Нино. Зачем?
Уолтер. Хочу продемонстрировать тебе, так ли уж обманывает меня моя память, как тебе кажется, или факты доказывают обратное.
Нино задергивает штору. В комнате становится темно.
Уолтер нажимает кнопку на пульте, включается проектор. На экране возникает изображение огромных глаз.
Смотри! Ее глаза. Глаза Ванды. Обычная плоская фотография, плохо кадрированная, плохой свет… и тем не менее, даже на этой фотографии в них такая сила! Ты ее чувствуешь!.. Подожди, нужна музыка… Когда я по ночам смотрю эти фотографии, всегда включаю музыку… Музыка, музыка… она помогает увидеть нечто большее. (Нажимает другую кнопку. Звучит музыка восемнадцатого века и, действительно, кажется, что глаза на экране оживают). Вот так лучше… Я не могу вспомнить, когда я сделал этот снимок!.. Неважно… По сути, банальная фотография, почти безвкусная, и все равно выразительность глаз потрясает! В них нет ни капли лжи, сущность не искажена! Правда! Одна только голая правда! А теперь подумай, каков был бы результат, если бы в съемку была вложена хоть капля мастерства!
Пауза.
Нино протягивает руку к пульту.
Нино. Можно?
Уолтер. Что ты хочешь сделать?
Нино. Уменьшить план.
Нажимает кнопку. Изображение отдаляется. Становится полностью видимым лицо – это лицо Клодин, с ее вульгарной прической и толстым слоем помады на губах.
Это та самая кокотка, маэстро.
Уолтер теряет дар речи. Спустя несколько секунд, он медленно подходит к экрану, чтобы рассмотреть изображение как можно ближе.
Нино, стоящий за его спиной, снова увеличивает план. И вновь на экране только глаза.
Уолтер молча стоит на фоне светящегося экрана. Изображение медленно гаснет.
Затемнение.
3
Экран постепенно разгорается снова. Сопровождаемые музыкой восемнадцатого века, сменяют друг друга кадры с Вандой. Они уже были в первой картине. Ванда позирует в костюме для верховой езды. Ванда верхом на лошади. Ванда задумчиво оперлась на изгородь. Лицо ее сияет счастьем, улыбка не сходит с него.
В конусе света – фигура Клодин, неподвижно стоящей в центре сцены. Она точно в таком же платье для верховой езды. Она сильно изменилась. Ее сходство с кинодивой на экране стало вполне очевидным. По крайней мере, внешнее. Хотя пластика и жесты еще далеки от идеала.
Клодин. Как я выгляжу?
Нино. Почему ты все время спрашиваешь, как ты выглядишь?
Клодин. Потому что я боюсь.
Нино. Чего?
Клодин. Быть непохожей на нее.
Вспыхивает свет.
Нино, с фотоаппаратом в руках, снимает Клодин.
Перед ней стоит зеркало. Клодин то смотрится в него, то глядит на экран, сравнивая себя с Вандой. Поправляет платье.
Нино. Успокойся. Ты очень похожа. Очень.
Клодин. Как я могу успокоиться! Вы меня уже всю издергали! «Она делала так»… «Она смеялась так»… «Такого жеста она не могла сделать»… Знал бы ты, какие сны я вижу по ночам!.. Вот недавно… жуткий кошмар… Я одна, на какой-то скале, посреди моря, а вокруг меня плавают мертвецы. А волны все выше и выше, того и гляди, смоют меня… Я проснулась в луже пота… И какой, по-твоему, была моя первая мысль? Как хорошо, что это был только сон? Нет! Я подумала: а интересно, ей снились такие кошмарные сны?
Нино. Повторяю: успокойся. Главное, не преувеличивай проблему. У тебя впереди полно времени… Тебе же все говорят: у тебя получается.
Клодин. Все. Кроме него.
Нино. Да, он очень требовательный, это всем известно. Но и он доволен. Уж я-то его знаю.
Клодин(не отрывая взгляда от экрана, делает несколько шагов). Как бы мне хотелось уметь двигаться так же свободно, как она… но при этом оставаясь самой собой…
Нино. Бога ради, Клодин, кончай с этим пафосом. Оставь его театральным актерам.
Клодин. Тебе хорошо говорить…
Нино. Чтобы двигаться так же свободно, нужно быть актрисой. Она была. А ты нет. Ты просто ее копируешь. К тому же, плохо. А ты попытайся не подражать ей, а влезть в ее шкуру, то есть в шкуру ее героини, почувствовать себя в ней, как будто это твоя кожа, и сама не заметишь, что начнешь двигаться, как она, и все делать, как она. И при этом останешься свободной, останешься сама собой… если это для тебя так важно. Ну-ка пройдись.
Клодин(делает несколько неуклюжих шагов). Так?
Нино(сдерживая улыбку). Нет. Так ты похожа на голосующую на автостраде немку с рюкзаком за плечами. Ты что, такой походкой выходила и на цирковую арену? Давай еще раз!
Клодин меняет походку: сейчас она идет, уперев руку в бедро и слегка виляя бедрами, как на выходе в парад-алле.
Тебе самой-то нравится? Подай мне, пожалуйста, вон ту книгу. Со стола!
Клодин идет к столу, берет книгу и приносит ее Нино, который, даже не взглянув, бросает ее на кресло.
Вот видишь? Умеешь же ходить! А потому что никому не подражала, была сама собой. Тебе удобно в собственной шкуре, поэтому ты естественна, и все нормально. Актер, когда он играет, должен научиться притворяться самим собой в любой шкуре…
Клодин. Господи, сколько сложностей! Играть, притворяться быть кем-то… кому-то подражать и в то же время оставаться естественной…
Нино. Главное, чего ты должна добиться сейчас, – это научиться выстраивать себя, и точка. Уолтеру это будет больше, чем достаточно. Потом придет все остальное. (Кивает на экран). Она тоже, знаешь ли, была целиком выстроена.
Клодин. Ты же сам сказал, что она умела играть!
Нино. Я и говорю: целиком выстроена.
Клодин. А он говорит, что нет. Он говорит, что она родилась актрисой.
Нино(пожимает плечами). Уолтер, как и все, нуждается в собственном мифе. Переодевайся.
Клодин снимает платье наездницы и надевает белое элегантное платье для пикника.
Одновременно Нино заменяет кадр Ванды в облике амазонки на Ванду в таком же платье для пикника. Он тоже присутствовал в первой картине.
Клодин опять, глядя то на экран, то в зеркало, которое стоит перед ней, пытается добиться наибольшего сходства с актрисой. Поправляет складки платья, распускает волосы, они рассыпаются у нее по плечам. Все это – на фоне продолжающегося диалога.
…И он себе его создал. Все дело в том, что он был влюблен в нее. Он говорил о ней, что она – его великая страсть, и что он любил эту женщину больше всех. Я думаю, она была единственной, которую он любил. Я уверен в этом. Она была красива. Но как многие. Как ты.
Клодин. Тогда все понятно. Это его любовь сделала ее великой актрисой.
Нино(смеется). Где ты это вычитала? (Объясняет). Она была очень фотогенична. А он – профессионал. Только и всего! Фотогеничная женщина, она и есть фотогеничная женщина, и неважно, является ли она самой любимой или самой ненавидимой женщиной на свете. А хорошо выстроенный кадр, он и есть хорошо выстроенный кадр, и неважно, безумно влюблен его создатель или просто высококлассный мастер, который умеет гениально выстроить кадр.
Клодин. А он все время твердит другое.
Нино. То, что он твердит сейчас, не имеет никакого значения. Вся эта лабуда… Что в те годы он еще не умел снимать ее, потому что в те годы вообще мало что умел, а не потому, что был недостаточно влюблен в нее. И что сегодня он мог бы снять ее лучше, но не потому, что больше влюблен, а потому, что вырос как режиссер и может почти все.
Клодин. Господи, голову можно сломать!..
Нино. Не верь тому, что он говорит. В этом нет ни слова правды. Тридцать лет назад он был таким же мастером, как тридцать лет спустя. Он снял ее превосходно! Проблема в другом…
Клодин. Все, хватит, Нино! Ради Бога, хватит! Я уже ничего не понимаю. Вы все такие сложные в кино? Как слоны. Знаешь, какое в цирке самое сложное животное? По характеру, по психологии? Слон. Никакого сравнения со львами или с лошадьми!.. Обезьяны – те вообще такие же, как люди… И когда встречается непонятный человек, в цирке о нем говорят: слон. (Осматривая себя в зеркале). Как я выгляжу?
Нино. Прекрасно.
Клодин(прикидывает соломенную шляпку, снова глядя то в зеркало, то на экран). И все же этого мало: она фотогенична, а он профессионал… Должно быть еще что-то… Какие-то чувства к ней он должен был испытывать.
Нино. Ну и что, если так?
Клодин. А то, что в таком случае со мной у него ничего не получится. Он ко мне абсолютно равнодушен.
Нино. Мне кажется, ты ошибаешься.
Клодин. Нет, Нино, не ошибаюсь. Я для него просто не существую. Он использует меня, это да, но я ему совсем неинтересна. Он смотрит на меня и не видит, его взгляд проходит сквозь меня. Словно, он ищет что-то за моей спиной… И я знаю, что. Он ищет ее.
Нино(притворно зевая). О, Господи, это он вбил тебе в голову такую чепуху? Клодин, все, что он говорит, это только затем, чтобы ты старалась выглядеть еще больше похожей на нее!
Клодин. Я и так стараюсь, как могу.
Нино. Вот и хорошо. Но предупреждаю: одно ты точно должна выбросить из головы… если случайно об этом подумала… то есть если ты рассчитываешь на то, что он влюбится в тебя…
Клодин(прерывает его). У тебя странное представление о людях цирка.
Нино. Причем тут цирк?
Клодин. Притом, что ты думаешь, раз я работала в цирке, то готова броситься в объятья первого попавшегося.
Нино. Я бы не сказал, что он первый попавшийся. (Пауза). Как не сказал ничего, что могло бы обидеть тебя. То, что актриса может… интересоваться знаменитым режиссером… таким мужчиной, как Уолтер, вовсе не значит, что она шлюха. У тебя странное представление о людях кино!