Бао-гун приказал первым ввести даоса. Тот поднялся в зал, встал на колени и доложил:
– Имя мое – Е Ку-сю. Я из родового храма чиновника Грозного.
И даос рассказал, как чиновник привез в храм гроб, сказав, что умерла мать управляющего, и велел ее похоронить, но день оказался неподходящим, и гроб на время поставили во внутреннем дворе храма.
– Ах ты, пес! – закричал Бао-гун. – С чего ты взял, что день оказался неподходящим?
– Не гневайтесь, господин, пощадите! – взмолился даос. – Я все расскажу!
Даос признался, что хотел поживиться украшениями покойницы, а она выскочила из гроба и давай его молотить. Тут со стены спрыгнул какой-то молодец, связал его и привел в ямынь.
Вызвали женщину, но она заявила, что ее имя Цюй Шэнь, рассказала, как ездила за товаром на пристань, как ее ограбили и убили Ли Бао с женой.
Бай Сюн признал в женщине свою сестру Юй-лянь. Женщина же признала в Цюй Ляне своего брата Цюй Шэня.
Все это подтвердило догадки Бао-гуна, и он велел привести Ли Бао, в котором сразу же признал своего бывшего слугу. Ли Бао во всем признался, после чего Бао-гун велел привести его жену, а также доставить награбленное серебро.
В это время служитель доложил, что доставлен Гэ Шоу, управляющий чиновника Грозного.
Бао-гун распорядился ввести арестованного и спросил:
– Кто лежал в гробу, который твой господин отправил в свой родовой храм?
– Моя матушка, – бледнея, нерешительно ответил управляющий.
– Сколько лет ты служишь своему господину?
– Тридцать шесть нынче сравнялось.
– А сколько лет твоей матери?
– Не помню… – промямлил управляющий.
– Врешь! – крикнул Бао-гун. – А если не помнишь, значит, ты непутевый сын! Сорок палок ему!
Пришлось управляющему рассказать правду.
Как выяснилось из его показаний, в гробу лежала та самая женщина, которую чиновник привез с охоты. Мужа ее забили до смерти палками, когда он пришел за женой, и отнесли в горы, чтобы там бросить. А женщина, не стерпев позора, повесилась…
Бао-гун распорядился на следующее же утро доставить в суд чиновника Грозного, а сам удалился к себе и стал думать, как переселить души, чтобы каждая заняла свое место.
Заметив, как озадачен его господин, Бао Син опустился на колени и сказал:
– Придется вам отправиться в Чертоги Мрака и Света.
– А где же эти чертоги?
– В подземном царстве.
– Тьфу, пес! – рассердился Бао-гун. – Чушь какую-то несешь!
Если хотите знать, как рассудил Бао-гун это дело, прочтите следующую главу.
Глава 27
Бао-гун засыпает на «изголовье бессмертного» и узнает, что души можно переселять с помощью старинного зеркала. «Первый из сильнейших» исцеляется от безумия, благородный Чжань Чжао приносит жертвы на могилах предков
Итак, Бао-гун рассердился на слугу за то, что он упомянул о подземном царстве, но Бао Син сказал, что сам там побывал, когда тайком лег спать на «изголовье бессмертного», чем прогневал духов: они обвинили Бао Сина в том, что он выдает себя за Повелителя звезды.
Бао-гун сразу насторожился, услыхав про Повелителя звезды. Ведь именно так называли его, когда он разбирал дело с черным тазом.
– Где изголовье? – спросил Бао-гун.
– Припрятано.
Слуга вышел и вскоре вернулся с изголовьем, с виду напоминавшим кусок гнилого дерева. Оно было сплошь покрыто древними письменами, кое-где уже стертыми и едва различимыми…
В эту ночь Бао-гун долго не мог уснуть, потом отвернулся к стене, коснулся изголовья и вдруг увидел, что стоит на высоком крыльце. Две служанки подвели черного коня под черным седлом.
– Пожалуйте, Повелитель звезды!
Бао-гун сел в седло, и конь понес его с быстротой ветра. Впереди появился город.
Конь проскочил через запертые ворота и остановился у красного крыльца. Из дома вышли два чиновника: один в красном одеянии, другой – в черном.
– Просим Повелителя звезды в зал!
Бао-гун спешился, взошел на крыльцо и увидел над входом надпись: «Чертоги Мрака и Света». Не успел Бао-гун занять судейское место, как чиновник в красном подал книгу судебных дел. Бао-гун раскрыл ее и прочел несколько написанных грубым почерком фраз:
«Вместо времени „чоу“ и „инь“ высокий начальник воспользовался временем „мао“ и „чэнь“[36] и совершил великую ошибку, а посему души заблудились и не нашли своих тел. Исправить дело поможет древнее зеркало, найденное в колодце. В положенное время пусть кровь из ранки на среднем пальце упадет на зеркало, и засияет свет».
Бао-гун вознамерился было обратиться за разъяснениями к чиновнику, но тут проснулся. В спальню вошел Бао Син со светильником.
– Сколько сейчас времени? – спросил Бао-гун.
– Третья стража[37].
– Принеси чаю.
В это время вошел Ли Цай и доложил:
– Господин Гунсунь Цэ просит его принять.
Гунсунь Цэ вошел, приветствовал Бао-гуна и доложил:
– Мне все же удалось исцелить Фань Чжун-юя!
– Вы настоящий чародей, учитель! – обрадовался Бао-гун.
Как только Гунсунь Цэ удалился, Бао-гун велел слуге принести старинное зеркало, вышел в зал и распорядился привести Цюй Шэня и Бай Юй-лянь.
Повесив зеркало на стену, Бао-гун приказал обоим прокусить средний палец, капнуть кровью на зеркало, а затем посмотреться в него.
Кровь закипела на гладкой поверхности, из нее брызнули золотистые лучи, мужчина и женщина поглядели в зеркало и приняли свой настоящий облик.
На следующее утро Бао-гуну доложили:
– Господин, по вашему приказанию доставлен чиновник Гэ Дэн-юнь.
Чиновник вел себя на допросе нагло, надеясь, что высокий сан спасет его от наказания.
Однако и он, и Ли Бао были обезглавлены.
Даоса, грабившего покойников, отдали в солдаты; Цюй Шэню и Цюй Ляну вернули деньги; черного осла, который спас хозяина, поставили на казенное довольствие.
Фань Чжун-юй с женой поблагодарили Бао-гуна и вместе с Бай Сюном отправились в деревню Бабаоцунь. Благородный Чжань Чжао, получив высочайшее дозволение, выехал из города, чтобы посетить родные края, и в одежде военного студента направился прямиком в Чанчжоу. Там переоделся и в чиновничьем одеянии пошел на могилы предков поклониться и совершить жертвоприношение.
А на следующее утро Храбрец оседлал коня и уехал в Ханчжоу к одному своему другу, который предлагал ему породниться.
Если хотите узнать, что случилось с Храбрецом в пути, прочтите следующую главу.
Глава 28
В беседке над озером добрый рыбак оказывает помощь ближнему. В деревенской чайной благородный воин встречается с достойным человеком
До Ханчжоу Храбрец добрался благополучно, оставил коня и слугу в селении Пяти Ив, а сам отправился любоваться красотами природы. У моста возле беседки он заметил старика, который, обмотав голову рубашкой, бросился в воду.
– Ох, беда! – воскликнул Чжань Чжао. – Сейчас он утонет!
Но Храбрец не умел плавать, и ему ничего не оставалось, как бегать по берегу, кричать и размахивать руками. Вдруг к тому месту, где случилось несчастье, подплыла рыбачья лодочка. Молодой рыбак нырнул в воду, вытащил старика и поплыл с ним к берегу.
Понемногу старик пришел в себя и стал рассказывать:
– Зовут меня Чжоу Цзэн. Три года назад около моей лавки упал человек. Я пожалел его, велел перенести в дом, а потом узнал, что он сирота, и оставил у себя жить. Звали его Чжэн Синь. Малый знал счет и грамоту и помогал мне в торговле. Потом я выдал за него свою дочь, но дочь умерла, и он женился вторично на девушке из семьи Ван. Тут и начались мои беды. Как-то он попросил переписать на него лавку, а то в случае моей смерти его не признали бы наследником. Переписал я. А он после этого снял вывеску «Лавка семьи Чжоу» и вместо нее повесил другую – «Лавка семьи Чжэн». И стали они с женой надо мной измываться. Я подал жалобу, но Чжэн Синь подкупил кого надо, дали мне тридцать палок и выгнали со двора. Как же мне теперь жить на свете?
– А вы назло зятю откройте другую лавку!
Старик вытаращил глаза.
– Какую там лавку, когда у меня есть нечего?
– Не тревожьтесь, денег я вам дам, сколько надо!
С этими словами рыбак вытащил из-за пояса слиток серебра и протянул старику.
– Вот вам, почтенный, на еду и одежду. А пока переоденьтесь-ка в мой халат, а то вы насквозь промокли.
Отдав старику халат, рыбак сел в лодку и отчалил, а Чжань Чжао отправился в Чжунтяньчжу на постоялый двор, разузнал, где находится лавка Чжэн Синя, и пошел прогуляться. Еще издали он увидел высокую башню с развевающимся над ней флагом, на котором было написано: «Лавка-чайная»[38]. Над входом была прибита доска: «Обитель процветания. Собственность семьи Чжэн».
Чжань Чжао вошел в лавку и увидел за стойкой человека с худощавым лицом в головной повязке и пестром халате.
– Пожалуйте, господин! – обратился он к Чжань Чжао. – Что прикажете подать?
Чжань Чжао поднялся наверх, где было пять комнат, довольно просторных, выбрал место и сел. Слуга накрыл на стол и спросил:
– Что будете пить, господин, чай, вино?
– Чай.
Чжань Чжао взял у слуги дощечку с перечисленными сортами чая и поинтересовался, как его зовут.
– Хуай меня зовут, – отвечал тот.
– А твоего хозяина?
– Хозяин прозывается Чжэн. Разве вы не заметили его фамилию на вывеске?
– Откуда же он взялся, этот Чжэн? Я слышал, что чайная принадлежит семье Чжоу.
– Это раньше было, а потом Чжоу передал ее Чжэну.
– Где живет твой хозяин? – продолжал расспрашивать Чжань Чжао.
– В доме позади башни.
– Вдвоем с женой или там еще кто-нибудь есть?
– Есть еще служанка.
– Это за стойкой хозяин сидел?
– Он самый.
– Я заметил на щеках его румянец, верный признак будущего богатства[39]