— У вас все готово? — спросил вдруг старик с бородавкой.
— Да! — сказал молодой, но лысый. Он сказал это так отрывисто, что в груди у Леши Копейкина как будто что-то оборвалось.
«Что же они такое готовят? — мучительно думал Леша Копейкин. — Неужели уже что-нибудь успели подстроить? А не вагон ли наш задумали они отцепить?»
— Мы ее взорвем! — сказал вдруг старик. Но боксер возразил:
— Нет, лучше разрежем на части!
— Ну что вы, она же еще горячая!..
«Ах вот оно что! — с ужасом догадался Леша Копейкин. — Это же о звезде они говорят!»
Все, что он должен был сделать дальше, мгновенно пронеслось в его голове. И он это сделал! Да так бесшумно, так ловко, что Лешина мама не успела ничего уловить.
И до того ли было Лешиной маме! Она смотрела на ближние ели, едва освещенные окнами поезда. А что там творилось дальше, за этими елками, страшно было и подумать, потому что глаза натыкались на сплошную чернильную черноту.
«Где он, Иван Алексеич? — думала мама. — И хорошо ли ему?»
И выходило так, что мама правильно не надела белого платья, потому что белое хорошо к веселью и торжеству, а тут-то никакого веселья и торжества не было, одно неопределенное ожидание и тоска.
Глава XVI
Когда поезд стал подходить к папиной станции, Леша Копейкин с мамой вышли в тамбур, открыли дверь и с целый километр ехали на ветру. И если бы не завывание ветра в ушах и не стук колес под ногами, и не биение сердца, Леша и мама, возможно, услышали бы, как в их вагоне кто-то колотит по двери, бешено, в три кулака.
И вот они увидели, как среди ночи навстречу поезду вспыхнули два ярких прожектора.
— Папа! — закричал Леша Копейкин. — Папа встречает нас!
— Иван Алексеич!.. — прошептала Лешина мама и от волнения чуть не выронила фонарь.
Да, это был он, Иван Алексеевич. А с ним и вся экспедиция. А в стороне фырчал вездеход.
— Папа! — крикнул Леша и прыгнул сверху на шею.
— Ах ты, Лешка! — сказал, целуя его, Иван Алексеевич. — Ах ты, Лешка Копейкин! Здравствуй, распрекрасный ты мой звеньевой!
Иван Алексеевич расцеловал и маму, но тут же он стал оглядываться, как будто что-то искал.
— Плохо, — сказал он. — Никто не приехал. А мы ведь на смену надеялись. Звезду-то мы отыскали, так можно бы и домой.
И вдруг из окошка вывалился старик с бородавкой. За ним пролетели три одинаковых чемодана. А следом выскочил молодой, но лысый. Боксер же никак не мог вылезти из окна. Папа и два других звездоискателя бросились ему на выручку. Когда они его вытащили, то трое неизвестных расхватали свои чемоданы и крикнули:
— Ну-ка, где тут ваша звезда?
— Да там, в лесу, — махнул рукой папа. — Распишитесь в накладной и поезжайте на вездеходе. Вот схема, а в крайнем случае найдете и по следам.
Трое приезжих ринулись к рычащему вездеходу. Леша Копейкин в ужасе крикнул:
— Папа, да те ли это люди, которых ты ждал!
А папа, услышав эти слова, рассмеялся:
— Именно те. Лучших и не придумаешь. Самые первоклассные профессора по изучению звезд!
Глава XVII
Когда поезд тронулся, папа стал знакомить Лешу Копейкина и маму с членами своей экспедиции. Их было двое, а фамилии три: Ситников, Хлебников и Наливайко. У одного было две фамилии; а у другого одна.
Леша Копейкин спросил:
— А зачем же вам две фамилии?
— Как же, — ответил Ситников-Хлебников, — чтобы двойную зарплату получать.
— Да разве это правильно? — спросил Леша Копейкин.
— Не знаю, — сказал Ситников-Хлебников. — Но так ведь тоже несправедливо: Ситников получит, а Хлебников — нет.
Тогда Леша спросил у звездоискателя Наливайки:
— А вы почему вторую фамилию не подыщете? Например, Молочков. Разве вам неохота вторую зарплату?
— А на что она мне? — спросил Наливайко. — Я и эту не знаю кому отдать. Вон как карман оттопырился, так и костюм недолго испортить. Выйдешь потом на улицу, а карман пузырем.
Иван Алексеевич обнял Лешу Копейкина и сказал:
— Видишь, какие разные! Они и в лесу все спорили: один говорит — «Налево», а другой — «Нет, направо!» Как мы только звезду нашли — даже трудно понять!
— Как же там было все? — спросил Леша Копейкин. — Расскажите, пожалуйста, как.
— Я расскажу! — сказал Ситников-Хлебников.
— Нет, лучше я! — сказал Наливайко.
Но тут мама внесла две подушки, и у обоих членов папиной экспедиции стали сами собой закрываться глаза. Ситников-Хлебников так и рухнул на нижнюю полку, и, если б мама вовремя не подложила подушку, больно ударился бы головой.
Наливайко думал забраться на верхнюю, но сон его уже так одолел, что он только шарил вверху руками и дергал левой ногой.
Тогда папа подсадил его, и Наливайко, не просыпаясь, залез. Леша, мама и Иван Алексеевич на цыпочках вышли. Так как в вагоне никого, кроме них, не было, то Леша Копейкин и папа долго не знали, в какое купе им войти.
Леша кричал:
— Папочка, а в этом купе, кажется, лучше!
— Ты так думаешь? — спрашивал папа. — А мне сдается, что лучше этого не найти.
— Что вы там спорите! — крикнула мама. — Идите ко мне.
И они, взявшись за руки, пошли к маме.
Когда они сели, все первым делом стали смотреть друг на друга. Мама смотрела на папу, папа на маму, а Леша на них обоих и в зеркало — на себя.
Глава XVIII
Потом папа рассказывал, как экспедиция отыскала звезду. Дело было под вечер. Все уже хотели остановиться, чтобы испечь картошки, поужинать и заночевать. И вдруг папа сказал:
— Смотрите!
Все вздрогнули и посмотрели. Это было облако, похожее на кенгуру.
А потом Ситников-Хлебников отошел зачем-то от вездехода. И вдруг он как крикнет: «Ой, что это?»
Все бросились и увидели, что это совенок, вывалившийся из гнезда.
Пока Ситников-Хлебников и папа возились с костром, Наливайко ушел, как всегда, добывать лекарственный корешок. Наливайко в самом начале натощак наелся брусники, и у него что-то происходило там с животом. Корешка нигде не было, и в экспедиции над Наливайко уже стали посмеиваться. Но в этот раз он вернулся из лесу с корешком.
— Нашел? — спросил папа.
— А как же! — сказал Наливайко, постругивая.
— Далеко ли? — спросил Ситников-Хлебников.
— Да нет, под горой, на поляне. Там еще звезда лежит.
— Как звезда?! — спросил папа.
— Как звезда?! — повторил Ситников-Хлебников.
И Наливайко вдруг крикнул в растерянности:
— Как звезда?!
И тут они бросили миски, ножички, корешки, картошку, соль, спички, сухари, свиную тушенку и помчались вперед.
Проворнее всех бежал Наливайко.
Когда они взлетели с полного ходу на гору, перед ними открылась большая поляна в окружении белоствольных берез. А посреди в седом пепле догорала огромная, в три человеческих роста, звезда. Два ее длинных луча ушли в землю, остальные, перекосившись, торчали в разные стороны, как руки, приготовившиеся кого-то обнять.
— Ну и крупная! — сказал Наливайко.
— Ну и красивая! — сказал Ситников-Хлебников.
— Ну, вот что, — сказал папа. — Пусть она пока себе остывает, а нам теперь главное — вызвать ученых: они разберутся.
И он по радио стал вызывать Ленинград.
— Ух, папа! — сказал Леша Копейкин, выслушав весь рассказ. — А я так боялся, что это не ученые, а шпионы.
— Ну, что ты, Лешка! — засмеялся Иван Алексеевич. — Там такие профессора!
— Да, а мячик зачем же у футболистов похитили?
— Ну и правильно сделали, — сказал папа. — Это такая нахальная команда, я и сам ее не люблю!
Когда все трое наговорились досыта, за окном уже начало рассветать. Бормотали колеса под полом, а вообще-то кругом была абсолютная тишина.
— Ну что ж, поспим, — предложил папа.
— Вы спите, — сказала мама, — а мне-то нельзя.
Папа и Леша Копейкин улеглись тогда на одну полку, обнялись и закрыли глаза.
А мама сидела возле них, смотрела и думала, что вот вырастет Леша Копейкин и тоже захочет что-нибудь там искать. И будет тогда Иван Алексеевич где-нибудь на севере, а Леша, допустим, на юге, и как она успеет на свидание с ними туда и сюда?
Глава XIX
Леша Копейкин проснулся уже на обратном пути. Было утро, поезд стоял, а в коридоре звучали знакомые голоса.
— Что вы, что вы, — говорил капитан футбольной команды. — Проходите сначала вы. Разрешите, мы и балалаечки поднесем.
«Что же это там делается?» — подумал Леша Копейкин и отворил дверь. В коридоре толпились футболисты и музыканты. За окном был большой город, и они только сию минуту вошли.
— Вы уж, пожалуйста, нижние полочки занимайте, — говорили футболисты, — вам так будет удобней. А мы уж где-нибудь примостимся.
— Да хоть на багажных полках! — сказал капитан.
— Верно, верно! — крикнули футболисты, — невелики начальники! Это нам не дома, можем и без матрасиков полежать!
Музыканты, радостно глядя на футболистов, занимали места.
Леша Копейкин отыскал глазами левого полузащитника.
— Что случилось? — спросил он его.
— Понимаешь, — весело сказал левый полузащитник, — мы проиграли! Первый раз в жизни! Да как здорово — со счетом 3:25! Да пару мячей не засчитали, да трех не заметили, играли-то на рассвете, при электрических фонарях!
— А почему же так рано? — удивился Леша Копейкин.
И левый полузащитник рассказал, почему.
Когда они сошли с поезда, в городе все уже спали. А футболисты крикнули:
— Не хотим спать, хотим за кубок бороться! Хотим немедленно на стадион!
— Тише!.. — сказали им милиция и местные журналисты. — Люди же спят!
Но ничего нельзя было поделать. Всю ночь кричали футболисты, хвастались и даже раскачивали фонари.
Но вот проснулись рабочие и услышали, что прибыла знаменитая футбольная команда и что она всю ночь срамила их город.
И тогда рабочие решили зазнавшихся футболистов проучить.
— Не хотим ждать до вечера! — крикнули рабочие. — Давайте мы им сейчас, до работы нащелкаем!