– Говорит Абба-Аллон: мы у выхода на Хай-стрит. Пятьдесят второй, девятка? Вы где?
– Пятьдесят второй на связи: мы рядом, возьмем его. Как он выглядит?
– Плащ из синтетики, зеленая шляпа, усы.
Ростов и другом-то был неважным, а уж врагом… Полковник Петров прочувствовал это на своей шкуре: после разговора с Ростовым его разбудил посреди ночи телефонный звонок от самого Андропова, передавали, будто он побледнел как смерть. С тех пор Ростов имел все, что душа пожелает: если он чихал, пятеро агентов кидались покупать носовые платки.
– ОК, это Рут Дэвиссон; направляется… минутку… на север…
– Девятнадцатый на связи: мы можем ее снять…
– Расслабьтесь, ложная тревога. Это секретарша, сходство чисто внешнее.
Ростов забрал себе лучших «уличных художников» Петрова и большую часть автопарка. Территория вокруг израильского посольства так и кишела агентами – как кто-то выразился, «красных тут больше, чем в Кремле», но в глаза они не бросались, рассредоточившись в машинах, фургонах, мини-такси, грузовиках и даже в замаскированном автобусе городской полиции. Пеших было еще больше: кто-то прогуливался по улицам и дорожкам парка, кто-то засел в прилегающих зданиях. Один даже прочно обосновался в посольстве, выясняя на ломаном английском, как ему эмигрировать в Израиль.
Расположение израильского посольства идеально подходило для подобных экзерсисов: на окраине Кенсингтонских садов так много прелестных старинных зданий, принадлежавших дипломатическим миссиям, что в народе район прозвали Посольским.
– Девятнадцатый, вот теперь точно Рут Дэвиссон… Девятнадцатый, как слышно, прием.
– Девятнадцатый на связи.
– Вы все еще на северной стороне?
– Да. Мы знаем, как она выглядит.
Ни один из агентов не следил за самим зданием, лишь Ростов наблюдал за входной дверью в мощный цейссовский телескоп с двадцатого этажа отеля в километре от посольства. Из некоторых высотных зданий в Уэст-Энде открывался хороший вид на Посольскую улицу. В некоторых отелях даже задирали цены за номера, из которых, по слухам, были видны апартаменты принцессы Маргарет в Кенсингтонском дворце. В одном из таких люксов и засел Ростов, вооруженный телескопом и радиопередатчиком; у каждой группы наблюдателей имелась портативная рация. Петров отдавал приказы на русском, используя сложные коды; частоты приема и передачи во всех приборах автоматически менялись каждые пять минут. По мнению Тюрина, система функционировала отлично – это было его изобретение; правда, иногда где-то в цепи происходил сбой, и всем приходилось минут пять слушать «Би-би-си».
– Восьмой, переходите на северную сторону.
– Вас понял.
Если бы израильское посольство находилось в Белгравии, среди более представительных дипкорпусов, Ростову пришлось бы труднее. В этом тихом, респектабельном районе почти нет магазинов, кафе или общественных зданий – негде спрятаться, к тому же полиции проще засечь подозрительную активность. Любые стандартные приемы слежки – фургон электриков или дорожные рабочие – тут же привлекли бы толпу полисменов. В Кенсингтоне, напротив, было множество магазинов, несколько колледжей и четыре музея.
Тюрин сидел в пабе на Кенсингтон-Черч-стрит. Местные резиденты рассказывали, что сюда часто приходят детективы из спецслужбы – так называемой политической полиции Скотланд-Ярда. Четверо молодых ребят в стильных костюмах потягивали виски у барной стойки, похоже, это были именно они. Тюрин не представлял для них никакого интереса. Даже если бы он подошел к ним и сказал: «А вы знаете, что в данный момент КГБ отслеживает перемещение каждого израильтянина в Лондоне?», они бы, скорее всего, ответили: «Что, опять?» – и заказали бы по второму кругу.
В любом случае Тюрин знал, что не привлекает к себе внимания. Это был маленький пухлый человечек с большим носом и лицом, испещренным прожилками, как у алкоголика; дождь давно стер следы отутюженных складок на его черных брюках. Поверх зеленого свитера он надел серый плащ. В кармане рубашки лежал радиопередатчик, связанный с наушником тонким проводом телесного цвета, и все устройство походило на слуховой аппарат.
Устроившись в углу с бокалом пива и пакетиком чипсов, Тюрин искоса поглядывал на сыщиков, попивающих виски, и думал о том, что у местных спецслужб представительские расходы явно выше: ему дозволялась лишь пинта в час, а чипсы уже приходилось покупать за свой счет. Одно время агентов заставляли ограничиваться полупинтами, пока финансовому отделу не объяснили, что человек, пьющий в пабе полупинту, так же подозрителен, как и русский, потягивающий водку маленькими глотками.
– Тринадцатый, поезжайте за зеленым «Вольво»: двое мужчин, Хай-стрит.
– Вас понял.
– И еще один пешком… Кажется, это Игаэль Мейер… Двадцатый?
Это были позывные Тюрина. Он склонил голову набок и сказал:
– На связи. Опишите его.
– Высокого роста, седые волосы, зонтик, пальто с поясом. Проходит через арку на Хай-стрит.
– Понял, выхожу, – ответил Тюрин, допил остатки пива и покинул паб.
Мокрые тротуары были запружены покупателями. Возле светофора Тюрин заметил зеленый «Вольво»; за ним, через три машины, ехал «тринадцатый» на «Остине».
– Еще одна машина. Пятый, ваша очередь. Синий «Фольксваген Битл».
– Вас понял.
Дойдя до Пэлис-гейт, Тюрин на ходу просканировал взглядом выход на Пэлис-авеню и нашел мужчину, подходящего по описанию. Рассчитав нужное время, он остановился у края тротуара, делая вид, что собирается переходить улицу, и как бы невзначай посмотрел по сторонам: объект повернул на Хай-стрит.
Тюрин последовал за ним.
По Хай-стрит фланировали толпы народа, так что ему проще было оставаться незамеченным, но потом пришлось свернуть в лабиринт боковых улочек, и Тюрин слегка занервничал. Впрочем, израильтянин, похоже, и не подозревал о слежке. Он продолжал целенаправленно идти вперед сквозь пелену дождя, ссутулившись под зонтом.
Далеко идти не пришлось: объект свернул к небольшому отелю возле Кромвель-роуд. Проходя мимо, Тюрин бросил быстрый взгляд через стеклянные двери: израильтянин направлялся к телефонной будке в лобби. Немного погодя Тюрин разминулся с зеленым «Вольво»; судя по всему, за отелем наблюдали Мейер и его коллеги в машине.
Тюрин перешел дорогу и вернулся к отелю с противоположной стороны улицы на случай, если объект снова выйдет. Он поискал глазами синий «Фольксваген Битл»: машины в поле зрения не было, но она наверняка где-то рядом.
– Говорит Двадцатый. Мейер и зеленый «Вольво» следят за отелем «Якобинец».
– Двадцатый, вас понял. Пятый и Тринадцатый мониторят машины. Где Мейер?
– В лобби. – Тюрин оглядел улицу и увидел «Остин», следующий за зеленым «Вольво».
– Оставайтесь с ним.
– Вас понял.
Тюрину предстояло сделать сложный выбор: если идти сразу в отель, Мейер его заметит; если искать задний вход, тот успеет уйти.
Он решил рискнуть в пользу второго варианта: на крайний случай поблизости дежурят еще две машины. Свернув на боковой въезд, Тюрин нашел незапертый пожарный выход; внутри оказалась бетонная лестница. Поднимаясь по ступенькам, он снял плащ, свернул и оставил на площадке первого этажа на случай быстрого отступления. Дойдя до второго этажа, вошел в лифт и спустился в холл: в свитере и брюках его вполне можно было принять за постояльца отеля.
Израильтянин все еще оставался в телефонной будке.
Тюрин подошел к стеклянной двери, выглянул наружу, озабоченно посмотрел на часы и вернулся в холл, делая вид, будто кого-то ждет.
Похоже, сегодня не его день. Целью всей этой беготни был поиск Ната Дикштейна. Расчет делался на то, что он встретится с кем-то из местных израильтян, потому русские и взяли их под наблюдение. В свою очередь, израильские агенты явно съехались сюда по другому поводу, хоть и с той же целью, впрочем, вряд ли они следили за своими.
Наконец объект вышел из телефонной будки и направился к бару. Интересно, просматривается ли оттуда холл? Вряд ли – через несколько минут израильтянин вернулся с бокалом, сел напротив Тюрина и раскрыл газету.
Он не успел допить свое пиво.
Двери лифта с шипением разъехались, и оттуда вышел Нат Дикштейн.
Тюрин так опешил, что уставился прямо на него. Дикштейн поймал его взгляд и вежливо кивнул. Тюрин слабо улыбнулся и взглянул на часы. Мелькнула призрачная надежда: может, Дикштейн и не примет его за агента, ведь профессионалы так не пялятся.
Однако времени на размышление не оставалось. Пружинистой походкой Дикштейн подошел к стойке регистрации, бросил ключ на стол и быстро вышел на улицу. Мейер отложил газету, встал и последовал за ним. Когда стеклянная дверь закрылась, Тюрин тоже встал, думая про себя: я – агент, преследующий агента, преследующего агента. Ну, по крайней мере, мы обеспечиваем друг друга работой.
Он подошел к лифту и нажал на кнопку первого этажа.
– Говорит Двадцатый. Засек Пирата.
Ответа не последовало – стены здания блокировали передачу. Тюрин вышел из лифта и сбежал вниз по пожарной лестнице, подобрав на ходу плащ. Выбравшись наружу, он повторил:
– Говорит Двадцатый. Засек Пирата.
– Ясно, Двадцатый. Тринадцатый его тоже ведет.
Тем временем объект пересек Кромвель-роуд.
– Следую за Мейером, – доложил Тюрин.
– Пятый и Двадцатый, слушайте внимательно. Слежка отменяется. Все поняли? Пятый?
– Да.
– Двадцатый?
– Вас понял, – ответил Тюрин. Он остановился на углу, наблюдая за тем, как Мейер с Дикштейном исчезают в направлении Челси.
– Двадцатый, возвращайтесь в отель. Выясните номер его комнаты и снимите такой же рядом. Позвоните мне по телефону.
– Вас понял.
Тюрин вернулся в отель, репетируя по дороге: «Простите, тут сейчас был мужчина – такой, знаете, небольшого роста, в очках. Мне показалось, что это мой старый знакомый, но я не успел его догнать – он уже сел в такси. Не подскажете, в каком номере…»