Храбрец поднялся в главный зал, но едва успел поклониться статуям святых, как в зал вошел монах лет тридцати и приветствовал Оуян Чуня.
— Где сейчас настоятель? — спросил Храбрец.
— У себя в келье. Он вам нужен?
Монах проводил Храбреца в зал, и вскоре туда вошел настоятель — старик лет семидесяти, с лицом юноши, добрый и крепкий. Звали его Цзин-сю. Оуян Чунь очень понравился настоятелю, и тот пригласил его провести несколько дней в храме.
И вот как-то утром в храм явился студент-конфуцианец, худой, в истрепанной одежде. Он низко поклонился и смиренно произнес:
— Я беден, жить мне не на что, не примете ли несколько парных надписей,[54] я сам их написал.
Настоятель развернул свитки и не сдержал восхищенного возгласа.
Если вам интересно знать, что он сказал, прочтите следующую главу.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Ду Юн нанимается в учителя. Би-чань пытается его соблазнить. Цинь Чан обрекает на смерть распутную наложницу
Итак, взглянув на надписи, настоятель воскликнул:
— Великолепно! Почерк отменный!
Когда юношу увели во внутренние комнаты, чтобы дать ему умыться и поесть, Оуян Чунь заметил:
— Мне кажется, это человек честный и по-настоящему ученый.
— Воистину так! — согласился Цзин-сю. — Пройдет немного времени, и он получит высокую должность.
Не успели они окончить партию в шахматы, как пришел новый посетитель Цинь Чан, владелец усадьбы Циньцзя-чжуан.
— Что привело вас, господин, в наш храм? Вы чем-то взволнованы!
— Вы угадали. Вот уже несколько дней меня терзает беспокойство, и я хочу, чтобы вы мне погадали.
— Что ж, это нетрудно. Назовите иероглиф, а я его растолкую. Отвечу верно — не радуйтесь, скажу неверно — не гневайтесь.
— Совершенный человек постоянно опасается беды и никогда не спрашивает о счастье, — проговорил Цинь Чан. — Вы произнесли слово «нетрудно» — «жуньи», погадайте же мне на иероглиф «жун».
Цзин-сю записал иероглиф, подумал и сказал:
— Сам по себе иероглиф не представляет ничего особенного, но начертание его выразительно. Основной смысл: «содержать» может быть истолкован так: «Кто содержит Добродетель — станет великим», «кто не поддастся обману — обретет покой». Так что если вы будете действовать открыто, вас не обманут. Почему я об этом говорю? А потому, что иероглиф имеет еще и неблагоприятный смысл.
Цинь Чан поблагодарил за наставление и вдруг случайно развернул лежавший на столе свиток.
— Прекрасно! Это вы, учитель, писали?
— Да разве я смог бы так? Свиток мне только что продал один конфуцианец, — отвечал Цзин-сю.
— Где же он? — нетерпеливо спросил Цинь Чан.
— Наверное, на кухне. Он просил ему помочь.
— Значит, он беден? А я как раз ищу учителя для сына. Не познакомите ли меня с ним?
Цзин-сю охотно согласился и пригласил конфуцианца. Оказалось, что молодого человека зовут Ду Юн, он весьма образован, тверд характером и честен. С Цинь Чаном они быстро сговорились и вскоре отправились в его усадьбу. Как только они туда пришли, хозяин позвал своего одиннадцатилетнего сына Го-би и познакомил его с молодым человеком.
Надобно вам сказать, что жене Цинь Чана, урожденной госпоже Чжэн, было лет тридцать. В доме жила также наложница Би-чань и множество служанок. Жене прислуживала старшая служанка по имени Цай-фын, наложнице — младшая, по имени Цай-ся.
Кроме служанок были еще слуги Цзинь-бао, Цзинь-пай, Цзинь-лу и Цзинь-си и семидесятилетняя кормилица — старуха Бай.
Как человек почитающий ученых, Цинь Чан считал своим долгом всячески ублажать учителя и прежде всего хорошо кормить. И вот однажды, когда Цинь Чан отправился собирать долги, наложница Би-чань, давно мечтавшая взглянуть на учителя, последовала за слугой, который нес ему пищу, и заглянула в окно. Не будь юноша так хорош, все обошлось бы благополучно, но красота его возбудила в женщине страсть.
Она дождалась, пока хозяин вместе с сыном уехали из дому навестить родных, приготовила разные кушанья и велела служанке отнести учителю.
— Что делает господин? — спросила Би-чань, когда служанка вернулась.
— Господин читает.
— Он что-нибудь тебе сказал?
— Сказал, что пищу ему обычно приносит мальчик-слуга, и был недоволен моим приходом.
Би-чань подкралась к кабинету, проделала в оконной бумаге дырку и заглянула внутрь. Увидев, что кушанье стоит нетронутое, она кашлянула. Учитель поднял голову и заметил, что у окна кто-то есть. Это оказалась молодая женщина.
— Кто вы? — строго спросил молодой человек.
— Угадайте! — откликнулась женщина.
— Уходите! Женщинам здесь не место!
— Вы, значит, не догадались, кто я? Я — пониже госпожи и повыше служанки. Не обижайте меня, примите мой скромный подарок.
— Если не уйдете, я подниму шум, — крикнул в негодовании учитель.
Тень за окном исчезла. Би-чань услышала, что вернулся господин, и поспешила к себе.
Когда Цинь Чан пришел в кабинет, от него не укрылось, что учитель чем-то рассержен. Потом он заметил небольшой короб с закусками и вином и валявшееся на полу колечко. Подобрав его так, чтобы не заметил учитель, хозяин вышел и побежал в спальню жены.
— Хорошенькими делами ты здесь занимаешься, — обрушился он на нее. — Зачем ходила в кабинет к учителю?
— Когда это я туда ходила?
— Вот доказательство! — Хозяин показал кольцо.
— Таких колечек у меня было два, — ответила жена. — Одно я отдала Би-чань.
Цинь Чан послал за наложницей. Вскоре она вернулась вместе со служанкой, которая вся была в слезах.
— Цай-фын украла у меня кольцо и подбросила его учителю! — кричала Би-чань.
— Как я могла украсть, когда я к тебе в комнату не захожу? Это ты бегала к учителю, а теперь на меня клевещешь!
Так ничего Цинь Чан и не добился.
Тем временем госпожа с кормилицей придумали, как узнать правду, и сообщили свой план Цинь Чану.
И вот, только завечерело, Цинь Чан с кормилицей направились в кабинет. Там еще горела лампа, но Ду Юн уже лег спать. Кормилица постучалась:
— Учитель, вы не спите?
— Сплю. Что вам угодно?
— Я служанка младшей госпожи. Она велела передать, что хочет потолковать с вами о чем-то.
— Так вот кто чуть не целый день стоит здесь под окном! — вскричал Ду Юн. — А я ломаю себе голову, кто это повыше служанки, пониже госпожи. Передай своей хозяйке, что я откажусь от должности, если она и впредь будет мне докучать.
Цинь Чан с кормилицей вернулись в спальню.
— Теперь мне все ясно, — сказал Цинь Чан. — Прикончить рту распутницу — и дело с концом.
— Убийство противно закону неба, — возразила кормилица.
— Что же делать?
— Запереть ее в пустом доме в саду и уморить голодом.
Если вам интересно знать, что приключилось с Би-чань дальше, прочтите следующую главу.
ГЛАВА СЕМИДЕСЯТАЯ
Цинь Чан признает себя виновным в убийстве служанки. Цзинь Ви-чжэн находит настоящего убийцу
Надобно вам сказать, что Би-чань давно уже питала склонность к слуге Цзинь-бао, и сейчас, когда ее заперли в пустом доме, они сговорились, что Цзинь-бао ночью убьет хозяина, затем пустит слух, будто его из ревности убила жена, они пожалуются в суд, хозяйку казнят, а имущество перейдет к ним.
Цинь Чан между тем, чувствуя себя перед женой виноватым в том, что возвел на нее напраслину, пришел вечером извиниться. Служанка Цай-фын, не желая мешать супругам, выскользнула за дверь, пошла в комнату хозяйки и легла на ее постель. В это время пришел Цзинь-бао и, уверенный в том, что на постели лежит хозяин, полоснул его ножом по шее.
Радуясь, что план его удался, злодей вернулся к себе, снял забрызганную кровью одежду и не успел еще переодеться, как услышал, что его зовет хозяин. Тут Цзинь-бао понял, что убил кого-то другого, и в страхе поспешил на зов.
А хозяин позвал слугу для того, чтобы сообщить ему об убийстве Цай-фын.
Пришла на место — происшествия и жена Цинь Чана, узнала, как обстоит дело, и сказала:
— Раз уж так случилось, надо позвать мать Цай-фын, дать ей побольше денег, чтобы не поднимала шума, а девушку похоронить как подобает.
Цзинь-бао, которого послали за матерью Цай-фын, решил воспользоваться случаем, наговорил старухе, будто хозяин хотел поразвлечься с ее дочерью, та сопротивлялась, и он в припадке ярости ее убил. При ртом он посоветовал старухе обратиться в суд.
Начальник уезда Цзинь Би-чжэн учинил расследование и распорядился отправить Цинь Чана в ямынь на допрос.
Первым делом начальник допросил мать убитой, а затем велел привести Цинь Чана и спросил, за что он убил девушку.
— Хотел с ней поразвлечься, а она сопротивлялась, — не раздумывая, ответил Цинь Чан.
Чересчур быстрое признание навело начальника на подозрение и он спросил:
— Куда же ты девал нож, которым убил девушку?
— Не помню. Бросил куда-то.
Подозрения начальника усилились.
Пока шел суд, Цинь Чан решил во всем довериться Ду Юну — человеку честному и прямому, поскольку никого из родных в доме не было, а на слуг положиться было нельзя. Он написал учителю письмо, просил принять на себя дела и заботы вне дома, а дела внутри дома оставил жене.
Но вот однажды в усадьбу явился монах Цзин-сю. Навстречу ему вышел Цзинь-бао.
— Господин дома? — осведомился монах. — Как поживает учитель Ду Юн?
— Лучше не вспоминайте этого подлеца! — с напускным возмущением ответил Цзинь-бао. — Подумать только — вздумал соблазнить мою госпожу! Господин об этом узнал и разгневался. Тогда учитель сговорился с госпожой, они убили служанку Цай-фын, а вину решили свалить на господина.
Возвратившись в храм, Цзин-сю сказал Храбрецу с Севера:
— Бывают же в мире люди с обликом праведника и с нутром зверя!
— Вы это о ком? — не без удивления спросил Храбрец с Севера.