцом Игнатием прошли на приватную беседу, а для остальных гостей в это время устроили чаепитие и небольшую экскурсию по монастырю. Но перед тем, как уйти с игуменьей и отцом Игнатием, князь Окинов подошёл к группе встречающих, приветливо кивнул и поздоровался с сестрой Татьяной, пожал руку Анатолию Дмитриевичу, потом присел перед Андреем, и, потрепав его по голове, тихо сказал: – Всё будет хорошо!
Заняв место в одном из кресел в кабинете игуменьи, князь поднял глаза на собеседников: – Не надеялся, что всего за один месяц беда, пришедшая в мой дом, исчезнет. Для всего рода и всех близких болезнь нашей Звёздочки была предметом постоянной печали и её благополучное излечение иначе как чудом назвать нельзя. Перед отлётом я встречался с нашими пастырями и сообщил им, что принял обет и на средства моего рода в Бурятии будет воздвигнут храм. Сейчас епархия определяет, какому святому его посвятить и где строить. Для вашего монастыря, досточтимая матушка, я бы хотел сделать вклад.
Князь достал из кармана пиджака небольшой конверт, и положил его на стол: – Душа радуется, видя, как благоустроен ваш монастырь, и буду горд, что наш род поучаствует в этом богоугодном деле.
Матушка Юлиана согласно кивнула: – Помогай Господь.
Ещё с полчаса порасспрашивав князя о проходившем лечении и нынешнем самочувствии Мушен, они присоединились к прогулке, а затем все вместе прошли в комнату для совещаний.
***
Приезд в монастырь Мушен меня порадовал – за месяц пребывания в Бурятии, не смотря на разницу в возрасте, я успел сдружиться с нею. Она сразу же налетела на меня с вопросами: продолжаю ли я заниматься бурятским языком, насколько сильный акцент у меня сейчас и не становится ли он сильнее без практики, что нового я выучил? Попытки Галсана урезонить её любопытство успехом не увенчались: она сыпала бурятскими поговорками, рассказывала фрагменты из сказок и читала коротенькие стихи. Пока мы гуляли по монастырю, я зеленым зрением посмотрел её, и с радостью отметил, что в её голове нет ничего, что бы напоминало о существовании в прошлом серого пятна: от него не осталось и следа.
На прогулке я старательно присматривался к возможным опекунам – и Геннадий Алексеевич и его жена Оксана Евгеньевна производили впечатление спокойных, уравновешенных и уверенных в себе людей. Было видно, что они искренне привязаны друг к другу – ходили они вместе, часто негромко переговаривались или перешёптывались, и улыбались при общении. Дядя Гена по возрасту и росту был примерно как дядя Толя, но вот телосложение имел более крупное – этим он, скорее всего, пошёл в своего отца, который тоже худобой не отличался. Под стать ему была и Оксана,– немного полноватая, хотя, скорее, дородная, с коротким вздёрнутым носиком на почти круглом лице, с длинной косой, свёрнутой и уложенной под платок. У нас в приюте была девочка, Маринка, которая имела похожую внешность – отличалась она незлобивым характером, была хохотушкой, любила компании и всегда готова была подключиться, если у кого-то возникали проблемы. Не факт, что у Оксаны такой же хороший характер, но похожесть с добродушной Маринкой настраивала меня на то, чтобы согласиться жить в их семье.
Это сейчас, став почти взрослым, я раздумывал, соглашаться ли на переход в семью. А вот пару лет назад, я как и любой мальчишка или девчонка из приюта, с удовольствием бы переехал в любую семью – чтобы нашлись мама или папа, пусть и приёмные – это была главная молитва и главное новогоднее желание всех без исключения детей приюта. Только исполнялось это желание редко; видно, длинная была очередь у Бога из сирот, и он не успевал исполнять их просьбы. И мы радовались, когда кто-то уходил в семью, покидал приют. И завидовали ему.
***
В комнате совещаний было тесно – на такое количество присутствующих она не была рассчитана. Помимо монастырских, за столом разместились все гости, кроме Галсана и Мушен Окиновых, которых отправили на экскурсию в храм Покрова на Нерли.
Игуменья, заняв место во главе стола, задумчиво обвела взглядом гостей.
– Князь, наверное, Вы начнёте? – обратилась она к Дархану Тайшаевичу.
– Друзья, вы все знаете, по какой причине мы собрались. Речь идёт о дальнейшей судьбе Андрея Первозванова, – князь кивнул в сторону Андрея, сидевшего на диване между сестрой Татьяной и Анатолием.
– За месяц его пребывания в Бурятии я поразился тому, насколько значительные успехи он делает: очень успешно учится в школе, владеет несколькими языками, за короткий срок не просто выучил бурятский язык, а овладел им на очень хорошем уровне, а произношение – неотличимое от носителей языка; умел в джигитовке, борьбе, сабельном бою и стрельбе из лука. Каждый день тренируется. Независимо от моего личного чувства благодарности, думаю, что ему нужно специализированное обучение или очень хорошая база, которые смогут обеспечить его дальнейшее развитие. Я бы с удовольствием стал его опекуном и забрал в Бурятию, но в этом случае он оторвётся от своих корней, так как редко сможет бывать на своей родине, видеться со своими монастырскими воспитателями и детьми приюта. Отдавать его в какой-либо из кадетских классов, школу олимпийского резерва во Владимире или иное специализированное учебное заведение тоже, видимо, не верно – он пока ещё ребёнок и хотелось бы, чтобы он жил, окружённый домашним уютом. К тому же, пока есть решение монастыря не рекламировать уникальные способности Андрея, и семья для этого – тоже лучший вариант. Мы с Алексеем Сергеевичем Перловым посоветовались на этот счёт, и он предложил такой вариант – опеку над Андреем возьмут его младший сын – Геннадий Алексеевич и его жена Оксана Евгеньевна. Думаю, о резонах в пользу такого решения он расскажет лучше меня – завершил своё выступление князь.
Игуменья согласно кивнула: – Прошу, Алексей Сергеевич.
– Наш купеческий род вы все хорошо знаете, он известен по всей России. Ещё в Первой империи император Александр Третий пожаловал роду потомственное дворянство, в межимперский период род не прервался, а с началом Второй империи развивается и растёт, дети в роду воспитываются приличествующим дворянам образом. Я веду дела в Москве, хозяйством компании Перловых во Владимире и в целом на северо-западе управляют мой младший сын Геннадий и его жена Оксана. У них большой просторный дом. В семье четверо детей – старшей дочери четырнадцать лет, двум сыновьям – тринадцать и одиннадцать, и младшей дочери – девять. Дети учатся в лицее, кроме этого, дополнительно занимаются с репетиторами. Рядом с домом, через забор, тренировочная база дружины рода, где есть полоса препятствий, тир, небольшая конюшня и другие сооружения. Дети там периодически тренируются. Да, ещё. О языках. Так как основное направление нашей деятельности – чаеторговля, то в роду все неплохо знают китайский язык. Старшая дочь Екатерина им уже в начальной стадии владеет, а с сыновьями – Василием и Борисом, обучение начнётся этой осенью, для чего мы пригласили китайского учителя. Если Андрей захочет учить китайский, то условия для этого есть. Если выберет другой язык – мы наймём учителя. В выходные он сможет приезжать в монастырь, чтобы встречаться со своими друзьями. Когда будет необходимо, будем его готовить и отпускать на фестивали реконструкторов или другие мероприятия. Это, пожалуй, всё, что я хотел сказать, – резюмировал купец.
Ещё с полчаса длилось обсуждение подробностей, а потом игуменья обратилась к Андрею: – Ну, Андрей, у тебя-то какие вопросы есть?
Мальчишка отрицательно покачал головой.
– Пойдёшь к дяде Гене и тёте Оксане?
И Андрей согласно кивнул головой.
***
Следующий день был посвящён сборам. Точнее, собрался бы я быстро, если бы они постоянно не прерывались визитами. Утром, сразу после службы в приют зашли матушка игуменья, отец Игнатий и сестра Татьяна. Матушка Юлиана протянула мне икону Богородицы и после того, как я поцеловал образ, сказала, что благословляет меня им и будет возносить молитвы Богородице, чтобы она своим Покровом оберегала меня. Отец Игнатий повесил мне на шею ладанку, а сестра Татьяна, выглядевшая очень расстроенной, улыбнулась и подарила икону Святителя Пантелеймона. – Ты там береги себя, – прошептала она, стискивая меня и целуя в лоб.
Дядя Толя и дядя Виктор пришли вместе – они принесли красивую стойку для оружия и небольшую саблю, вынув которую из ножен, я был изумлён – с ней я занимался, когда мне было пять-шесть лет, и сейчас она лежала в руке как игрушечная. Точнее, она и была игрушечной изначально – изготовив саблю, дядя Толя её не наточил, для тренировок на лезвие специально надевали толстую резинку, чтобы малолетки, ещё плохо владевшие оружием, не поранили себя.
Куда бы я ни приходил: в храм, трапезную, теплицу, на огород, к швеям, все монашки и насельницы говорили мне тёплые слова и желали самого лучшего. Прощались со мной и ребята приюта, а больше всех изумила девятилетняя Наташка – по-бойцовски тряхнув чёлкой, она сказала: – Ты там на городских-то девчонок не засматривайся. Вырастем, я за тебя замуж выйду!
Я поначалу даже опешил от такой беспардонной наглости. Но, вдохнув побольше воздуха, всё-таки решил ответить: – Очень ты нужна. Всё время у зеркала крутишься. Кто тебя такую возьмёт? Лучше бы на кухне училась котлеты жарить и пельмени лепить.
Наташка скривилась в готовности заплакать, а сестра Татьяна погладила её по голове и сказала: – Ну, такой-то красавице и не зазорно в зеркало на себя полюбоваться. А котлеты и пельмени делать, как и борщи варить, мы её научим – времени у нас много.
Я уж собрался сказать Наташке что-нибудь утешительное, но она высунула кончик языка и показала его мне. Понятно, в утешениях она не нуждается.