— А знаешь, — говорит Сашо, будто Иван мог об этом знать, — как мы с командиром роты сцепились… из-за переливания крови. Он мне говорит:
— Хорошо, что с кровью не передается и характер! — А я ему сразу:
— Разрешите возразить, товарищ капитан. Ивану бы была только польза от этого!
«Все прекрасно… И это солнце, которое светит мне в глаза, и болтовня Сашо, и снисходительная улыбка Младена, и это мое легкое, радостное чувство! Все прекрасно! — думает Иван. — Потому что я только что открыл самое важное в жизни, то, что целиком ее изменит…»
Пока Сашо рассказывает о случившемся за это время в роте, Иван продолжает свое:
«Я даже не знаю, что будет дальше! Может, навсегда останусь инвалидом, может, ампутируют что-нибудь, может, буду неизлечимо больным, но, несмотря на все это, ясно одно — я буду счастлив! И не могу не быть счастливым! Даже в свои самые трудные минуты я все равно буду счастлив!»
Он переводит глаза с одного на другого. Сашо гримасничает, изображая долговязого «Без пяти два», который сказал:
«Был парень — во! На всю роту один! И кокнули. Которое хорошее — тому жизни нет. Потому хорошее. Коли он выдюжит и жить пожелает, должон стать хамлом, вроде как я».
Теперь рассказывает Младен, как Данче упала в обморок, когда ее разыграли, что Сашо убит.
— В обморок, ерунда! — бормочет Сашо, но ему приятно.
Ивану удивительно, как это для них троих счастливый конец превращает страшную историю в веселое происшествие и как всем им приятно вспомнить подробности.
Солдаты уходят. Вернее — их прогоняет сестра. Сашо целует Ивана в щеку и издали показывает, что уладит вопрос с бритьем.
Младен машет ему рукой.
— Милые и прекрасные ребята! — восклицает Иван, оставшись один. — Они любят меня, и я люблю их! Не оттого, что они кинулись меня спасать, а потому что они на самом деле милые и хорошие! И все в роте милые и хорошие!
Вдруг он вспомнил свою мать. Это было давно. Он учился в первом классе, а школа находилась далеко, совсем в другом районе. И была зима, и очень холодно, и туман. Он вышел из школы, а сердце сжималось от страха. Но какая-то женщина взяла его на руки, завернула в шубку и отнесла на руках домой. Мать. Она пришла за ним в школу.
Он прижался к ней, и ему было так хорошо, так приятно.
— Боже мой! — восклицает раненый. — А я поддался самому отвратительному чувству! Как это — нет любви! Любовь — это не отношения мужчин и женщин, не очарование природы! Любовь — это сущность взаимоотношений между богатыми натурами! Это — раскрытие богатства, естественное стремление поделиться с другим этим богатством! Настоящая основа любви — это отдать всего себя! Здесь ее начало, — самое сильное, самое прочное!
Он вспоминает о чувствах к жене. Она не приехала. И он не удивлен, не чувствует себя покинутым ею.
— Вот, — думает он, — и у нас была любовь! Я ее любил, был готов на все ради нее. И эта моя любовь была искренней, чистой, святой. Ради этого я был готов ей все простить, быть снова вместе с ней. Но такая любовь не может быть большой, настоящей!
Снова вечер. Совсем другой вечер! Все ясно, спокойно, определенно. И мягкий свет лампы, и тихие шаги сестер, и уверенная улыбка врача, и ритм сердца, и необыкновенная ясность ума.
— В шахматы играете? — спрашивает он сестру, которая приносит ужин.
Та недоумевает. Она впервые в этой палате и, ей сказали, у тяжелораненого.
— Пожалуйста, сестра, — говорит Иван, — принесите завтра шахматы. Наверное найдется кто-нибудь, чтобы поиграть!
12
Мне нужно завязать знакомства с новыми людьми. Самое важное пока — произвести на них хорошее впечатление.
Наконец наступил и этот день!
По дороге на завод, окаймленной стройными рядами тополей, спешат люди. Штатские и военные, мужчины и женщины. Проносятся мотоциклы, тянутся вереницей сверкающие ободками велосипеды, тяжело ползет переполненный автобус — живая река, устремившаяся к открытым воротам завода.
У большого портала стоит часовой. Это Желязко, в красивой пилотке Младена. Он с любопытством оглядывает проходящих. Заметив юношу в зеленых хлопчатобумажных брюках и белой рубахе с засученными рукавами, Желязко входит в караульное помещение, берет приготовленный букетик цветов, возвращается на пост и ждет, пока Младен поравняется с ним.
— Желаю успеха! — Сует цветы ему в руки.
Младен смотрит на простодушное лицо часового, в его дружелюбно улыбающиеся глаза, на букетик полевых цветов.
— И тебе того желаю, браток!
В штатском Младен неузнаваем. Его вид уже не так внушителен, как в форме. В задумчивом, сосредоточенном взгляде его глаз сквозит не свойственное ему возбуждение. Желязко морщится — Младен в штатском ему не нравится.
Вчерашний часовой проходит ворота завода, как проходил до этого тысячу раз, но теперь все кажется ему новым, странным.
Новая, незнакомая ему обстановка бросает в его душу семена сомнения, беспокойства. Как его примут? Все ли он хорошо обдумал? Не случится ли что-нибудь не предусмотренное?
Перед тем, как войти к начальнику цеха, солдат Младен прогоняет беспокойство, рассеивает сомнения штатского гражданина Младена; к нему возвращается хладнокровие:
— Все в порядке!
Начальник цеха — инженер, совсем молодой человек представительной наружности. И хотя Младену доводилось видеть его и раньше на территории завода, только сейчас молодость инженера производит на него впечатление.
«В такие годы, — говорит он себе, — начальник и инженер! Почему бы и мне не стать таким?»
Младен щелкает каблуками и по-военному вытягивается перед начальником.
Начальник, занятый какими-то бумагами, рассеянно смотрит на него.
— Присаживайтесь! — говорит он. — Присаживайтесь!
Младену приятно, что к нему обращаются на «вы». Садится. И сразу же начинает осматривать обстановку. Ковер, кресла, картина на стене, большой шкаф с образцами металлов. И как много книг! На столе чернильница из кованого железа…
«Пожалуй, ему нет и тридцати…»
Начальник цеха, подперев руками голову, пытается сосредоточиться. Он думает, но о чем, Младен не знает, однако, ему нравится это выражение лица начальника.
— Вы, если не ошибаюсь… — обращается он к Младену, и прежде чем тот успевает что-нибудь сказать, восклицает: — Да! Наш часовой! Директор говорил мне о вас! Правильно поступили, что пришли к нам на завод.
Младен улавливает озабоченность и любопытство во взгляде инженера и чувствует себя польщенным.
— На какую работу вы хотели бы пойти?
У вчерашнего солдата уже заготовлена дюжина ответов. На этот вопрос следует:
— Куда пошлете, товарищ начальник!
Инженер не скрывает своего удивления. Такое проявление готовности всегда заставляло его настораживаться. Впрочем, парень действительно может быть энтузиастом, как настоящий комсомолец!
— Все-таки, что бы вы предпочли? — он хотел спросить, не испытывает ли Младен влечения к какой-либо профессии.
Именно так Младен и понимает вопрос. Он отвечает, что его влечением станет любая работа, которую на него возложат. Он пойдет куда угодно, где требуется старательный рабочий. Зарплата его не интересует, важна сама работа.
Инженер удивлен. Давно он не встречал таких рабочих, согласных на любые условия. Обычно интересуются заработком, ищут работу полегче, повыгоднее.
— А что вы умеете делать!
И на это ответ готов.
— Ничего не умею, товарищ начальник! — Младен скрывает кратковременную работу в МТС, скрывает свою, все же немалую подготовку, которую получил в армии. Так легче сразу, неожиданно блеснуть. Где-то он вычитал: «Если хочешь, чтобы тебя больше уважали, никто не должен замечать твоего роста. Просто нужно блеснуть».
— Мы вас обучим! — успокаивает его инженер, который по своему толкует блеск в глазах Младена. Потом деловым тоном говорит:
— Поступите в третью бригаду сборщиков! Поработаете месяц, сдадите экзамен на разряд! Если освоите профессию раньше, приходите ко мне! А сейчас вы пойдете к начальнику участка инженеру Папазову, потом в отдел кадров, затем вам выдадут спецодежду, талоны на питание в столовой… Деньги у вас есть?
— Никак нет.
— Выдадим аванс. А как с жильем?
— Временно устроился.
Начальник встает, подает руку:
— Желаю успеха!
Младен собирается уходить, но инженер считает, что разговор еще не окончен.
— Побывали в переделке, а? — говорит он. — Не испугались?
— Как вам сказать, товарищ начальник… — Младен никогда не думал о страхе.
— Видел вас отсюда, — инженер кивает в окно, — как схватили того… он кажется ударил вас ногой…
— Никак нет… товарищ начальник, я ему двинул в морду, он и растянулся! — Младен ничем не выдает того, что польщен вниманием своего будущего начальника. Лицо его говорит: «Ничего особенного не было!»
— Думали ли вы когда-нибудь, что может случиться подобное?
— В голову никогда не приходило!
— То-то, теперь будете помнить!
— И они хорошо запомнили, товарищ начальник! — Младен произносит это с гордостью победителя.
Инженер провожает его до дверей.
«Какая сила!» — думает он.
Наконец, Младен останавливается перед дверью сборочного цеха. Раздаются удары молотков, шумят машины, пахнет ржавчиной. Там ждет его нечто таинственное, неведомое. Там его ждет другая жизнь.
Кто-то свистит. Марта — из окна лаборатории машет ему рукой. Привет.
Младен кивает ей и переступает порог.
— Ну вот! — говорит он себе. — Значит, отсюда! Вот моя стартовая площадка, отсюда начнется мой полет!»
Останавливается в преддверии.
«Я должен добиться цели!»
Должен!
Может быть ему чего-нибудь не хватает, но перед его выдержкой каждый может снять шляпу.
«Главное в жизни — ориентиры! Потеряешь их — собьешься с дороги!»
«Постараюсь не сбиться — товарищ капитан!»
«Хотеть — значит мочь!» Он сам пришел к этой не новой истине. Весь вопрос только в том, как захотеть. Разве мало таких, которые хотят занять высокое общественное положение, хорошо зарабатывать, обеспечить себя, добиться большего, чем они имеют? Хотят, но так, как хотели бы иметь к чаю овечью брынзу вместо коровьей, как хотели бы иметь десерт к обеду, или поехать на курорт! Самые обыкновенные, м