Вот, смотри сам! Разве можно так бездарно выстроить кадр? Потерять то, что таилось в глазах? У нее были необыкновенные, говорящие глаза. Только полный дебил мог не заметить этого! Взгляни! Видишь?.. (Увеличивает изображение: на экране одни женские глаза). Вот так нужно было кадрировать! Так! Одни глаза! Смотри, как они выразительны… и бездонны… как стеклянный шар прорицательницы. В этих глазах просвечивает небо за ее спиной… От них кружилась голова, они притягивали, как притягивает дно колодца. Был дикий соблазн отдаться им, броситься в их глубину и умереть в них. Именно это должно было быть выражено в кадре. Передать таящееся в них… смятение, обворожительный испуг… Смотри теперь! (Уменьшает изображение, становятся видны губы женщины). Видишь? Глаза приобрели совсем другой смысл. Исчез их дурман, навевающий пряный сон… теперь они смотрятся на этом белом лице как оазис безмерного покоя, нежный зов, чистеый, как родник… а улыбка обезоруживает тонким лукавством и простодушной иронией… Лицо становится само по себе театром, огромной свободной сценой, освещенной лучшим в мире осветителем – самим Господом Богом… на ней два главных актера – глаза и улыбка… постоянно изменяясь, они соперничают, борются друг с другом, используя все оружие, имеющееся в их распоряжении, наивность глаз против коварства улыбки… и вдруг меняются ролями, подчиняясь заданным театральным смыслам, потому что вся пьеса написана лично Господом Богом! И тогда глаза становятся насмешливыми, а улыбка смущенной, и все переплетается в противоречиях и в сменах одного другим, лукавство сменяется простодушием, коварство очарованием или иронией, и все это сквозь безграничную радость жизни! Господи, как же я этого не понимал! Как я был молод, и как глуп!
Нино(словно подводя черту). И как влюблен!
Уолтер. Да, влюблен. Как бывают влюблены только в юном возрасте. Ничего не понимая в любви… Я понял позже. Когда, четырнадцать лет спустя пересмотрел эти кадры. Некоторые вырезал из фильма, часть расчленил на мелкие детали, выделив главное. Сейчас я смог бы снять ее совсем иначе, показать все, чем она была… Я понял это, постарев… а она умерла. (Резко нажав кнопку пульта, выключает проектор). И что бы там не говорили, это будет другой фильм!
Нино (примирительно). Согласен, маэстро. Скажем так… будет только та же самая история.
Уолтер. Да, история, она та же самая. Зато все остальное изменилось. Изменился я, изменилась она, изменился мир. Все, кроме истории любви: мужчина встречает женщину, между ними возникает любовь, и никаких разладов, никаких проблем, трудностей, размолвок. Они любят друг друга и они счастливы! Все. Тридцать лет назад это был один фильм, снятый молодым режиссером, который мало что знал и мало что понимал в мире, только что пережившем войну… Сегодня все другое. Я стал стар. Я многому научился, и в кино, и в жизни. Я устал. Но и мир устал и разочаровался. Простая любовная история станет для него пощечиной!
Нино. Да, возможно. Хотя американцы воспринимают все иначе. По их мнению, суть проекта в том, чтобы, вернув к жизни чистое чувство, поставить эффективный барьер на пути секса и насилия, что заполняют сегодня американские киноэкраны. Они полагают, что такое сентиментальное предложение понравится большинству их граждан. И станет событием не меньшим, чем их собственная «Лав Стори».
Уолтер (сумрачно). Американцы думают только о том, на чем можно заработать деньги.
Нино. Это их проблемы. (Встает). Ладно. Думаю, мне стоит пойти хорошенько выспаться.
Уолтер. Подожди. Я хочу показать тебе одну фотографию. Пару дней назад я нашел ее в бумагах моей тетки, ну ты помнишь, она умерла в прошлом году. Это фото я никогда прежде не видел. (Кладет квадратик бумаги в проектор, включает его. На экране портрет женщины. Он сделан в фотостудии, как это делали в давние времена, среди колонн и искусственных цветов. Сидящая в кресле с подлокотниками молодая красивая женщина очень похожа на Ванду. Женщин отличают детали: прическа, платье, выражение лица. Уолтер смотрит то на экран, то на Нино, изучая его реакцию). Что скажешь?
Нино. Кто это?
Уолтер. Не узнаешь?
Нино. Нет.
Уолтер. Присмотрись повнимательнее.
Нино. Я никогда ее не видел.
Уолтер. Ты уверен? Это она, Ванда!
Нино (пораженно). Ванда?!.. Неужели? (С недоверием подходит ближе к экрану, смеется, качает головой). Не может быть! Абсолютно на нее непохожа! Нет ничего общего!.. Может, глаза… Нет… нет… Короче, можно узнать, кто это?
Уолтер. Моя мать.
Пауза.
Нино вновь поворачивается к фотографии.
Нино. А почему вы мне сказали, что это Ванда?
Уолтер. Я хотел, чтобы ты заметил, как они похожи.
Нино. Да… в общем… что-то есть…
Уолтер. Я видел свою мать всего раз в своей жизни. Мне было тогда двадцать пять. И я еще не встретил Ванду. Фактически я ничего не помнил о матери, может, только выражение глаз… и запах… Но когда сейчас я наткнулся на эту фотографию, у меня забилось сердце. Никогда прежде я не видел двух женщин, так схожих между собой. Это Ванда, была моя первая мысль. Оказалось, моя мать.
Нино. Схожесть – это кому что как кажется…
Уолтер. Если абстрагироваться от прически и платья…
Нино. А о том, что людям кажется, спорить бессмысленно.
Уолтер. Но, согласись, они очень похожи! Невероятно!
Нино(уступает). Согласен.
Уолтер. Нет, скажи, неужели ты не видишь сходства?
Нино. Маэстро, я умираю, хочу в постель. Пощадите. Пойду посплю, а завтра договорим.
Уолтер. Завтра у нас встреча с твоей незнакомкой.
Нино. Я помню. Ровно в четыре. Здесь.
Уолтер. Кстати, где ты ее нашел?
Нино. Представьте себе, в цирке. Кассирша и служанка в одном лице в третьеразрядном цирке.
Уолтер. И, действительно, похожа на Ванду?
Нино (утомленно). Я ведь уже говорил, да. За одним мелким исключением: она совершенно не умеет играть.
Уолтер (усмехнувшись). Если бы киношные актеры еще умели бы играть, в кино разразился бы кризис!
Нино(едва сдержав зевок). Спокойной ночи, маэстро.
Уолтер. Спокойной ночи, Нино.
Нино уходит.
Уолтер садится в кресло. Приглушает свет в комнате, увеличивает яркость изображения на экране. Кадр на нем некоторое время стоит неподвижно, затем Уолтер нажимает кнопку на пульте, и фотография увеличивается, пока глаза не заполняют весь экран. Поскольку фото старое, изображение слишком зернистое и распадается на черно-белые пятна, так что невозможно понять, частью чего они являются. Фоном негромко звучит музыка. Постепенно экран гаснет, и одновременно гаснет свет на сцене.
2
Проходит некоторое время. Луч света, разгораясь, высвечивает женщину, неподвижно стоящую в центре сцены. Она красива. Красоту портит некоторая вульгарность, особенно заметная в прическе и чересчур ярком макияже. Чертами лица она похожа на женщин, которые возникали на экране в первой картине: на Ванду и на мать Уолтера.
Стоя в безжалостном луче света, женщина вглядывается в темноту, пытаясь рассмотреть своих невидимых инквизиторов. На ее лице гамма чувств: недоверие, растерянность, страх, неожиданная храбрость…
Четкие голоса Уолтера и Нино звучат в темноте с разных сторон сцены.
Уолтер. Ну и что это?
Нино. Клодин.
Уолтер. Кто?
Нино. Ее зовут Клодин… Может быть, это только сценическое имя.
Уолтер. Клодин?!
Нино. Да. Клодин. Никому не известная претендентка на главную роль в вашем фильме.
На сцене вспыхивает свет. Он льется не только сверху, но и из окон, свидетельствуя о том, что действие происходит днем.
Уолтер и Нино – в противоположных углах гостиной. КЛОДИН – посреди комнаты.
Пораженный Уолтер, не сводя глаз с Клодин, делает круг, обходя ее. Протягивает, было, руку, как бы желая потрогать женщину, но отдергивает ее.
Нино доволен произведенным эффектом.
Улотер. Это та самая?!
Нино. Та самая. Что скажете? Невероятно похожа, не правда ли?
Уолтер(с изумлением несколько раз повторяет ее имя, будто пробуя его на вкус). Клодин!.. Клодин?.. Клодин…
Нино(следя за выражением его лица). Имя, разумеется, можно сменить. Тем более, если это ее ненастоящее имя. Но, согласитесь, очень похожа!
Уолтер. Клодин! (Взрывается смехом). Нет! Нет, это невероятно!.. Ты с ума сошел?.. А с чего ты взял, что… эта… эта… дама… может сыграть главную роль в моем фильме?! Что она может воссоздать Ванду?.. Ты соображаешь, что предлагаешь? То что, не видишь, кто это?
Нино. Но… маэстро… сходство поразительное… Посмотрите повнимательнее.
Подходит к Клодин, берет рукой за подбородок, поворачивает ее лицо так и эдак.
Уолтер. Зачем мне смотреть на нее внимательнее? Ее для меня просто не существует! Это абсурд! О, Господи! Я даже не понимаю, почему я так смеюсь. Ведь это катастрофа, а не повод для смеха! Если она – то, что ты нашел после стольких месяцев поисков, это означает только одно: я не могу снимать этот фильм!
Нино. Но, маэстро!..
Уолтер. Что ты заладил: маэстро, маэстро! Как я буду стоять за камерой, брать в кадр эту дамочку и уговаривать себя, что она и есть женщина с большой буквы? Что она – полноценная замена Ванды!.. Нино, ты в своем уме?! (Подходит к Клодин, грубо подбирает ей волосы, расстегивает блузку, вертит туда-сюда). Кого ты мне привел?! Что у тебя со вкусом?
Нино. Да не обращайте вы внимания на то, как она одета и как причесана! Лучше посмотрите на линию подбородка, абрис скул, разрез глаз.