Затычка забежал сначала к Шустрику, потом к Полосатику, и, ничего им не объясняя, решительно вытянул их на улицу.
– К Забияке! – одним словом сказал он.
– Ты хоть толком объясни, – попросил Полосатик.
– Можно не сейчас! – умоляюще попросил Затычка. – Я уверен, я почти уверен, я голову готов на отсечение дать! Но все-таки лучше сначала проверить…
Они втроем быстро добежали до Забияки.
– Забияка, ты нам очень нужен! – попросил Затычка. – Пойдем с нами, пожалуйста! Это немного времени займет.
– Вы такие загадочные, – заметил, одеваясь, Забияка, – что я боюсь даже спрашивать, зачем я вам нужен. А куда мы идем?
– Сейчас – к Учителю Лабео! – отрывисто сказал Затычка.
Шумной компанией они добрались Спокойной Улицы, но ни данюшки, ни Забияка по-прежнему не могли понять, куда и зачем их ведет Затычка.
– Что случилось? – услышав их топот, встревожено выглянул из-за своей двери Учитель Лабео.
– Ничего страшного, – успокоил его Полосатик. – Просто Затычка с ума сошел.
– Утром он был еще нормальным, – заметил Учитель Лабео.
– Присоединяйтесь, пожалуйста, к нам, – попросил Затычка. – На минутку!
Учитель Лабео вышел на лестничную площадку.
Все столпились вокруг Затычки и смотрели на него, ожидая дальнейших действий.
Затычка глубоко вздохнул, словно набираясь смелости перед тем, как прыгнуть с моста в холодную воду, и решительно шагнул к чердачной лестнице.
Данюшки, Забияка и Учитель Лабео пошли за ним.
Очутившись на чердаке, который они убрали до неузнаваемого состояния, Затычка огляделся, что-то прикинул и легко запрыгнул на крышку старого сундука, где когда-то лежало «Краткое пособие по стихосложению».
Встав на сундук во весь рост, он дотянулся рукой до широкой поперечной балки, той самой на которой ела бабушкину котлету сова, затаив дыхание, пошарил там и осторожно снял с нее длинный, узкий сверток.
Спрыгнув на пол, он положил сверток на сундук и стал разворачивать туго запеленутый кусок парусины.
Остальные зачарованно смотрели на его пальцы.
Наконец парусина размоталась и все увидели две шпаги и золотую цепь. Одна шпага напоминала королеву, всю украшенную драгоценностями. Вторая рядом с ней была скромной и невзрачной.
Вот ее-то Затычка и взял в руки, не обращая внимания ни на цепь, ни на нарядную шпагу.
С сияющим лицом он повернулся к друзьям и счастливо сказал:
– А мы, все-таки, нашли Игрунью! Держи, Забияка!
Забияка осторожно принял шпагу и высвободил клинок из ножен.
– Да, это она, Игрунья! – не менее счастливо отозвался он.
В этот момент чердачная лестница жалобно взвизгнула под чьими-то тяжелыми шагами и низкий голос решительно сказал:
– Всем стоять!
На чердак, боком протиснувшись в дверной проем, ворвалась тетушка Гирошима, держа в руках устрашающий трехстрельный арбалет.
– Ложись! – завопил Затычка, узрев направленные в свою сторону стальные язычки стрел и укрылся за сундуком.
Все остальные тут же последовали его примеру, попрятавшись кто куда.
– Тьфу ты! – в сердцах сплюнула тетушка Гирошима. – Опять те же!
– А Вы кого ожидали увидеть, дорогая тетушка Гирошима? – робко спросил Забияка, выглядывая из-за старого комода.
– А я слышу, опять над головой бухают! Ну сколько же можно! Думаю, или снова приведения обосновались, или из грабительской шайки кто-нибудь! Надоело мне все это хуже горькой редьки! Кончилось мое терпение, сейчас, думаю, разберусь с теми, кому наш чердак покоя не дает! Взяла арбалет и сюда! И совершенно напрасно, как выясняется! – тетушка Гирошима разочарованно махнула арбалетом.
Все опять присели.
– Тетушка Гирошима, давайте меняться – осторожно предложил Забияка. – Вы мне дадите арбалет подержать, а я вам шпагу насовсем подарю. Красивую, с камнями!
– А на кой мне твоя шпага? – удивилась тетушка Гирошима.
– Это тоже грозное оружие, – объяснил Забияка. – Пригодится обязательно!
– Мясо на огне жарить, – добавил из-за корзины Полосатик. – Или окорок салом и чесноком шпиговать – тоже хорошо.
Общими усилиями удалось убедить тетушку Гирошиму в незаменимости шпаги для домашнего хозяйства.
Она положила арбалет на сундук и все с облегчением выбрались из укрытий.
Тетушка Гирошима недоверчиво осмотрела шпагу Северного Ветра, поколупала ногтем драгоценные камни на ее рукояти и ножнах, и сказала:
– Ладно, пусть остается. Может, и правда, когда сгодится.
– Вот и замечательно! – быстро разрядил арбалет Забияка. – Ого! Да он у Вас боевой, надо же, какая пружина мощная!
– Игрушечных не держим! – обиделась за свой арбалет тетушка Гирошима.
– А вдруг бы случайно крючок спустили и попали бы в кого-нибудь, не разобравшись? – спросил Затычка, трогая пальцем острие стрелы.
– Велика важность! – небрежно отмахнулась тетушка Гирошима. – Я бы попала, я бы и вылечила!
– Ну разве что так… – сказал, отряхиваясь, Учитель Лабео. – Поздравьте, тетушка Гирошима, моих мальчиков. Они все-таки нашли Игрунью!
– Ой! – обрадовалась тетушка Гирошима. – Значит, больше мы не будем ходит по уши в малолетних сыщиках?
– Нет.
– И на чердак ломиться не станут?
– Нет.
– И перед домом на четвереньках никто не будет ползать?
– Нет.
– И улица опять станет Спокойной?
– Да!
– Какое счастье! – от всей души воскликнула тетушка Гирошима. – Поздравляю Вас, Учитель Лабео!
Юлия ГаланинаПриключения поварёнка Бубликакнига шестая
Пояснилка
Карта Акватики очень простая: справа налево течет река, сверху горы и снизу горы, а у левого края карты, – море. Река называется Мерон, а море – Западное.
И недалеко от впадения Мерона в Западное море стоит славный город Акватика, жители которого верят, что произошли от рыб, и поклоняются Великому Торакатуму – богу-сому.
Акватика – город-королевство, управляется она королём, король живет в замке.
А поскольку для акватиканцев их Акватика – лучшее, единственное в своём роде место на земле, они пишут так: Город управляется Королем. Король живет в Замке.
Королевский Замок расположен в сердце Акватики: Цитадели.
А вот что является сердцем самой Цитадели, – тут мнения расходятся. Ведь помимо замка там есть и Гарнизон, и Ристалищное Поле, и подвалы с казной, и архив Города, и еще много-много чего.
Например, Замковая Кухня… Кто посмеет сказать, что она не важна?
Глава перваяНа кухне
“Хорошо тому, кто родился Гонцом, Оружейником или Меченосцем… – мрачно думал Бублик, стоя с ножом в руке. – Если твой отец Меченосец и дед был Меченосцем и прадед, то ты, конечно, можешь стать Вышивателем Знамён, если захочешь, но зачем быть кем-то ещё, когда можно стать Меченосцем?…
А если отец повар, и дед повар, и прадед, и прапрадед… И мама, и бабушка, и прабабушка, и прапрабабушка… И дяди, и тёти и все, буквально все родственники – повара и поварихи…”
– Тот начинает свой путь с поварёнка, – вздохнув, вслух сказал он.
Но из-за гомона, стоящего на Замковой Кухне, его никто не услышал.
Шкворчали толстодонные чугунные сковороды, бурлили пузатые, похожие на бочки, кастрюли, глухо стучали ножами повара, разделывающие мясо, птицу и рыбу.
Бублик ещё раз вздохнул и понес нарезанный репчатый лук (целую гору лука в глубокой миске) Главному Повару, который, словно полководец битвой, командовал приготовлением жаркого.
Обычно Бублик смотрел на жизнь веселее, но когда режешь лук, трудно не прийти в плаксивое настроение. Да и не только в луке было дело…
В последнее время Бублику на Замковой Кухне приходилось несладко. А временами – так и вовсе горько. Примерно, как сейчас.
К своему удивлению миску с луком до Главного Повара Бублик донёс благополучно.
Главный Повар одобрительно нахмурился, (посторонний человек подумал бы, что он страшно разозлился) и белые кусочки лавиной посыпались в глубокую сковороду с кипящим золотисто-зелёным маслом, где они сразу покрылись пузырьками, зашипели и запротестовали, превращаясь из белых сначала в прозрачные, а потом в золотые квадратики.
Бублик понёс обратно опустевшую миску.
Он шагал по длинному проходу между двумя рядами разделочных столов, за которыми повара и поварята резали, лепили, смешивали, размешивали и делали ещё тысячу с лишним дел, превращая продукты в еду.
Бублик старался идти прямо и независимо, держа голову высоко поднятой. Поэтому не заметил, как из-под одного стола высунулась длинная ручка поварёшки, загнутая на конце. Высокий черноволосый поварёнок, действуя ручкой, как крюком, поймал Бублика за ногу и резко дёрнул.
Поддетый за щиколотку Бублик упал плашмя, металлическая миска с грохотом заскакала по каменному полу Замковой Кухни, перекрывая своим шумом даже гомон, царящий вокруг.
Высокий поваренок радостно усмехнулся, вернул поварёшку на место и принялся деятельно чистить яблоки для пирога, словно он и не отрывался от этого занятия.
Бублик в кровь разбил коленку о каменный пол и сильно прикусил язык. Он с трудом встал и, хромая, догнал миску.
Все кругом смеялись. Никому и в голову не пришло, что Бублика даже тошнит от боли. И все были уверены, что он растянулся на полу из-за собственной неуклюжести.
Бублик добрался до своего места и опустился на трехногий деревянный табурет. Колено отчаянно ныло, язык во рту неудержимо увеличивался, как увеличивается тесто в кипящем масле, раздуваясь из тонких лепестков в пухлые подушки. Казалось, язык не просто распухает, но и раскаляется.
Вчера, когда поварята сдавали еженедельный летний экзамен, компот Бублика оказался солёным, а суп – отвратительно сладким. Главный Повар, лично принимавший супы и компоты, ничего не сказал, лишь пошевелил бровями и поставил жирный минус в зачётную книжку.
Бублик знал, что в суп насыпали сахару, а компот посолили Перец и Батончик. И подножку сейчас подставил тоже Перец. И в тёмной кладовой его позавчера толкнули в ларь с мукой они же. И табурет сиропом вымазали поза-позавчера.