С прибытием быстрых экипажей дело пошло. Правда, некоторые старички заартачились, мол, негоже бравой пехоте разъезжать в боевых экипажах. Конечно на самом деле они боялись растрясти свои немощные кости, но Соломон посмотрел на телохранителей таким взглядом, что старые перечники быстро прекратив пререкается словно молодые козлики резво запрыгнули в колесницы.
Город Гаваон встретил царя с распростёртыми объятиями. Не желая терять ни минуты, Соломон направился прямёхонько к главному жертвеннику Израиля – огромному алтарю пропитанному кровью жертвенных животных. Расточительство, конечно, было безумным, но ничего не поделаешь таковы традиции гордых, слишком легкомысленно относившихся к жизни предков.
Хорошо зная с кем имеет дело, Соломон приказал сжечь пригнанный из Иерусалима жертвенный скот дотла. Уж больно лица у служителей местных храмов были плутоватые, да и комплекция, мягко говоря, далека от аскетической худобы.
Горько смотрел молодой царь на забиваемых жрецами быков, которыми можно было при желании накормить парочку Иерусалимов, но с другой стороны не кому-нибудь ведь жертвует, а самому, с позволения сказать, Яхве.
По традиции после свершения обряда сожжения смертный, принесший дары израильскому богу, должен был в полном одиночестве провести ночь в наполненном запахом жареной телятины храме. Слюнки так и текли, в животе сильно бурчало, но Соломон стойко терпел все неудобства, покорно сидя рядышком с тёплым жертвенным камнем.
Тут-то и произошло непредвиденное.
Прямо из алтаря с молодым царём заговорил странный голос объявивший себя…
– Да-да это я, ты правильно подумал… – приятно проговорил мягкий мужской баритон.
– Кто тут?!! – Соломон испуганно схватился за пояс, на котором висел в украшенных изумрудами ножнах длинный острый кинжал.
А мало ли там чего? Будучи царём и, в особенности иудейским, всегда нужно быть настороже. Ибо не все сторонники, включая самого Адония, истреблены на корню. Кое-кто остался и этот кое-кто вполне может прятаться за жертвенным алтарём с очень плохими намерениями.
На старых маразматиков телохранителей рассчитывать не приходилось. Те даже свои зубные протезы уберечь не могли, что уже говорить об «охраняемом» царе. Полоумных дедков следовало срочно кем-то заменить, но вот отец… Отец взял с него слово всегда держать старую гвардию рядышком наготове. Хотя произнося «всегда» Давид, конечно, слегка погорячился. Ну и в самом деле, сколько старые перечники собираются коптить многострадальное иудейское небо?
– Я, Яхве!!! – обиженно донеслось от алтаря.
– А я пророк Моисей! – нагло парировал Соломон, опасливо заглядывая за грубо вытесненный древний камень.
Но вопреки ожиданиям за камнем никого не оказалось.
– Все беды народа твоего, Соломон, от неверия! – укоризненно проговорил невидимый собеседник.
– Ну, допустим… – молодой царь с разочарованием спрятал нож. – Доволен ли ты, всемогущий, моим подарком?
– О да, очень доволен! – весело подтвердил голос. – Посему говори, Соломон, что бы ты хотел получить от меня, какие у тебя имеются желания? Ибо любые из них тут же исполню!
– Вот это уже совсем другой разговор, – улыбнулся Соломон поверив, наконец, что с ним ДЕЙСТВИТЕЛЬНО говорит сам Яхве.
Но дальше возникала серьёзная дилемма, а именно, что же пожелать. Ведь как ни крути, а всё у него есть. И царский трон как предел любых мирских желаний и живой острый ум и молодость. Соломон УЖЕ достиг всех мыслимых высот и тут прямо в лоб совершенно фантастическое предложение от Яхве.
Что же, в конце концов, пожелать?
Мир во всём мире?
Чушь, причём собачья.
Соломон очень живо представил себе эту ужасную картину: многочисленные страны, населённые слабоумными улыбающимися добродушными идиотами. Нет-нет мира он желать не будет, впрочем, как и войны. Хотя как следует подгадить жизнь многочисленным недругам, ой как хотелось.
– Ну, я жду… – напомнил о себе такой щедрый симпатичный бог.
Что ж приходилось и на этот раз хитрить, чтобы не выглядеть совсем уж неучтивым по отношению к высшей инстанции на всей земле.
– Яхве, я очень молод, даруй же мне разумное сердце, чтобы я мог стать справедливым судьей для народа моего!!!
Эх, как сказал, прямо сам залюбовался.
Богу определённо импонировала скромность молодого царя:
– Так как ты не просил себе ни долгой жизни, ни богатства, а просил мудрости, то я дам тебе столько мудрости, сколько не имел ни один человек на земле. Я дам тебе и то, о чём ты не просил вовсе – богатство и славу!
Вот так вот сразу с десяток зайцев одним выстрелом из лука.
Учитесь!
Когда Яхве душевно распрощался с Соломоном, царь не на шутку перепугался, ощупывая свою умную голову. Не стала ли та больше от притока и так переливающей за край мудрости?
Но, к счастью, с головой было всё в порядке. Голова казалось такой, как и прежде. Мыслей в ней водилось немного, и все они крутились вокруг такого блаженного каждодневного ничегонеделанья. Однако и от безделья рано или поздно устаёшь. Вот такая вот в жизни случается подлость. И пенять как всегда опять не на кого. Ну разве что на собственную лень…
«Как же это бог говорил со мной из алтаря? – по-прежнему находясь в храме, удивлялся Соломон, храбро борясь с докучливыми мыслями о ничегонеделании. – Ведь камень не может жить, ибо суть он мертвая материя. Да и температура там во время жертвоприношения была недавно такой, что…».
Впрочем, ведь с ним говорил сам Яхве! А что Яхве какая-то там температура?!!
Загнав себя в сей теологический тупик, Соломон будучи достаточно любознательным молодым человеком всё-таки решил изучить жертвенник подробней, благо никто ему не мешал. Камень был себе как камень, вот только непонятный тонкий хвостик тянулся к противоположной украшенной фресками стене. Хвостик оказался занятным и при ближайшем рассмотрении напоминал длинную искусно сплетённую верёвку.
Соломон ещё больше заинтересовался, решив выяснить, где именно заканчивается сия ритуальная принадлежность непонятного назначения. Принадлежность заканчивалась за небольшой шторой, исчезая в глухой стене. Между стеной и верёвкой имелась некая выпуклость, вырезанная из белой кости. Соломон наклонился и, потянув за веревку, легко выдернул выпуклость из пористого камня. Каково же было его удивление, когда он обнаружил в стене замурованную штуку, очень смахивающую на свиной пятачок с двумя симметричными дырочками.
– Гм… – задумчиво почесал макушку царь, рассматривая металлические рожки на костяном выдернутом из стены украшении.
Рожки идеально совпадали с отверстиями пятачка.
– Однако! – заинтригованно произнёс Соломон, возвращая непонятное на его законное место.
Алтарь за его спиной неожиданно загудел. Царь аж подпрыгнул на месте, когда вновь услышал такой знакомый приятный голос.
– Да-да это я, ты правильно подумал…
Позабыв всё на свете, Соломон бросился вон из храма, успев напоследок услышать:
– Я Яхве! Я Яхве! Я Яхве!..
После того памятного случая пошла среди народа иудейского молва, что молодой царь серьёзно общался в жертвенном храме с самим богом. И любознательные израильтяне всё спорили, что же такого выпросил у всемогущего Соломон и почему, ужаснувшись своей просьбе, бежал без оглядки через весь ночной Гаваон.
Глава 22Славное судбище царя Соломона
«Глухой слышал, как немой рассказывал, что слепой видел, как хромой быстро-быстро бежал».
В приподнятом настроении вернулся молодой царь в город Иерусалим, посчитав случившееся с ним в жертвенном храме, последствиями периодического недосыпания. В столице Соломон вновь совершил щедрое жертвоприношение у ковчега завета, после чего устроил пир для всех желающих с плясками, выпивкой и массой развлечений, начиная от состязания на боевых колесницах и заканчивая бегом по пересечённой местности от голодных львов-ксенофобов.
Праздник удался на славу. Все хвалили Соломона, вовсю набивая свои животы за царский счёт. На следующий день, одолеваемый приступом полезной государственной деятельности и произнеся крылатую фразу: «Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать это!», расположился царь в удобном судейском кресле у городских ворот и стал вершить суд, рассчитывая, что сие действо как следует его развеселит. Так, в конечном счете, и произошло.
Очередь выстроилась немалая. Все хотели высшей справедливости и правые и виноватые. Все желали убедиться в высочайшей мудрости молодого правителя, уделавшего всех претендентов на царский престол одной левой.
И кого тут только не было…
Ну, к примеру, двое нищих калек не поделивших деревянную ногу. Увидев колоритных бедняков, царь разразился очередной своей превратившейся в крылатую фразой: «Кто затыкает ухо своё от вопля бедного, тот и сам будет вопить, – и не будет услышан!».
Впрочем рассматривая самое первое дело Соломон особо повеселился, так как увечья побирушек не соответствовали искусно изготовленному протезу.
– Но ведь у тебя, Ибрагим, нет правого глаза, а у тебя, Авшалом, левой руки, – тихонько посмеиваясь, весело изрекал царь.
– Ну и что?!! – гневно орал одноглазый. – Это ни о чём ещё не говорит! Кто может гарантировать что завтра… да прямо завтра я не лишусь вот этой самой ноги, попав… к примеру, под колесницу. И что я буду делать без сего чудесного протеза?
– А как же я!!! – заглушая своего противника, визжал однорукий. – Ведь эту прекрасную ногу можно приделать на место моей недостающей руки. Кстати, я уже договорился с известным плотником Шимоном Шмунделем, он, кстати, тоже присутствует здесь.
Из толпы праздных зрителей тут же выступил высокий почтенного вида иудей с окладистой бородой в кожаном фартуке и очень важно кивнул.
– Но зачем тебе третья нога? – уже откровенно хохоча, поинтересовался царь Соломон.