ействительности. - и опустил голову, задумался.
- Я знаешь чего боюсь? - с улыбкой сказал Романтик, - я ведь уже почти все книжки у него прочитал, некоторые даже не на один раз, чувствую немного осталось. А когда кончатся - где я буду духовную подзарядку полу чать, а?
- Раньше у него мальчишеские имена кончатся - усмехнулся Циник, почти все уже были. Вот до Джонни, Радомиров и Федоров докатился...
- Здесь не от недостатка такие имена, а для соответствия ситуации очнулся Писатель, - Полуостров - Радомир, российская глубинка - Федор...
- Мальчишеские... - протянул Циник, - ребячьи...Тьфу, никогда мне это слово не нравилось - "ребячьи". Ребячьи - лягушачьи...Что-то от детского сада в худшем смысле этого слова тут есть.
- Чего у Крапивина нет, так это сюсюканья - отозвался Писатель и с треском открыл свою банку "Пепси", - никогда он неудобных тем не избе гал и жизнь показывал так, как есть, без купюр.
Циник колебался. Казалось, он хочет о чем-то сказать, и не решается. Потом криво ухмыльнулся и проговорил:
- А вам не кажется странным, что у него герои всегда мальчики лет так двенадцати...И всегда симпатичные,в коротких шортиках... Может, здесь подавленные сексуальные желания?
- Иди ты! - взвился Романтик, - это у тебя подавленные! Зигмунд Фрейд хренов! Врезать бы...
- Тише вы, - поморщился Писатель, - не думаю, что это так, Циник, а вообще мне все равно. Талантливые люди часто невозможны в быту. Вот Сальвадор Дали, к примеру. Картины рисовал выдающиеся, так? И вместе с тем у мертвых ослов уши отрезал...
- Глаза вырезал, - уточнил Циник, - а ослиные уши у Ильфа и Петрова где-то встречались.
И переключился на Романтика:
- А ты бы сидел, герой...Врезать, тоже мне. Наврезался уже...
Циник намекал на здоровенный фингал под глазом Романтика. Тот упрямо мотнул головой и посмотрел в сторону.
- Спасать кинулся, блюститель справедливости, четверо на одного ему много показалось. А тот шкет тебя даже не поблагодарил, ни спасибо, ни, понимаешь, доверчиво уткнуться носом в подмышку, чтобы горячий металл разлился в груди, а сразу тикать, как они на тебя переключились...
- Подумаешь, - отозвался Романтик, - он же маленький, испугался.
- А ты бы прошел мимо, что ли? - уперся в Циника взглядом Писатель.
Циник пожал плечами. Неохотно сказал:
- Смотря по ситуации...Наверное,нет...Но мне-то проще, у меня зубодробительная секция за плечами, я бы выкрутился. А тебя вон как разукрасили. Не подбеги мы с Писателем...И даже "спасибы" за свои страдания ты не дождался...
- Да ну, - просто ответил Романтик, - я же не за "спасибу" вмешался. Просто физически не мог пройти мимо.
- Физически...Влипнешь так однажды в историю...
- Вот еще любопытно, - не обращая внимания на злопыхательства Циника, спросил в пространство Романтик, - Крапивин - это псевдоним или нет?
Помолчали, подумали. Потом Циник сказал:
- А какая, на фиг, разница?
Помолчали еще.
- Нет, все-таки интересно, - сказал Романтик.
- Мне другое интересно, - отозвался Писатель, - вы белый девятитомник видели, девяносто второго года?
- Ну?
- А иллюстрации в нем?
- Фффф...
- А ведь тоже Крапивин какой-то рисовал. Сын, наверное...
- Да не, нормальные рисунки, - сказал Романтик, - но вот где действительно потрясные иллюстрации, так это в "Пионере". К "Якорному полю", а раньше - "Оранжевому портрету", "Выстрелу с монитора", а еще раньше - к Джонни Воробьеву...Один художник рисовал.
- И тот же художник рисовал для "Мальчика со шпагой", только там черно - белые. - вспомнил Писатель, - да, здорово рисовал...
- Вот обидно, до чего те, кто делает толстые многотомники, бестолко вые. Они думают, в начале каждой повести воткнул абстрактную черно белую мазню, и дело сделано. Насколько класснее, когда такие вот, как в "Пионере", иллюстрации. Бывают же всякие там цветные вклейки, раз уж проблемы...А по тексту можно черно-белые раскидать, только такие вот, н а с т о я щ и е...
- А по-моему, рисунки нужны тому, у кого недостаток собственного воображения. Я вот гораздо лучше любого плоского рисунка себе все сцены представляю. В объеме, запахе, цвете и вкусе... - прорезался Циник.
- Никто не спорит, что у тебя фантазия на месте, - возразил Писатель, но здесь не в этом дело... Иллюстрации, хорошие иллюстрации отлично оттеняют текст, помогают тем, кто плохо представляет, а тем, кто и так может, дает что-то еще. Как-то под другим углом взглянуть, что ли... Сколько раз я видел дрянной текст с прекрасными рисунками и наоборот. А чтобы и то и другое на уровне - по пальцам можно пересчитать...
Помолчали. Спорить не хотелось. Было понятно, что с рисунками обычно много лучше, чем без.
- Про "толкиенутых" все слышали? - вспомнил что-то Романтик, - ну, которые с мечами и луками по лесам бегают, помнят родословную нуменорских королей до первого колена, называют себя именами всякими вымышленными...
Про толкиенутых слышали все. Ждали продолжения.
- Так вот, читал недавно в эхо-конференции : "крапивнутые, сбор там-то"...
- Не люблю психов, - заявил Циник.
- Почему обязательно психов?
- Ты толкиенутых видел? За всех не скажу, но у половины натуральным образом сдвиг по фазе. К тому же они не тем путем идут. Подумаешь, копиру ют внешнюю атрибутику. Тут внутри рыцарем надо быть, а не снаружи, и деревянные мечи здесь не помогут. К тому же - придешь туда, а тебе какой-нибудь громила ростом со шкаф, в шортах и галстуке пионерском довери тельно так: "Ты знаешь, я - Василек Иту Дэн"... - видимо, Циник представил себе эту сцену очень ярко, потому что довольно громко расхохотался.
- Я тем не менее схожу, наверно - упрямо сказал Романтик, - попытка не пытка.
- Разочарованием больше, разочарованием меньше, - скучно пробормотал Циник.
- Жаль, вариант с де-факто не пройдет еще по одной причине - вдруг вернулся к пройденной теме Писатель,- Жанры у нас все-таки немного раз ные. Мои вещи скорее на взрослых рассчитаны.
- Хорошая вещь, - наставительно сказал Циник,- должна быть универ сальной. Что, "Три мушкетера" на какой-то определенный возраст рассчитаны? Или "Мальчик со шпагой" ?.
- Это ты "Мальчика" только недавно одолел, - ответил Писатель, а я его читал еще в детстве. А попадись он мне в руки сейчас, и не знай я, кто такой Крапивин, мог бы и не оценить с первого захода. Хотя нет, наверно оценил бы... Но вот "Тополиную рубашку" если взять - явная ориен тация на младший школьный возраст. Я-то ее недавно прочитал и времени затраченного не пожалел, но когда человек наших лет занимается такой книгой, это уже называется "чтение на любителя".
- Кино не для всех, - невпопад сказал Циник.
- Так вот, жанры у нас разные все-таки, - тоскливо продолжал Писа тель, - Читаю-то я его вещи с удовольствием, а вот самому написать такую же...Ведь это совсем не так легко, как кажется - написать хорошую детскую книгу...Хотя, казалось бы, сам не так давно пацаном был, должен ощущения помнить. Если напрячься, можно и повторить...
- А надо ли - повторять? - удивился Романтик, - зачем? Я вот в дет
стве, помнится, рыцарскими рассказами тоже баловался - мечи там, магия
всякая. А потом прочитал Толкиена, и понял, что ловить мне на этой почве
уже нечего. Так и здесь, после Крапивина в детской литературе отличиться
затруднительно. Стиль у тебя пока еще скачет, техника местами не идеальна.
Но главное, усидчивости тебе бы побольше да трудолюбия... Хотя нельзя,
конечно, отрицать очевидного. Ты хорош, и ты это знаешь, но ты не соверше
нен, и ты это тоже знаешь...
- Никто не совершенен, - с пафосом превозгласил Циник.
- Наверное, - согласился Писатель, - но стремиться надо. Вот Крапивин
почти совершенен. Явных ляпов я ни одного не нашел, было только несколько
финтов, скажем так, на грани ляпа. Но они, в общем, даже придают некоторой
жизненности. Слишком прилизанное тоже плохо глотается. По десятибалльной
шкале за основную идею ему можно смело ставить десятку, за технику
исполнения восьмерку-девятку...Есть у него чему поучиться. Даже мне.
- От скромности ты не умрешь, - сострил Циник.
А Романтик выдохнул:
- Я бы ему тыщу поставил, везде и за все.
- Забавно, а Джон Рональд Руэл Толкиен какой оценочки бы у тебя
удостоился? - Циник спрашивал вроде серьезно, но глаза его почти смеялись.
Писатель без улыбки рассеянно смотрел в пол, но складывалось такое
впечатление, что зрачки его обращены куда-то внутрь.
- Толкиен целый мир создал. Все придумал - предысторию на века,
массу имен, географических названий. И герои его хороши, но только без
отрыва от ландшафта. Ты представляешь вот тут, с нами рядом Арагорна?
То-то же. А Сережу Каховского, Ежики, Джонни Воробьева? Без усилий,
верно? Потому что ты и был чем-то вроде них всего несколько лет назад.
И частично остался, наверное.
Плохой литературы ведь горы. Боевики всякие, оперы мыльные. Но
литературный герой, он как деревянный солдат из "Урфина Джюса", его
мало просто создать, в него надо вдохнуть жизнь, автор должен поделить
ся частью своего внутреннего пламени, чтобы он ожил. А персонажи
литературы от ширпотреба... им, как последним солдатам Урфина Джюса,
этого самого порошка не хватило, и они как манекены под током, впору
кричать "не верю", как Станиславский. А у Крапивина они все живые,
он на них не поскупился, ничего от себя не пожалел, отдал им такие вот...
- Искорки, - подсказал Романтик.
Коротко сверкнули три очень похожие друг на друга улыбки.
- А Толкиену пришлось себя вкладывать не только в героев, а и в
природу мира, его надструктуру и подструктуру...и потому живым героям как