Лу Фан промолчал. Он знал, что Сюй Цин не только не разыщет Бай Юй-тана, но еще чего-нибудь натворит, потому что груб и дурно воспитан. Хань Чжан тоже это знал и заявил, что пойдет вместе с Сюй Цином.
— А я бездельничать буду? — запротестовал Цзян Пин. — Я тоже пойду.
— Вот и прекрасно, — согласился Лу Фан.
В это время вошел работник и доложил:
— Пришел господин Лю из Фынъяна, просит разрешения повидаться с вами…
— Кто он такой? — спросил у братьев Лу Фая.
— Я его знаю, — отозвался Цзян Пин. — Это Лю Цин по прозвищу Белолицый Судья, ученик Золотоволосого Демона Гань Бао. Что могло его к нам привести?
— Вы, братья, пока удалитесь. Я сам с ним поговорю, — сказал Лу Фан и приказал работнику просить гостя. В комнату вошел человек невысокого роста, аккуратно одетый, с очень белым, но некрасивым лицом и выпученными глазами.
После взаимных приветствий хозяин пригласил Лю Цина в гостиную и завел с ним разговор:
— Давно слышал ваше славное имя, но, к сожалению, не имел случая познакомиться. Чем обязан вашему посещению?
— Я знаю, брат Лу, как высоко вы пените благородство и справедливость, и только поэтому осмелился беспокоить вас, — ответил гость. — Правитель нашего округа Сунь Чжень безжалостно обирает народ. Он доводится племянником государеву наставнику Пан Цзи и в день рождения наставника хочет поднести ему тысячу лян золота в восьми чашах. Вот я и задумал это золото похитить. Разумеется, не для себя. Пусть оно пойдет в уплату долгов простого народа, который вот уже несколько лет страдает от неурожая. Одному мне осуществить свой замысел не под силу. Поэтому я и обратился к вам за помощью.
— Простите, но грабежом я не занимаюсь! — холодно ответил Лу Фан.
Лю Цин густо покраснел и из Белолицего стал краснолицым. «А еще говорят, будто Лу Фан защитник справедливости», — подумал Лю Цин, извинился и откланялся. Но у ворот его догнал один из работников.
— Подождите, господин! Господа хотят потолковать с вами.
Лю Цин обернулся и увидел трех молодцов среднего роста, стройных и сильных. Вперед вышел Цзян Пин:
— Брат Лю, меня вы знаете, а это, — он указал на остальных, — второй брат Хань Чжан и третий брат Сюй Цин.
— Давно о вас слышал и мечтал познакомиться! — насмешливо произнес Лю Цин, повернулся и зашагал прочь. Цзян Пин его догнал.
— Мы знаем, что произошло, брат Лю! Только не думайте, что брату Лу Фану не дорога справедливость, у него и в мыслях не было обидеть вас. Но сейчас у него на душе тревожно, и он ни о чем не может думать.
Лю Цин наконец уступил настойчивым просьбам и вместе с братьями вернулся в гостиную. Он рассказал о злодеяниях фынъянского правителя, о том, что его наставник дал ему два зелья, одно — «нагоняющее пот», другое — «разрывающее душу», и открыл братьям свой замысел.
— За успех ручаюсь, — заключил Лю Цин.
Действовать решено было втайне от Лу Фана. Братья, в свою очередь, рассказали Лю Цину о том, что собираются на поиски Бай Юй-тана, которому взбрело в голову мериться силой с Придворным Котом, и предложили Лю Цину пойти вместе с ними.
— Брат Лю пришел очень кстати, — заявил Хань Чжан. — Сразу два дела сделаем: и Бай Юй-тана разыщем, и брату Лю поможем!
На следующий день Лу Фан устроил братьям проводы, сделал напутствие на дорогу и проводил их за ворота усадьбы.
А пока братья странствуют, расскажем о смотрителе Го Ане, который жил в дворцовом саду в павильоне у горки Долголетия. Он доводился племянником казненному Го Хуаю и ненавидел Чэнь Линя, считая его виновником гибели дяди.
И вот как-то вечером, когда Го Ань сидел погруженный в раздумья, евнух Хэ Чан-си принес ему чай. Го Ань взял чашку и стал неторопливо пить, пристально глядя на евнуха.
Юноша давно пользовался его расположением. Заметив, что господин хмурится, Хэ Чан-си спросил:
— Что с вами? Позавчера чай был заварен на чистейшей дождевой воде, а вы проглотили его, будто отраву. Нынче я попросил дворцового распорядителя Чэнь Линя, чтобы мне принесли кувшин воды из Драконьего источника, а вы опять хмуритесь! Неужели и этот чай вам не по вкусу?
— Чай хороший, — произнес Го Ань. — Только прошу тебя, не ходи больше к дворцовому распорядителю. Там много дурных людей, они тебя погубят!
— Откуда мне это было знать? Спасибо, что предостерегли! У главного распорядителя действительно большая власть, и нам с ним нечего тягаться. А вот выведывать потихоньку, что он замышляет, это можно…
Слова евнуха пришлись Го Аню по душе, и. он спросил:
— Согласен ты ходить туда и подслушивать, про что они говорят?
— А я давно уже подслушиваю да подсматриваю, — признался Хэ Чан-си. — Вчера, к примеру, пошел я за водой для чая и вижу — слуги собрались вокруг ящика с жэньшэнем и говорят, будто государь подарил его главному распорядителю. Лекарь прописал распорядителю жэньшэнь и какое-то лекарство. От него, говорят, всякая болезнь проходит и годы жизни прибавляются.
— Ему бы их убавить надо, а не прибавлять! — с досадой произнес Го Ань.
Если хотите знать, как задумал Го Ань погубить Чэнь Линя, прочтите следующую главу.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Бай Юй-тан пишет стихи па степе кумирни и раскрывает козни Го Аня. Бао-гун получает высочайшее повеление. Чжао Ху переодевается нищим
Надобно вам сказать, что юный евнух подивился ненависти Го Аня к придворному распорядителю.
— Ты еще молод и не знаешь заповеди мудреца, — сказал ему Го Ань, — месть за родителей — высший сыновний долг. Чэнь Линь погубил моего дядю, который был для меня все равно что отец, и если я не отомщу, надо мной станут смеяться. Давно уже хотел я расправиться с моим врагом, и вот сейчас наконец представился случай. Если поможешь мне, сделаю тебя своим приемным сыном. Хэ Чан-си опустился на колени:
— С радостью назову вас своим отцом!
— Го Ань поднял молодого евнуха.
— Отныне можешь положиться на мою защиту.
— Приказывайте, господин! Я все сделаю!
— Мне известен способ приготовления медленно действующего яда. Если принять после него жэньшэнь, через семь дней наступит смерть. Я приглашу Чэнь Линя выпить, подбавлю в вино яду, и через семь дней мой враг умрет.
— А мне что прикажете делать? — спросил Хэ Чан-си.
— Будешь разливать вино, когда придет Чэнь Линь. Принеси-ка мне заморский серебряный чайник из верхней комнаты.
Хэ Чан-си принес чайник, который вроде бы ничем не отличался от обычного, но имел такое устройство, что из него можно было наливать две разных жидкости. Го Ань объяснил евнуху, как пользоваться чайником, и сказал: завтра как раз пятнадцатое число и можно пригласить Чэнь Линя полюбоваться луной.[45]
Хэ Чан-си взял написанное Го Анем приглашение и побежал к придворному распорядителю. Но когда он пробегал мимо пруда, из-под ивы на дорожку выскочил человек с мечом в руке.
— Стой! — услышал евнух грозный шепот.
Хэ Чан-си съежился от страха.
— Я тебя свяжу и положу под ивой. Если тебя заберут в судебную палату или ямынь, смотри рассказывай правду. Вздумаешь врать — не сносить тебе головы!
Хэ Чан-си пообещал все в точности исполнить. Человек связал евнуха, заткнул ему рот и положил на камень возле пруда. Затем, держа наготове меч, отправился к дому Го Аня.
Увидев перед собой незнакомца, Го Ань хотел закричать «караул», но не успел: голова его покатилась по полу.
Прибежавшие на шум стражники переполошились, увидев обезглавленный труп, — убийство во дворце — не шутка! Доложили о происшествии главному евнуху, тот сообщил придворному распорядителю, и Чэнь Линь тотчас снарядил людей на розыски убийцы. На берегу пруда нашли связанного Хэ Чан-си, освободили его от веревок и стали спрашивать, что приключилось. Но евнух твердил лишь одно:
— Я скажу правду только в судебной палате или в кайфынском ямыне. Иначе мне не сносить головы.
Утром, перед самым началом приема, Чэнь Линь прошел в покои Сына Неба, пожелал ему доброго здравия и доложил, что ночью управляющего Го Аня нашли убитым, а евнуха Хэ Чан-си — связанным.
— Неужели в наш сад посмел забраться злодей? — удивился Жэнь-цзун. — Должно быть, он смелый! Велите Бао-гуну допросить евнуха.
Чэнь Линь уже хотел удалиться, но Сын Неба его остановил.
— Нынче день полнолуния, и мы хотели бы воскурить благовония в кумирне Преданных и доблестных. Просим, чтобы вы нас сопровождали.
Чэнь Линь поклонился и вышел.
Сын Неба прибыл в кумирню в коляске, поднялся на алтарь, помолился и воскурил благовония. Затем взгляд его обратился к золотой статуе божества, и тут он заметил написанные на белой стене иероглифы, тушь еще не просохла.
Преданный и доблестный охраняет государя,
И жаль будет, если он погибнет под палками!
Но память о нем все равно не померкнет,
Ему будут вечно воскуривать свечи.
— Кто бы это мог сочинить? — спросил государь.
— Не могу знать, — ответил Чэнь Линь.
— Теперь нам все ясно! — воскликнул вдруг государь. — Это сделал человек необычайно смелый и ловкий. Взгляните, в каком месте стихи написаны! Он же убил и Го Аня. Пригласите первого министра!
Бао-гун явился, осмотрел кумирню, но ничего подозрительного не обнаружил и проводил государя во дворец. Затем вернулся в ямынь и стал допрашивать Хэ Чан-си. Евнух рассказал, как Го Ань задумал погубить Чэнь Линя, а под конец описал внешность человека, который напал на него у пруда. Гунсунь Цэ и Чжань Чжао в один голос заявили, что это был не кто иной, как Бай Юй-тан.
На следующий день, когда Бао-гун доложил государю о результатах допроса. Сын Неба заметил:
— Этот человек хотя и проявил дерзость, но заслуживает снисхождения, потому что защищает справедливость, Непременно найдите era, мы хотим на него взглянуть.
Бао-гун возвратился, в ямынь и объявил своим подопечным волю государя. А кому не хочется прославить свое имя и совершить подвиг? Чжао Ху вспомнил, как уже однажды вел расследование, переоделся нищим и вышел из ямыня через боковые ворота. Но его, разумеется, тотчас опознали, собрались любопытные.