не было!
Он постарался придать этой фразе комизма, чтобы снять напряжение, но «Мать Альдо» лишь чуть заметно улыбнулась, то ли по привычке, то ли из вежливости.
«Мать Альдо». Твой обычные профессорские остроты, какими ты пользуешься, когда ты не желаешь о чем-то говорить. (После долгой паузы, с неожиданной силой и болью). Скажи мне только одно… если, конечно, можешь… как долго еще мы должны жить так?
«Отец Альдо». Может быть, всю жизнь.
«Мать Альдо»(вздыхает). В таком случае, нам остается только мужаться и продолжать жить.
Пауза.
* * *
Розмэри. Больше ничего не съешь?
Альдо. Нет, спасибо.
Розмэри. А знаешь, я в детстве тоже притворялась спящей и слушала то, о чем говорили мои родители…
Альдо. Что-то мне не верится, что в вашем доме все спали в одной комнате.
Розмэри. Нет, конечно, но иногда они забывали, что я лежу в их спальне. Или разговаривали, не замечая моего присутствия. Или думали, что я их не
понимаю… Я это тебе рассказываю, потому что мне нравится вспоминать это. Только, когда я захочу, я остановлюсь, ладно?
Альдо. Ладно.
Розмэри. И ты не будешь настаивать на том, чтобы я продолжала.
Альдо. Не буду.
Розмэри. Мы жили в огромном доме на берегу моря… у нас всегда были огромные дома. Даже, когда меня отправили в клинику, у меня был отдельный от других дом, двухэтажный, посреди парка, и в нем никого, кроме меня. Не считая обслуги: сиделки, гардеробщицы, повара, хотя я в них совсем не нуждалась. Но так уж был устроен мой отец: он не потерпел бы, чтобы его дети – даже такой ребенок, как я… вычеркнутая им из его жизни – были, как все остальные. Я не должна была покидала этот дом. Я имела в своем распоряжении все, чего бы я не захотела, даже если я ничего не хотела и ни в чем не нуждалась. Если мне чего и не хватало в первое время, так это моих братьев и их друзей… их игр, их шуток и забав в бассейне, на теннисном корте, за обеденным столом, на прогулках. Но и их у меня пропало желание видеть, как только мне сделали операцию…
Альдо. Операцию?
Розмэри. Я сказала: операцию?
Альдо. Так мне послышалось…
Розмэри. Неправда! Это ты сказал: операция. Ты специально это сделал!
Альдо. Извини.
Розмэри. Мне у меня пропало желание, что-нибудь еще тебе рассказывать… О чем я говорила?
Альдо. О доме, в котором прошло твое детство.
Розмэри. Да. Там, где он располагался, всегда было солнечно. Я не помню, чтобы мне когда-нибудь было холодно, чтобы меня запирали в комнате. Мой отец всегда был дома, ему не надо было ходить на работу: мы были очень богаты. Как-то раз отец сказал, что когда он был молодым, он поставил перед собой задачу: оставить своим детям по миллиону долларов каждому. У него было девять детей.
Альдо. И что, у него получилось?
Розмэри. Более чем. Но ему и этого было мало. Он захотел, чтобы его дети стали первыми во всем, не только в учебе или спорте. Первыми в жизни. Я сам не стал, говорил он, но если у меня не получилось, получится у моего сына.
Альдо. Он имел в виду Джо?
Розмэри. Да, его так назвали в честь отца. Джо. Джо-юниор.
Альдо. Джо-юниор… звучит, словно его продолжение. Это тот, что погиб на войне?
Розмэри. Он. Когда пришло извести о его гибели, мой отец не произнес ни слова. Не знаю, был ли он этим потрясен, даже если внутри он и заливался слезами. Не могу сказать, потому что он молчал. Молчал долго, затем сказал: теперь дело за тобой, Джон. Это был его второй сын. Джон станет президентом Соединенных Штатов, сказал отец.
Альдо. И его тоже убили.
Розмэри(вспыхнув). Я тебе этого не говорила!
Альдо. Дорогая, об этом сказала история. Тебе не было нужды говорить мне это. К тому же, ты мне намекнула на это, недавно. Забыла, как потом расплакалась…
Розмэри. Прекрати!.. Да, Джона тоже убили. Я так гордилась им. Он был немного моложе меня… высокий, красивый, сильный, как мой отец, как все в семье… исключая меня.
Альдо. Я помню тот момент, когда услышал о его смерти. Думаю, радио и телестанции во всем мире прервали передачи и показали, как все произошло… машина медленно едет по улице, его голова, отброшенная ударом назад, жена обнимает его, и ускоряющая ход машина. Потом госпиталь, она в платье, забрызганном кровью… И ты не поверишь, но первое, о чем я подумал: ты смотри, совсем, как с моим отцом! Моего отца ведь тоже пытались застрелить. Это случилось вскоре после того, как мы вернулись в Италию. Война, наконец, закончилась, кончился московский холод и страхи и однажды в него стреляли. Он не умер, его спасли. Но когда я услышал по телевизору, что убили президента Соединенных Штатов, я подумал: как же так, почему его решили убить? Одно дело – мой отец, нищий, боролся за переустройство мира, за идеалы справедливости и просидел полжизни в тюрьме за эти идеалы. А этого-то за что? Он был богат, имел все, что можно себе позволить, и ничего не собирался менять в том мироустройстве, в каком он жил. Почему же его убили? А может это мир сошел с ума? Этот вопрос долго не давал мне покоя.
Розмэри. Тебе удалось найти ответ?
Альдо. Нет. Ответа я так и не нашел его. Я думал… думал о них вместе, о твоем брате, о моем отце… и об этом мире… и вдруг мне пришло в голову: стоп! А может быть, мир на самом деле нормален, а ненормален в нем – я?
Розмэри. Ты его осуждаешь? Я имею в виду моего отца.
Альдо. Я не осуждаю никого.
Розмэри. Как же никого? А своего отца – разве нет?
Альдо. Прекрати. Вопрос не в этом.
Розмэри. Ты сказал, у твоего отца были идеалы.
Альдо. Да, так.
Розмэри. Но и у моего отца тоже были идеалы. Он тоже был нищий. Когда он приплыл в Америку из Ирландии, у него не было даже пары носков на смену. Он тоже боролся и победил! И хотел, чтобы его дети достигли еще большего, чем он!
Альдо(агрессивно). Как ты? Или твои братья?
Розмэри(так же) А что я и мои братья?
Альдо. Он убил своих детей!
Розмэри. А что сделал с тобой твой отец?
Альдо(тихо). Может быть я просто, оказался недостойным его… Духу не хватило.
Розмэри. Ты не поверишь, но папа меня очень любил. По крайней мере, как частичку семьи. Несмотря на то, что я его постоянно разочаровывала. Но это не моя вина: я такой родилась, это было очевидно. Если хочешь стать победителем в этой жизни, учил он меня, ни в коем случае никому не демонстрируй своих слабостей. Однажды случилось так, что я пришла в комнату моей матери, которая только что вернулась из Парижа. Она сидела за столиком, заваленном модными журналами. И я сказала ей: мама, я глупая. Я знаю это, я это вижу, когда общаюсь с моими братьями и одноклассниками, я с трудом их понимаю, во всем отстаю от них. Я боюсь что-нибудь делать, потому что всегда все делаю хуже других…
Альдо. А она?
Розмэри. Тссс, сказал она, папа может услышать. Никогда при нем не говори так. Мы с тобой обсудим это позже. А сейчас помолчи!
* * *
«Отец Розмэри». Джон выдвинет свою кандидатуру на выборах губернатора штата. Это необходимый этап, потом он станет сенатором, а там и выше. Роберт будет помогать ему. Он должен будет идти след в след за Джоном, как тот идет путем Джо-юниора. Мы должны быть готовыми к тяжелой борьбе.
«Мать Розмэри». Ты уверен, что у Джона получится?
«Отец Розмэри». Что?
«Мать Розмэри». Я спросила, уверен ли ты, что это получится?
«Отец Розмэри»(пораженный). Что я слышу?!.. Впервые за нашу совместную жизнь ты ставишь под сомнение, получится ли у меня то, что я собираюсь сделать!
«Мать Розмэри». Я говорю не о тебе, а о Джоне.
«Отец Розмэри». Джон – мой сын! Но, как бы то ни было, за ним стою я. И я прекрасно знаю, как делаются такие дела. Ты лучше подумай, как тебе делать свои… Тебе надо будет чаще показываться среди негров, евреев и, черт знает, кого еще. И больше трать… на благотворительность, на различные компании и фонды. Не жалей денег, будь больше на виду и постоянно таскай за собой фотографов и журналистов! Об остальном позабочусь я. (Смеется). Представил себе физиономию нынешнего губернатора, этой дряхлой мумии… Я отыскал одного типа с тем же именем и фамилией. Полного его тезку. У него маленькая аптечка в городе. Я убедил его тоже выдвинуть свою кандидатуру. Пообещал оплатить его избирательную компанию, плакаты, телевидение и все такое. Ну и дать еще немного денег для расширения дела. И когда придет момент голосовать, я уверен, что какая-то часть людей запутается, и проголосует за него вместо этого старого пердуна… Что ты на это скажешь?
Мать Розмэри». Поступай, как считаешь нужным.
«Отец Розмэри». Только имей в виду, ни слова Джону. Он ничего не должен знать о моих делах. Его руки должны оставаться чистыми. Я буду считаться официальным спонсором его компании. Я лишен возможности делать политическую карьеру, потому что сколотил капитал на торговле спиртным, контрабанде и подпольных казино? Ладно, господа моралисты в белых перчатках, политическую карьеру сделает мой сын… на папины деньги.
«Мать Розмэри». Говори тише. Розмэри в соседней комнате. Она может услышать.
«Отец Розмэри». Ну и пусть. Что она может понять? (Заглядывает в соседнюю комнату). Ее там нет, уже ушла. (Вздыхает, качает головой). Нам надо что-то решать с этой девочкой. Позавчера на ужине при гостях… ты ее видела? Ни с кем не хотела разговаривать, сидела, забившись в угол, а потом вдруг принялась хохотать…
«Мать Розмэри». Она боится…
«Отец Розмэри».